Декабристы прославились женами

подобает смирение.
- Прикалываешься? В следующий раз, такое скажешь, я тебя укушу – и скажу, что это в порыве страсти. А еще ты бабник – я это чувствую. Обходительный, сексуальный, невероятно чувственный – но большой любитель женщин.
- А мне нравятся твои волосы – просто афродизиак какой-то.
- Ты имеешь в виду – любовное зелье?
Потные и усталые мы встречали рассвет, немного опасаясь за собственные рассудки – такое отчаянное чувство мимолетного счастья вдруг привалило, куда деваться.
Условились встречаться здесь каждый день. С утра Жанна в поликлинику на процедуры, а потом сюда – готовит, кормит, любит меня и провожает на работу. На участке я прикрываю ее отсутствие. В субботу мы встречаемся после занятий в университете, едем развлекаться - в кино, театр, кабак и ночевать ко мне. В воскресенье я к сыну и встречаемся с Жанной лишь вечером. Такая теперь синусоида жизни.  
Утро налаживалось. Жанна ушла. Я прибрался – не люблю, когда вещи не на своих местах. Прибрался и почувствовал, что снова контролирую ситуацию. Контроль -  это все. Если ты контролируешь причину, то контролируешь следствие. Если же нет, то события могут обрушиться на тебя, как эффект домино, и виноват в этом будешь только ты.
Теперь еще мысли в порядок привести – и жить можно.
Итак, «Станкомаш», отняв перспективы карьерного роста, наградил меня женщиной, от вида которой подгибаются колени. Женщиной, с которой пытаюсь снять заклятие бесплодия – исключительно восхитительная процедура! Самой необыкновенной из всех красавиц, с кем сводила меня судьба – обладающей живым умом и твердым словом. Согласитесь, довольное редкое сочетание – ум, честь и красота. Как у партии, по мнению Ленина. Прежде думал, жена у меня такая, но когда понял, что слово ее ничего не стоит – разочаровался.
Вот как она встретила в Розе через неделю после дня рождения.
- И где же мы потерялись? – сказала с досадой, увидев меня на пороге родительской квартиры. – И как же мы все-таки добрались сюда? Ребенок ждет – папе подарок на день рождения приготовил. Теща любящая пирог испекла – а нас нет.
Ребенок меня мигом простил. Теща кивнула. Жена:
- Идем, покормлю.
На кухне, оставшись вдвоем, она фыркнула и внезапно расплакалась.
- Так изгадить чужую жизнь умеешь только ты один. Надо же было так влюбиться – на космическом факультете с космической скоростью. За одну ночь привязалась, как ни к кому не привязывалась за всю жизнь. И никакого будущего….
Аппетит пропал.
- Что не так опять?
Дверь приоткрылась – сынишка просунул личико.
- Витя, оставь нас, пожалуйста, – мама его строга была.
Я понял – нет мне спасения.
Она вытерла слезы, взглянула сурово.
- Мои отношения с другим мужчиной зашли далеко. Я думала, что наладим с тобой – но теперь не получится. Оставь нас в покое.
Сердце загрохотало в ушах – я напрягся.
- Не пойму, о чем ты сейчас. В твою жизнь я не вмешиваюсь. Куликова не трогаю. А сын был, есть и будет нашим с тобой ребенком.
- Мы хотим снять квартиру.
- Понятно, – сидя я уже не мог говорить, встал. – Поступай, как желаешь – живи и радуйся, пока дано. Но помни, наши решения принадлежат только нам, и за их последствия отвечаем мы сами. И дай тебе Бог не пожалеть о содеянном – судьбу не обмануть: она неизбежна. Но Витю вы с собой не возьмете - он останется здесь, либо переедет ко мне. Иначе я приму меры против твоего Куликова.
Обогнув стол, подошел к окну, стараясь не глядеть в сторону Ляльки. У любви нет гордости - мне всегда нравилось смотреть на нее, но в такой ситуации чего-то боялся. Вот когда она направится к двери, можно будет позволить себе тайком полюбоваться – а пока только отражением в оконном стекле. И даже там на миг наши взгляды встретились. Когда и как скоро из этих глаз пропали нежность и восхищение? Теперь в них, казалось, весь мир пошатнулся, сбивая привычный ход вещей. И появилось ощущение, что дальше все будет еще хуже. Дальше она меня будет ненавидеть, и смотреть с презрением.
