— Поражён? — завораживающим голосом спросил оборотень.
— Ещ-ще к-как... — еле пробормотал Нирак. — Как же... — голос его срывался. — Как тебя так?
— Пару месяцев назад дело было, — отозвался Горбун. — Заработался, вышел к реке за водой по ночи, а тут из лесу пьяный оборотень вышел. Он был настроен благодушно, и я хотел проводить его сюда, чтобы он отдохнул, — оборотень вздохнул. — А он меня случайно зубами прихватил. Извинялся потом, — он усмехнулся.
— Погоди-ка... — голос слепца приобрёл задумчивые интонации. — А горб у тебя сейчас есть?
— Нет, — мягко отозвался Горбун. — Потому я даже рад быть таким.
— Странно... — пробормотал Нирак. — Такие вещи обычно не меняются...
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился оборотень.
— Знаешь, что? Сходил бы ты к Стретерену, — так же задумчиво проговорил слепец. — Может, это проклятие на тебе.
— И толку? — недовольно поинтересовался Горбун. — Тебе он помочь не смог.
— Он всё равно великий колдун, — заметил Нирак. — К тому же проклят был не я, а мать. Так что моя слепота — побочный эффект, как он выразился.
— Ладно, схожу, — фыркнул оборотень. — Правда, мельницу придётся на неделю закрыть — топать-то далеко.
— Но оно того стоит... — отозвался слепец. — Может, он тебе и с этим как-то поможет...
— А я говорил, что хочу избавиться от этого? — улыбнулся Горбун. — Давай лучше в «Подкову» сходим — там прекрасный эль.
— Идёт, — согласился Нирак. — А завтра закроешь мельницу, и Князь нас повезёт.
— Ладно-ладно, — покивал оборотень. — Идём.
Часть 3
Знаменитая таверна «Подкова Единорога» располагалась близ Легстага — небольшого городишки, что жил карьером. Была в нём и ткацкая мастерская, и кузня, но в большей мере он зависел от камня. А к северу, в двух днях лошадьми, располагался Варстаг — торговый город, где прочно обосновались купцы. А близ Варстага жили две ведьмы. Они, как известно, презирали мужчин, и ведьмовы семьи состояли только из самих ведьм. Редко у них появлялись дети, но всё же такие случаи бывали, если ведьмы были достаточно сведущи в магических искусствах и желали обзавестись малышом.
Кайре исполнилось шестнадцать. Она была дочерью богатого купца и девицей довольно избалованной, но личико имела премиленькое. Да и не только лицо: девушка была удивительно стройной и статной, а осанку так и вовсе имела как у благородной. Но вот взбалмошный характер сильно её портил. Кайра была надменной и вспыльчивой, да и чувство собственного значения у неё явно не соответствовало реальности — она мнила себя не меньше, чем принцессой. Весь Варстаг знал об этом: от самого богатого торговца древностями до простого булочника. И всё же многие юноши хотели взять в жёны именно Кайру. Правда, стоит признать, что это была заслуга не только её очаровательной внешности, но и внушительных капиталов её отца.
И вот, по случаю её дня рождения, отец решил устроить смотрины — как-никак Кайра была как раз в том возрасте, когда полагалось подыскать жениха. К дому подъезжали кареты сыновей богачей со всего Варстага, везущие и самих юношей, и подарки возможной невесте. И только один приехал на старой телеге, запряжённой не лошадью, а козлом, которым правила ведьма. Ведьмин сын был несуразным карликом с лицом, пересечённым тремя шрамами, маленькими глазками и крючковатым носом с бородавкой. Когда они вошли в зал, толпа расступилась и притихла — ведьмы, вообще говоря, были почти безобидны, если их не злить. А вот если разозлить, то на расправу скоры: порой и понять не успеешь, чем чародейку огорчил, а уже проклят. Колдунья Шалея прошествовала к Кайре и её отцу, ведя сына за собой.
— Вы зря устроили этот бал, — надменно заявила она. — Ты выйдешь за моего сына.
