Темный переулок. Часть 2.

Девятимиллиметровая пуля, выпущенная в упор, пробила титановый череп навылет.
Кибермеханизм судорожно дернулся, неловко попятившись.
Во лбу дройда зияло аккуратное отверстие с оплавившимися краями искусственной плоти.
 Алексей шумно дышал, сам еще не осознавая того, что сделал. Пистолет, исходя сизым дымком, подрагивал в руке.
 Дройд медленно повернул голову. Выражение лица нисколько не изменилось. Кибернетическому существу было все  едино — получить пулю или благодарность, боли или иных чувств он не испытывал по определению.
Шелестов запоздало вспомнил, что  жизненно важные устройства расположены в груди кибермеханизма — программное ядро и центральный сервомоторный узел. Антропоморфность дройда сыграла сейчас с человеком злую шутку.
 Алексей стиснул зубы; лицо покалывало миллионами невидимых иголок – адреналин клокотал в крови.
Дройд сделал шаг, когда ударил выстрел — один, затем второй.
 Короткие сполохи огня на мгновение разорвали сгущающиеся вечерние сумерки.
Кибермеханизм повело в сторону, из  рваных ран в груди потянулся синий дымок. Дройд неловко взмахнул руками, но устоять на ногах не смог, рухнув на колени.
Алексею показалось, что даже с расстояния в пару шагов он слышит, как натужно завывает поврежденная система самостабилизации, пытаясь просчитать поправки. Критические повреждения росли лавинообразно, вызывая сбой неповрежденных механическим попаданием подсистем.
 Шелестов невольно отступил назад — он первый раз видел агонию кибернетического существа.
Дройд вздрогнул, попытавшись подняться с колен, и вдруг начал медленно заваливаться назад. Глухо ударившись о дорожное покрытие, он замер неестественно изломанным манекеном
 Алексей шумно выдохнул — он непроизвольно и надолго задержал дыхание.
Остро пахло сгоревшим порохом. Холодный пот заливал лицо. В голове слегка шумело от грохота выстрелов.
Смахнув испарину, Шелестов бросил взгляд на зажатый в руке пистолет — патронов больше не было, затворная рама застыла в крайнем заднем положении.
Нарастающий басовитый гул заставил вздрогнуть.
В противоположном конце улице, тонувшем в густом сумраке, сверкнул яркий  отблеск.
Гул стремительно нарастал.
Через секунду два ослепительных луча разогнали темноту, упершись в землю световыми клинками. Треугольный летательный аппарат завис в нескольких метрах над дорогой. Работающие турбины поднимали тучи песка и пыли, закручивая маленькими смерчами.
Алексей, не раздумывая больше ни секунды, бросился прочь.
Куда бежать в чужом, заброшенном и незнакомом городе?
Туда, где все началось!
Мысль, еще толком не оформившись в мозгу, билась где-то на уровне подсознания, но, тем не менее, подстегивала и гнала.
Эта был единственный шанс — маловероятный, призрачный, но все-таки шанс!
 До спасительного — или рокового - переулка было не больше пятидесяти метров.
Алексей задыхался. Он уже видел темный провал входа, но силы вдруг стали стремительно таять — сказывалась стрессовая ситуация.
Гул сзади стремительно нарастал. Яркий сноп ослепительно-белого света накрыл Шелестова, когда сил не осталось совсем, и он на полном ходу растянулся во весь рост. Бесполезный теперь пистолет выпал из ослабевших пальцев и загремел о камни.  В тоже мгновение что-то с коротким свистом пронеслось совсем рядом. Алексей, задыхаясь, приподнял голову — в пяти шагах впереди, глубоко уйдя в камни иглами-зацепами, раскинулась металлическая сеть.
Его загоняли как дикого зверя.
Шелестов захрипел — в груди саднило нещадно. Собрав крохи сил, он рванулся в темный провал переулка.
Он знал — второй раз сеть не пролетит мимо.
Бетонная обшарпанная стена, перегораживающая узкое пространство переулка, сейчас казалась почти черной.
Что дальше?!
Алексею хотел кричать — дико, яростно, истошно, выплеснуть наружу обиду, ярость и страх.
Он готов был грызть зубами бетон, царапать ногтями, делать что угодно, лишь бы покинуть это страшное, невозможное во всех смыслах, место!
Хриплый вскрик оборвался на полуноте. На мгновение, Шелестову показалось, что он попал в какую-то тягучую, мягкую среду, словно бы внезапно окунулся с головой под воду. Свет померк, но уже в следующую секунду он рухнул на растрескавшуюся асфальтовую поверхность, по инерции прокатился несколько метров, и врезался в переполненный мусорный бак.
 Контейнер опасно наклонился; на голову посыпался мусор. Пивная банка с остатками жидкости ударила по макушке, щедро обдав прокисшим содержимым.
Алексей, тяжело и хрипло дыша, затравленно осмотрелся. Темный переулок, наполненный запахами подгнившего мусора и застарелой пыли, выводил на оживленный проспект.
Никакой серой стены не было.
 Свист проносившихся электромобилей и яркие сполохи голографической рекламы доносились приглушенным звуковым фоном.
Он вернулся.
Он сделал это!
Эйфория накатила невидимой, жаркой волной.
Шелестов расхохотался, лежа в пыли, рядом с кучей мусора.
Звуки родного города и смрад из переполненных баков сейчас казались самыми приятными вещами на свете.
Поднявшись, он несколько раз вздохнул, успокаивая бешено стучащее сердце, и двинулся к выходу.
Вечер окутывал город приятным сумраком. Мегаполис расцвел миллионами огней на серпантинах подвесных магистралей, виадуков и шпилей небоскребов.
«КиберИнкорпорейтед» делает будущее!», - гигантский голографический экран, раскрывшийся над оживленным проспектом, поневоле притягивал взгляд.
«Нимнул-БД-187» - всегда верное решение! Ваш шанс к приятной и комфортной жизни!»
С экрана на Алексея смотрел тот самый дройд.
  Шелестов замер, не обращая внимания, что прохожие удивленно косятся на молодого человека в рваной и грязной рубашке, пахнущего нечистотами.
  Он не отрываясь смотрел в лицо кибермеханизма. Навязчивые слова  рекламы сейчас проходили мимо сознания.
«Да, «КиберИнкорпорейтед» делает будущее», - подумал Алексей. - «Будущее, которое сейчас не присниться даже в кошмарном сне. Будущее, в котором люди — лишь придатки ими же созданных кибернетических исчадий».
Алексею показалось, что дройд кивнул ему с экрана, словно немо говоря: «Мы подождем — уже немного осталось...»
Шелестов отвел взгляд, повернувшись к небоскребу головного офиса компании.
Странное ощущение окрепло в душе, заполонив сознание и вытеснив другие чувства.
Он знал что делать.