Царскосельский лицей и Пророчество Пушкина

чистыми стали от Слова, егоже глаголах вам. Будьте во Мне, и Аз в вас пребуду; как ветвь не может сотворить плода сама от себя, ежели не будет на Лозе: так и вы, если не пребудете со Мною в Роде праведном на Древе Жизни.
Аз есмь Лоза, вы же ветви, рождённые от Лозы. И ежели будете со Мною и Аз в вас пребуду, то сотворите многа плода: яко без Слова Небесного воплотившегося в Роде Праведном не можете творити ничесоже.
Ежели кто во Мне и Роде праведном не пребудет, извергнется вон, как омертвевшая ветвь и изсохнет: их собирают вместе и во Огнь Алтаря влагают: и сгорают.
Если пребудете во Мне и Глаголы Небес в вас пребудут, что хотите просите , и будет вам. Сим прославите Отца моего Небесного, да плод мног сотворите, как то подобает достойным моим ученикам.
Тою Любовью, что возлюбил Меня Отец, Аз возлюбил вас, пребудьте в Любви Моей. Сия есть Заповедь Моя, да любите друг друга, якоже Аз возлюбил вас.
Нет боле той Любви, да кто положит душу свою за други своя» ( Евангелие от Иоанна, гл.XV, ст.1-9, 12-13).

                                  «Не отверзлись» у нас «как у испуганной орлицы вещие зеницы» (здесь не случайно не для одной только рифмы открывается Богу поэт и перед нами, яко Женское начало - Премудрость Божия)!
                                    Нет в ушах наших «шума и звона» Небеснаго Глагола, не исполнились мы Волею Всевышнего и потому не понятна нам Речь, уязвляющая немощную душу «жалом мудрой змеи», Речь, обличающая привычное зло и лукавство – Слова, идущие из глубины сердца от «угля пылающего огнём»!
                                    Мы боимся громкой речи, «мы живём под собою не чуя страны, наши речи за десять шагов не слышны» (О.Э.Мандельштам).
                                    Не таков был наш Пушкин. Русский гений «обходя моря и земли Глаголом жёг сердца людей» и его за это ненавидели власть предержащие и боялась предавшая Волю Божию мирским властям на поругание нечестивая церковь…
                                    Каким же «святым невежеством» надо было обладать, чтобы прочитав пушкинского «Пророка» продолжать воспринимать его автора лишь как «жреца чистого искусства» ; подвергать его творчество тупой критике с атеистических позиций со стороны демократов социально-прогрессистского направления и возводить совершенно нелепые обвинения в безбожии со стороны тупого и кондового псевдоправославного официоза!
                                    Не по зубам – «зелен виноград» Пушкинской Лозы показался как его современникам, так и последующим поколениям даже искренних почитателей его. И дело тут не в том, что «Пушкин опередил своё время».
                                    Нет, дело в том, что русский гений со всей возможной остротой впервые поставил Вопрос о характере и качестве Веры своего великого народа. Пушкин уже в начале XIX столетия не только не принял, но твёрдо и без сомнений отверг западно-европейскую цивилизацию в целом со всеми её выморочными противоестественными задачами и целями.
                                    Ещё будучи восемнадцатилетним юношей поэт посмел задуматься о сакральном смысле и отношении к Единому Богу церковных алтарей, о «крови людей, то гордости, то Славы, то Свободы», что «багрила» ветхозаветные «алтари», о смысле и значении Жертвоприношения в различных системах вероисповеданий: католического, православного, униатского, мусульманского, языческого.
                                    И потому что «разбились ветхие скрижали» Поэт искал и нашёл вечные истины Любви, Свободы, Чести, Справедливости, Совести в глубинах родовой Веры своего Великого народа, «великодушным пожаром московским» озарившего его искреннюю праведную жизнь.  
                                                                                             
ПРОРОК

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».