Ночь предопределения

забористой левашовской самогонки. Праздник праздником, а документы для отчётности оформлять надо. Выше сидит хозяин, а там ещё больший хозяин, и так до верха горы, где благодушно пускает кольца дыма всем известный хозяин, имя которого лучше не произносить всуе. И все эти хозяева водят с детьми хороводы вокруг нарядной ёлки, зажигают бенгальские огни, дарят своим малышам плюшевых зайчат и мишек, грузовики с поворачивающимися рулём и колёсами, румяных кукол с фарфоровой головой и тряпичным телом. И война ещё далеко-далеко. Можно мечтать, дышать полной грудью, растирая на румяных влажных щеках холодное пушистое послание неба.

Грянула петарда. Целая канонада петард за окном. Хорошо трудятся наши до поры друзья китайцы! Но жутко как-то на душе, тем более, в предновогоднем одиночестве. Представляется под трескучий, схожий с винтовочным грохот поднебесных петард: каково это, стоять в волшебную ночь перед расстрельной командой, и не увидеть, даже мысленным взором не пожелать увидеть, как сойдутся стрелки на циферблате башенных часов. А когда начнут свой мелодичный перезвон куранты, быть уже бесплотной душой, отделившейся от надломленного тела, неостановимо спешащей навстречу Вечности.

Ночь предопределения. Не спит в глубинах веков и в мысленных глубинах допотопный Каин. Не спит спешащий совершить своё дело, договорённое с хозяевами, порывистый Иуда. Укрытый куколем Нестор-летописец не спит, лишь только дремлет, приткнувшись к аналою седой головой над последней страницей, ещё не ведая, чем всё завершится на этой грешной и бесконечно надеющейся Земле. Но и Христос не спит. Он молится в Гефсиманском саду и в эту ночь, тщетно желая пробудить от хмельной дрёмы своих учеников.

Ночь предопределения. Независимо от религий, умонастроений, ниспосланных помимо нашей воли откровений она избрана на это всепланетным светским календарём. Каждому написано своё. Как неприметно написано в любую другую ночь долгого предстоящего года. Просто именно сегодня мы праздны, мы необъяснимой верой открыты новому. Сегодня можно постараться рассмотреть, увидеть, запомнить. Лишь бы захотелось, не рассеялось, не улетучилось дымом петард, не перечеркнулось поутру суетными тропами повседневности.

Кто увидит праздник выше и шире сервировки стола? Кто сумеет сохранить в себе чистую белизну сошедшего наземь неба?