— Ещё чего, — вздёрнула носик Кайра. — Я не выйду за такого уродца!
— Ах, уродца, — ощерилась ведьма. — Мой сын сможет дать тебе больше, чем кто бы то ни был в этом зале!
— Чушь, — фыркнула девушка.
— Вот как... — Шалея сощурилась. — Тогда ты не выйдешь замуж до самой старости!
Что-то хлопнуло, и бальный зал заволокло густым дымом. Где-то под потолком звучал скрипучий смех колдуньи, но ни её саму, ни вообще что-либо рассмотреть было нельзя. Затем засверкали лиловые молнии, рисующие из клубов дыма причудливые фигуры.
— Это заклятье снимет только проклятый! — расхохоталась ведьма, и дым рассеялся.
Кайры не было. Прежде она располагалась в удобном кресле, почти как принцесса, но теперь оно пустовало. Но было видно, что за шторой рядом с креслом кто-то прячется. Ведьмы и её сына тоже не было. Отец девушки на несколько секунд скрылся за шторой, а потом мрачным голосом попросил гостей покинуть его дом. Женихи нехотя стали расходиться, и когда, наконец, последний исчез за дверью, из-за шторы вышла Кайра. Очаровательная девушка превратилась в древнюю уродливую старуху, сгорбленную, совсем седую, по голове которой к тому же, казалось, прошёлся лишай. Она доковыляла до одного из зеркал, что висели в зале в изобилии, упала на колени и разрыдалась.
Отец повелел найти проклятого, кто смог бы снять заклятие, но никто не пожелал явиться к нему. Кайра несколько недель прорыдала взаперти, а потом тёмной ночью, чтобы отец не заметил, ушла из дому. Она направилась в Легстаг, надеясь попасть в «Подкову Единорога», где, по слухам, бывали проклятые всех мастей — от вампиров и оборотней до слепцов.
Гритас работал в карьере возницей. Он отвозил и продавал камень в Варстаг. Это был мужчина средних лет, добрый и улыбчивый. Наружность он имел весьма приятную, и его в Легстаге уважали. Была у Гритаса и семья: жена и три дочери. Младшие были очень похожи на него, а вот старшая характер имела резкий, и сколь бы родители ни пытались его укротить, ничего из этого не вышло.
Солнечным днём ехал Гритас из Варстага домой. Дорога эта была довольно широкой, ведь телеги и кареты то и дело сновали по ней от одного города к другому. А потому возница не особенно внимательно следил куда едет, всецело полагаясь на лошадь. Тем более что до Легстага оставалось не так уж далеко — вечером Гритас должен был уже ужинать дома. Он задумался о том, как бы выдать старшую дочь замуж, ведь в Легстаге вряд ли найдётся тот, кто хотел бы такую жену. От размышлений его отвлекло тихое всхлипывание, доносившееся с обочины дороги. Там Гритас без труда рассмотрел рыдающую старуху.
— Что стряслось, бабушка? — участливо спросил он, остановив лошадь.
— Да вот, — скрипуче отозвалась та, — упала я.
— А куда путь держишь?
— В Легстаг, — грустно вздохнула старуха.
— Садись, мне по пути, — улыбнулся Гритас. — Ты в гости к кому, или как?
— Странница я, — снова вздохнула она, пока возница помогал ей подняться на телегу. — Нет у меня никого.
— Можешь в моём доме остановиться, — прикинул Гритас. — У меня места много.
— Вот спасибо, добрый человек... — отозвалась старуха. — Зови меня Кайра.
И телега Гритаса поехала дальше, со скрипом тронувшись. Лошадь бодро перебирала ногами по ровной дороге, словно желая скорее оказаться в тёплом стойле. Возница молчал, не зная, о чём говорить со старухой, а та только тихонько всхлипывала.
