С Черноголовой я старался впоследствии не встречаться. Но пройдут годы и судьба все-таки меня сведет. А случится это так.
В 1965 году я уже буду работать заведующим организационным отделом Кушвинского горкома ВЛКСМ. На бюро горкома будет слушаться вопрос, касающийся нравственного воспитания подростков в той самой школе №7, а готовить вопрос будет специально созданная комиссия, руководство которой будет поручено мне. Я пытался отвертеться, но не получилось. И вот возглавляемая мною комиссия в школе, порога которой я не переступал десять лет.
Черноголова к тому времени была завучем. Я, естественно, ни единым словом не обмолвился, что некогда здесь учился. Но Таисия Григорьевна признала во мне своего ученика. И при прощании стала говорить, что она помнит меня, знает, какой я способный был у нее ученик; гордится, что не ошиблась во мне; что она и тогда подозревала во мне некие организаторские способности. И так далее, и тому подобное.
Эти дифирамбы мне было вдвойне неприятно слушать, поскольку от начала и до конца являли собой одну большую ложь.
Я слушал молча лицемерные слова завуча, а передо мной в это время стоял ее любимчик из 5 «а». Некий Вадим Спирин, единственный сынок капитана первого ранга, главного военпреда ВМФ на оборонном заводе. Дышать Черноголова на Вадика боялась. А он? Впоследствии станет злодеем-убийцей и будет приговорен к исключительной мере наказания — расстрелу. Ничего другого от ухоженного мальчика, но отчаянного драчуна, державшего весь класс в страхе, ожидать не приходилось.
Советская общеобразовательная система сделала все, чтобы вызвать во мне отвращение к учебе.
Советская школа не оставила в моей памяти ни единого светлого пятна. Поэтому и не чувствую никакой ностальгии по ней. И не понимаю тех, кто пускает слюну, вспоминая школьные годы.
ПЕНЗА, декабрь 2014.
Омерзительна ложь вообще, а в устах педагога вдвойне.