Памиро - Алай

Ош – второй по численности город Киргизии с населением более 230 000 человек, .южная столица республики. Первые упоминания об Оше датированы 9 веком новой эры. В этот город я попал летом 1975 года. Командировка была, разумеется, не в Ош, а в противочумные отряды, работавшие в горах Памиро – Алая – горной системы, находящейся к югу от Ферганской долины. В город  мы с шефом прибыли самолётом в первой половине дня, а выезд в горы был запланирован на утро следующего. День был впереди и мы отправились осматривать  город. Самой заметной достопримечательностью Оша является несомненно Сулейман-гора, находящаяся в центре города. Гора эта известна так же под именем трона Соломона – царя, как известно из всех преданий и справочников, иудейского, но Сулейман-гора – святыня почему-то мусульманская. По склонам этой горы, по веками набитым тропам, по камням, отполированным миллионами ног, в течение всего дня поднимаются и спускаются паломники. Мы с шефом подниматься туда не стали. Нас интересовал городской базар.
             Настоящий азиатский базар – это город в городе. Ошский базар занимает несколько кварталов, и продают на нём всё. Пирамиды разнообразных сортов помидоров, горячие лепёшки, виноград, самса, орехи, живая птица – что душе угодно можно найти в его улочках и переулках. Есть здесь ряды ремесленников, где вам предложат неплохую чеканку или острый, как бритва азиатский нож. До вечера пробродили мы по базару, еле волоча ноги от усталости, вернулись в общежитие противочумного отделения, а наутро в бортовом уазике двинули в горы.
             Шеф, как старший по должности и по возрасту расположился в тесной кабине, а я и два техника из местного отделения забрались в кузов. Парни, помимо прочего имущества, которое нужно было доставить в отряды, загрузили в кузов ящик вина местного производства. Ехать нам, как вы догадываетесь, было не скучно. Но то, что начинается весело, не всегда заканчивается аналогично.  Утром следующего дня мы с сотрудниками отряда отправились на недалёкую речку, порыбачить. Ловить радужную форель в бурных горных реках дано не каждому. На восемь рыбаков было поймано две рыбы размером с ладонь и, когда все стояли в кружок, рассматривая улов, один из техников, Костя Земляникин, побледнел, резко выпрямился и навзничь упал на дорогу. Упал нехорошо. Голова пришлась на валик каменистой дороги между колеями. Звук напоминал удар камня по доске. В течение полутора часов Костю пытались реанимировать. Искусственное дыхание рот в рот, массаж сердца … Всё бесполезно. Подъехавшие из райцентра Суфи-курган следователь и врач остановили наши попытки. Всех, кто был на этой рыбалке, посадили в газик и повезли в отделение милиции. В проходе, у нас под ногами, лежал Костя. После многочасового разговора с местными шерлок холмсами нас отпустили обратно в отряд. На следующий день мы узнали результат вскрытия. Тридцатитрёхлетний Костя умер от обширного инфаркта. Так отрыгнулось парню, а скорее его семье, употребление спиртного в сочетании с резким перепадом высоты.
             Шеф выполнил свою консультативную работу, я пару раз зашёл в палатку, где вскрывали сурков и мы двинулись дальше. Точнее выше, по знаменитому тракту Ош – Хорог в сторону последнего. Позади остались жуткие серпантины, зона горных лесов и каменные осыпи, дорога вышла на плато, где как сооружения инопланетян, красовались огромные белые полусферы обсерватории.  Ландшафт напоминал степь. Я бы даже сказал – тундру. Отряд располагался на высоте 4 100 метров над уровнем моря и здесь я встретил своего давнего друга, Саню Ждахина, с которым коротал много долгих вечеров в долине, Аксай, на Джетыогузских сыртах в Прииссыккулье и на Таласском хребте. Саня был вездесущ! И вот, по этой самой тундре, на этой самой высоте, на которой нужна минимум неделя для адаптации, мы Саней потопали в чабанский магазин, находящийся в семи километрах от базы отряда. Ничему не научил нас случай с Костей, но, слава Богу, всё обошлось. Магазин был закрыт.
             Пейзаж вокруг был изумительный. По склонам спускались снежные языки, на границе снега росла изумрудно-зелёная трава, на фоне которой, то тут, то там белели огромные шляпы местных грибов. На плёсах спокойной в этой долине реки парами плавали сказочно красивые индийские гуси, а днём над головой проносились стаи розовых скворцов.
             Работы было не много и мы с охотой присоединялись к врачу, разъезжавшему по стоянкам чабанов с лекциями и беседами. Во время одной из таких поездок я впервые увидел пасущихся яков. Пастухи встретили нас приветливо, как впрочем, встречали всегда и в других местах. Беседовали за чаем о чуме, о блохах и сурках, о яках и вот, во время этой беседы, кто-то из наших консультантов попросил настричь с ячьей груди шерсти жене на шиньон. Шиньоны в 70-х годах среди городских модниц были роскошью, а уж ячьим вообще цены не было.
- Иди, стриги сколько хочешь, - протянул ножницы чабан.
- А сам не можешь?
- Эй, сам не могу. Боюсь. Дикие они.
Вопрос отпал.
             Закончив в течение недели свою работу под ледниками мы, так же резко, как поднялись, спустились в отряд, работавший недалеко от села Гульча, расположенного в долине одноименной реки. Советская власть, установленная в Киргизии в 1917 году, не очень-то отразилась на жизни этого села. Жители его выглядели настоящими басмачами и вели себя по отношению к противочумникам соответственно. Сотрудников отряда, решивших однажды съездить в кино, чуть не вырезали в полном составе. С большим трудом выбрались они из села в сопровождении милиции, под угрозы аборигенов. Что запомнилось мне в этом отряде? Зоолог с фиолетовым фингалом под левым глазом (сказал, что с лошади упал, бывает …) и заплыв в реке Гульче. Пока мы с доктором переплывали на другой берег этой речки шириной метров пятнадцать, нас стащило течением вниз метров на двести. Обратно нам, соответственно,  пришлось подняться вверх по течению пешком на двести метров, чтобы причалить у палаток. Подплыв к берегу, я, в том месте, где собирался выходить из воды, увидел лежавшего на камне, приличных размеров щитомордника*. Пришлось сплавляться ещё метров на десять.
             На следующий день мы были в Оше и снова бродили с шефом по городу. На площади, с очень интенсивным движением машин, к большому торговому центру, на ослепительно белом коне подъехал узбек в ватном халате, перепоясанном платком и чалме. Он остановил коня среди снующих автомобилей, бросил уздечку и, не оглядываясь, пошёл в магазин. Конь за время моих наблюдений и отсутствия хозяина (я, заинтригованный, дождался его возвращения) не сдвинулся с места. Он только прижимал уши, когда машины проходили слишком близко и отгонял хвостом мух. Хозяин отсутствовал в течение часа.
            Из Ферганской долины во Фрунзе мы возвращались на станционном УАЗе. Сказочные места довелось мне увидеть во время этой дальней дороги. Это и пойма реки Нарын, и Токтогульская ГЭС, зажатая дикими скалами, и перевал Сусамыр, на котором около дороги  даже в середине июля лежали сугробы снега.
             Дальше наш путь лежал через Приссыккулье, город Нарын и высокогорное село Атбаши в долину Аксай – полюс холода Киргизии. Но об Аксае в своих воспоминаниях я написал уже достаточно.


*Щитомордник – ядовитая змея подсемейства ямкоголовых, обитающая в Средней Азии.

18.05.2014.