На въезде в город они наткнулись на Нирака. Слепец шёл, постукивая палочкой перед собой. Похоже, он пребывал в глубокой задумчивости, а потому и не заметил телегу Гритаса. Лошадь резко затормозила, напугав обоих мужчин: Нирак вздрогнул больше от неожиданности и громкого звука, а Гритас побоялся, что старуха упадёт и повредит себе что-нибудь.
— Нирак! — закричал Гритас. — Ты осторожнее как-то...
— Прости, задумался, не услышал тебя, — виновато пожал плечами слепец.
— Как у Горбуна дела? — Гритас сам на мельницу не ездил, но о том, как дела у Горбуна, справлялся всегда.
— Неплохо, — улыбнулся Нирак. — Не высыпается только. Как у самого?
— Да вот думаю, за кого Тарию отдать... — мрачновато отозвался Гритас. — В Легстаге такого глупца не сыщешь.
— Тебе виднее, — улыбнулся Нирак.
Как только Нирак покинул дорогу, Гритас прикрикнул на лошадь, и та продолжила путь. Он и не заметил, как внезапно оживилась старуха.
— А кто этот слепец? — спросила она, делая вид, что интересуется из праздного любопытства.
— Нирак? — переспросил возница, как будто речь могла идти о ком-то ещё. — Он проклятый. С рождения от этого слепой. Человек он добрый и приятный, если б ещё не недуг его, так вообще цены б ему не было.
— Вот как? — старуха едва заметно улыбнулась. — Ясно...
Жена Гритаса, увидев на пороге рядом с мужем древнюю старуху, поначалу нахмурилась, но отказать бедной женщине не смогла — слишком мягкий имела характер. К тому же ей почему-то подумалось, что именно эта женщина поможет как-то в деликатном деле с Тарией. Исправить скверный характер вряд ли было возможно, но надежда не покидала родителей.
А слепец отправился домой. День выдался непростой, и больше всего ему хотелось лечь и уснуть. А по пути домой он думал о том, что Стретерен, должно быть, заскучал, ведь гости у него бывают нечасто. Пожалуй, только Нирак и посещал его. По крайней мере, слепец бывал у колдуна раз в два-три месяца, несмотря на то, что излечить его недуг чародей не мог. И Нирак подумал, что в этот раз, как и всегда, надо будет отвезти магу свежего чаю, который он так любил и за которым всегда рассказывал интересные истории о далёком прошлом.
Часть 4
Нирак приехал к мельнице ранним утром, как раз к рассвету. Он ожидал на козлах телеги, прислушиваясь. Поначалу из подвала доносился едва различимый скулёж, а потом всё стихло, и утреннюю тишину разбавлял только плеск речки и фырканье Князя. Ещё через несколько минут слепец услышал скрежет и лязг железа. Сначала глухой — видимо, Горбун снимал кандалы, которыми сковывал себя на время перевоплощения. Потом звук стал звонче — это Горбун запирал мельницу. Потом грохот металла стих, и послышались шаркающие шаги и хруст песка.
— Доброе утро, — проворчал Горбун. — Едем?
— Ага, — отозвался Нирак.
Горбун шумно влез на телегу, пристроил свой мешок, пробормотал, что немного поспит, и устроился меж брошенных там вещей. Нирак тронул коня, и Князь, развернув телегу, неторопливо пошёл на восток — туда, где жил Стретерен. В Легстаг заворачивать не стали — конь в ту сторону только недовольно фыркнул. Дорога на восток была заросшей, по ней ездили не часто. До ближайшего города в той стороне было больше недели езды, так что от Легстага напрямую туда почти не ездили. Ведь если свернуть на восток от Варстага, то по пути будет ещё два города. Дорога, конечно, займёт больше времени, но купцам так было даже выгоднее, а простому люду по городам мотаться причин мало.
К колдуну слепец вёз три мешка отборного чая разных сортов и два мешка сушёных фруктов. Поначалу Стретерен говорил, что из них варит лечебные зелья, но потом признался, что просто любит чай. Отправляясь к нему, Нирак всегда выставлял поездку в
