Сходство.

неприятных встреч в нашей конторе. И только потому, что мне понравился акт патриотизма, который вчера совершил ваш коллега в парке на Днепровских склонах. Особенно мне понравился стишок, который он орал, совершая этот акт. Я попытаюсь его вспомнить, если ошибусь, вы меня поправите. Этот стишок звучал так –
             Вот какой я парень бравый
             Я смеюсь, и я пою,
             Третий рейх через Гретту
             Разместил я на х-ю.
          Ну что, я правильно запомнил поэтический эпос вашего коллеги?»
           -  У вас прекрасная память, - проблеял я.
           - На этом и стоим, - буркнул он, - и ещё, я солидарен с вашим коллегой. Я – Белорус и деревню, где жили мои родственники,  фашисты сожгли дотла. Всех мужчин, женщин и детей. Даже собак загнали в этот сарай. Исходя из этого и по согласованию с моими коллегами, которые так же были зрителями вашего шоу, мы решили оставить эту вашу шалость без неприятных для вас последствий, но с одним условием. Вы должны покинуть гостиницу не позже десяти часов, и будет очень хорошо, если вы уедете в свою Одессу «вечерней лошадью». И боже вас упаси встречаться с вашими вчерашними девицами, - затем он добавил, - прекрасный всё-таки город Одесса. У одесситов все с юмором, выйду на пенсию, поеду жить в Одессу.
         Ну что вам всё ясно?
      -   Предельно ясно, - с готовностью отрапортовал я.
      - Тогда, оставайтесь здоровы, половые гангстеры!
         Мужик встал с кресла и вышел из номера. О его пребывании в номере напоминал только качающийся ключ с деревянной булавой в скважине замка двери. Я, как сомнамбула, подошёл к двери и подёргал за ручку. Дверь была закрыта. Я невольно почесал затылок и тут мой взгляд упал на часы, которые показывали четверть десятого. Можете себе представить, сколько сил и энергии у меня ушло, чтобы поднять а потом и разбудить Ефима. Но без пяти десять мы сдали номер и вышли из гостиницы. Мы зашли в какой-то скверик, где устроились на скамеечке и я, после того как обследовал весь скверик на предмет возможности прослушивания, рассказал Ефиму о нашем госте из Конторы Глубинного Бурения. Выслушав меня, Фимка, довольно, улыбнулся и сказал: «А я и не знал, что с Греттой у меня был не половой акт, а патриотический. Ну что ж, каждый выражает патриотизм по-своему».
       Вечером мы сели в поезд и, даже, не дождавшись его отправления, рухнули в койки и уснули. Прохрапели почти до самой Одессы, приведя, сперва, в восторг двух молоденьких женщин, которые так же ехали в нашем купе. Но потом привели их, своим храпом, в ужас, когда ночью они не смогли заснуть и бегали к проводнику, чтобы он переселил их в другое купе. И он их переселил, а жаль, поскольку они были молоды и, довольно, хороши собой. Но я не очень огорчился потому, что меня, впереди, ждала встреча с Миленой и прекрасная жизнь в самом лучшем городе на земле – в Одессе.

                                                                                                                                                                                  Конец.