Медленные ударные сердца, и кровь моя застывшими ручьями стекает с рук на слабо освещённый и дикий в своей циничности столик студенческого кафе. Песня, которую я слушал безостановочну всю неделю, и моё больное воображение... Внутри себя я часто пою. Я ору. Я танцую. Я не боюсь смотреть людям в лица и говорить им правду. Говорить безумно, с надрывом, с правдой.
Я рассказываю свою историю.
Мне нужна была разрядка. Кофе. Две чашки крепкого, чуть кислого кофе. И шоколадка.
-Это всё?- спросила пожилая буфетчица, из которой сыпался песок и пудра.
Она смотрела мне в глаза.
Она не могла не заметить. Она испугалась.
-Да. Спасибо...
Я побледнел, забрал всё что было и ушёл, забился в угол.
Два кофе. Я ненавижу кофе — это та самая вещь, которая одновременно возбуждает мои и без того слабые нервы и в добавок неплохо тормозит мозг. Обычно я воздерживаюсь от подобных экспериментов, но сейчас этот полуторакилограммовый мерзавец, состоящий из беснующихся нейронов, как говориться, сам напросился.
Три минуты холодной воды, падающей на разгорячённый затылок. Три секунды разгорячённого кофе, падающего в холодные нутры незаведённого пищевода. Вместе с ясностью сознания пришло и понимание того, как сильно я влип.
А именно: вчера со мной случилось то, о чём я боялся догадываться и страшился пережить. Я сошёл с ума. Кажется. Второе объяснение этому — неожиданное пробуждение сверхъестественного дара. Но называть это даром ...нет, пока рано. Просто имели место в моей жизни два, нет, три инцидента, во время которых я пережил не просто выход из тела, который, кажется, называется деперсонализацией, и в некоторых случаях уместен... Но и проникновение, внедрение в мыслительный процесс другого человека!
Как я это понял? Известное дело. Несмотря на то, что я довольно искушённый в фантазиях человек, додуматься до такого — несвойственного моему разуму и моей памяти — ходя мыслей я вряд ли мог. Более того, у меня было ощущение, что мысли идут по своему направлению, и я почти терял контроль... Точнее, его у меня не было — тот человек, через глаза и опыт которого я смотрел на мир, сам решал, что сейчас подумать, а я лишь был свидетелем. Однако я же не терял себя при этом! Похоже, я даже гнул какую-то свою линию... какое-то своё намерение...
-Ой чё-ооорт!..- я с сожалением схватился за лоб и зажмурился так, будто бы мог этим действием отменить пару прошедших часов.
Русаков. Русаков, этот пьянствующий дурашка! Мы спокойно жили в одной комнате уже три года, частенько он задирал и подставлял меня, но делал это скорее по глупости или из-за общей развязанности... Не знаю. Иногда, правда, мне хотелось пассатижами из кабинета №50 вырвать ему зубы или отрезать кончик носа... Злоба моя была беспредельна в некоторые моменты, но единственное, чем я ограничивался, были крошки от сухариков в постель. Всё. Мне никогда не хотелось ломать ему жизнь. Мне и за свои фантазии частенько было стыдно...
Я вспомнил, как после этой жуткой сцены, в которой я ментально вынудил Русакова признаться в собственном гомосексуальном влечении к ближнему своему, я встал с кровати... Медленно и сосредоточенно собрался, стараясь не смотреть на происходящее, и вышел. В туалете я стоял минуты три, засунув голову под кран с холодной водой — там с меня сошли последние следы чужого похмелья.
Значит, в отрыве от своего разума, я могу контролировать других, но себя контролировать не могу??
Кофе давало о себе знать. Мне показалось, что огромный дистрофичный желудок проплыл мимо меня и уткнулся в угол. Я пригляделся — девушка. Но девушка всё равно никак не хотела быть в моём восприятии девушкой. Теперь она стала похожа на красную кожаную перчатку, севшую в позу «фиги», с головой в виде... в виде... Ретикулярная формация в поперечном сечении обернулась на меня. «Извините, я Вас недостаточно хорошо знаю...»- тут же начал оправдываться я перед своей дырявой памятью...
Я упёрся взглядом в кофе. Я схожу с ума? Ну и ладно!.. Что мне делать теперь?
«Отрывай свой ссыкучий зад и дуй на пары!»- вяло наподдал мне мозг, и я слез со стула и медленно, как по болоту, прошёл по кафе к выходу. Мне казалось, что рассыпающаяся баба и девушка-перчатка-ретикулятная-формация пронзают мою спину взглядами.
На улице мне стало лучше — свежесть холодного осеннего утра дырявило гайморовы пазухи дрелью. Я даже подумал, что быть способным залезать в чужой разум — это здорово. Это спасало меня от ограниченности собственного! К тому же, я ничем не рисковал. И, видимо, более того, приносил в этот мир долю правды — а правда, по моему личному убеждению, самая нужная вещь для того, чтобы хорошо себя чувствовать. Я улыбнулся — но как-то кривовато, вспомнив Русакова. «А что ты думал, Супермен хренов, что это так весело? Посмотри на это с другой стороны — ты правда считаешь, что делаешь что-то хорошее? Все, в кого ты проникал, травились какими-то шоковыми переживаниями. У них у всех травма была, а ты доставал её на свет божий!» Но я не ставил себе такую цель! Я вообще не знал, что так может быть! «Но это происходило, а значит, были на то причины. И, скорее всего, они заключались именно в тебе» Откуда тебе-то знать? (чёрт, я разговариваю с собственным мозгом и упрекаю его в том, что он ничего обо мне не знает) «Да. Я ждал этого — вот ты и попался. Знаешь, почему? Можешь сейчас ответить:
а
о
себе
ты хоть что-нибудь
знаешь?..»
Я остановился, и на меня налетели два парня, которые только что шли сзади.
-Эй, тормоз...
-А в чём отличие тебя от того, в кого ты попадаешь?!- выпалил я одновременно со своим внутренним голом.
Ветер качал облысевшие деревья на аллее. Один из парней замер на месте и повернулся. Глупая улыбка постепенно сошла с его лица и он внимательно посмотрел на меня. Потом — многозначительно — на приятеля.
-В поочерёдности, видимо. Представь, как у меня теперь плечо болит!..- и, взглянув на меня,- Не попадай больше!
-Спасибо...- я нервно сглотнул, стараясь смотреть мимо них,- Это важно...
-Псих.