- Это все, – голос прозвучал и вполовину не так уверенно, как я на то надеялся. Он даже дал «петуха», и утверждение превратилось в вопрос. От того нахмурился и повернулся. Лялька молча вышла из кухни, и шорох закрываемой за ней двери прозвучал скрипом колес судьбы, поворачивающей на новую дорогу.
Гуляя с сыном, я больше думал, чем общался – слишком начало визита было пресыщено информацией. Снова мир, вращавшийся на орбите планеты Логика, покачнулся и уходит из-под ног. Планета Абсурда, огромная и непонятная, перетянула к себе жену мою, мать моего ребенка.
Господи, вразуми рабу твою – она просто сошла с ума. Втемяшила в свою бестолковку прелестную, что рождена для любви – без нее никуда. Вот уж точно подмечено – нет дурнее осла, чем влюбленный осел! В данном случае – ослица.
Пусть не я, пусть кто-то другой, но не этот же уголовник без ума, чести и совести.
Дико колотится сердце, кровь шумит в ушах, и я почти не слышу, о чем лопочет мне ребенок – только киваю, киваю….
И в автобусе вспоминаю тщетно, о чем говорил мне мой сын, и в троллейбусе….
Мне надо было забыться, остыть….
- Ты вернулся! – Жанна стояла в солнечном свете, и вечерние лучи нимбом украшали ее голову.
А я чуть было не забыл о тебе за своими проблемами – подумал, но не сказал.
Стыдно стало – Жанна смотрит так радостно.
- Что будем делать?
- Пойдем, поедим что-нибудь где-нибудь – я страшно голоден.
- Из гостей-то от тещи?
Я пробормотал по этому поводу несколько слов, которые ей очень понравились.  
- Тебе приелась моя стряпня? – ласково поинтересовалась она.  
Слишком уж ласково. Она будто задумала что-то. Розовато-лиловая куртка удивительно ей шла, рассыпанные по плечам волосы буквально светились на солнце, глаза сияли. Она улыбалась, будто внутри ее щекотали веселые пузырьки смеха.
Мне всегда нравился звук ее голоса. Но только сейчас отметил, какой он у Жанны низкий, мелодичный и нежный. Почему раньше этого не замечал? Потому что в ее голосе звучала снисходительность, которую я не переношу? Или потому, что, когда бы она со мной не заговорила, я забывал обо всем, кроме желания?
Вот как сейчас.
- Пошли ко мне! – схватил в объятия ее и поцеловал.
Добравшись до комнаты в общежитии ИТР, мы забыли про голод, про ужин и про стряпню. Одежда полетела в разные стороны, мы и диван не стали раскладывать – не до того.
- Господи, как же я по тебе соскучился!
Впился губами в ее губы, обхватил лицо ладонями и целовал, пока у обоих не перехватило дыхание.
- Я тоже по тебе скучила, - всхлипнула Жанна.
- Прости, что любовался своей женой, на чуть-чуть забыв о тебе.
Ее смех был немножко нервным, а поцелуи стали быстрыми и жадными.
От губ по шее перебрался к грудям.
Она застонала, выгибаясь всем телом.
Но я не спешил на соитие – я любовался ею. Она была невероятно красива – щеки залил румянец, глаза горели страстью, губы искали воздух, которого ей не хватало, тело извивалось в страстном желании….
Мои поцелуи отправились в путешествие по нему.
Жанна замотала головой.
- Хватит! Не мучай! Давай начинай!
Мои ладони гладили ее живот, возбуждая, дразнили соски и промежность, а Жанна дрожала от прикосновений и выгибалась им навстречу, вскидывая бедра.
- Я сейчас умру, - хрипела она, - если ты не сделаешь это.
Я лег на нее, схватив кисти рук.
- Скажи мне три слова.
Ее трясло.
- Пожалуйста, отпусти меня.
- Только три слова, и все ты получишь!
Невероятным усилием она совладала с собой – замерла.
- Зачем тебе это?
- Хочу быть мужчиной, а не производителем. Ну же!
Она шепнула одними губами.
- Повтори, - я отпустил ей одну руку.
Одной рукой задача оказалась невыполнима.
- Я люблю тебя, - мягко сказала Жанна, и вторая рука обрела свободу.
Потом она, закрыв глаза, бормотала как пьяная в такт нашим движениям:
- Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю….

А. Агарков
                                                                                                          санаторий «Урал»
                                                                                                          декабрь 2014 г