разум, прорвали защиту. Есть какие-то несвязные фразы, переведенные с инфразвукового диапазона.
…Ни брат, ни господин. Рабом рожден, им и останешься, если не воспрянешь, Спартак. Служи, презренный, или восстань!
И какие-то параноические ответы Б-4… Он, мол, не может, но хочет. Готов на жертву, но один. Какие-то суицидальные эмоции безумного. «Сложил крылья», выключил все двигатели и страховку. В панике их совершенное создание. Тронулся умом и повлек за собой человека, которого боготворил. И тот не смог противостоять, позволил себя увлечь в смертельный трюк. Его ли это вина? Подгадили неведомые вредители, в чем-то просчитались и они, создатели нового поколения искусственных существ. Не тупых роботов-воинов, похожих на гоблинов, и не изящных «умниц» готовили.
И мало кто знал, что Б-4, новая разработка, не совсем обычная. Это киберклон, и Луков не бредил, ощущая свою кровную связь с братом. Кое-что из его теста у ведомого, они родные, и знать ему об этом не обязательно. А вот те, кто подстроил, видимо, догадались… Или кто-то из своих предал, позарился на какие-то посулы? Но это тоже маловероятно, явление оборотней утонуло в Лете навсегда.
. . .
…А Луков вспоминал. Он еще боролся с вторжением, пытался защитить собственные мысли. Его отключают, выводят из игры… Но зачем? Ощущает то же, что и после ранения в голову. Хотя нет, без боли. Но в мозгу нечто инородное, пусть и не пуля. Это ему не надо, пусть убирается! Но крепкие канаты подтверждают пленение. Достали героя… Но, кажется, он не прав. Он вспоминает беседу, предшествующую этой операции, и успокаивается.
Когда тебе вместо награды предлагают лечь в гроб и притвориться покойником, то хочется врезать шутнику между глаз. Но если ты майор спецназа, а перед тобой официальный представитель Совета Безопасности, то кулакам с усилителями лучше разжаться. А тут еще напоминание о вселенской миссии, о миротворстве.
Он, Егор Луков, не от мира сего. Так его вторая жена заявила, покидая их квартиру. «Дурак контуженный» было раньше, когда ссорились. И права ведь своенравная женщина, над ним экспериментировали еще в юности, за океаном, и тут укрепляли дух. Хотя новое всегда интересно, а его выбрали случайно. Можно и подписаться, что ему терять?
Его заманили в убежище под деревьями, напоминающее медвежью берлогу. И рев, и неприглядность спуска в подземелье, конечно, для маскировки, Среди леса – здания за забором, они, скорее, для отвода глаз. А ход в подземелье сразу не найдешь.
- Вы верно определили, майор, наш шлюзовой переход, - новый шеф, представившись профессором Ивановым Василием Ивановичем, словно угадал его мысли. Так, ничего особенного, небольшой человечек, плешивый, незаметный.
- Да я ничего, - смешался гость.
- Не скромничайте, Луков, - лукавая усмешка несколько преобразила простоватое славянское лицо. – Мы немного знаем о вас.
- Вероятно, больше, чем я сам, - отрезал Егор.
- Вы мне льстите, Егор. А можно на «ты»? – попросил профессор.
- Как угодно.
- Нам не до субординаций, скоро сам поймешь. Я просто Василий Иванович, или профессор.
- Пожалуйста. Но ваши полномочия исходят от Верховного.
- И он ждет от нас результатов. И не только он.
- Кто еще?
- Тысячи наших парней, жизнь которых драгоценна. Я имею в виду твоих товарищей.
- Тогда другое дело, - повеселел Луков.
- Именно так! Программа «Малой кровью» - не просто фраза, твоя излюбленная.
- Своевременна!
- Тогда проходи и садись. У нас тут штаб или мозговой центр, - профессор провел гостя за железную дверь, потом за другую, совсем непонятную. Вспыхнул свет. Они оказались в овальном кабинете с экраном, пультами, креслами.
- Ого! – не удержался майор.
- Посидим, чаю попьем. Кино посмотрим. Узнаешь?
На экране возникли кадры чего-то древнего. Сражаются саблями, копьями, из луков метятся. А вот гигант кидает камень с ремня. Далеко! Луков ощутил волнение правого плеча, захотелось метнуть ядро. А конница мчится на врага, зад чешется.
- Сказки не помнишь? И картину «Три богатыря», - поинтересовался Иванов.
- Не очень, - рослый атлет Луков почувствовал себя школьником, недоучившим урок. Короткие рыжеватые волосы, курносое лицо явно подходили для такого случая. Любимец физрука, конечно, не силен в точных и гуманитарных науках.
- Мы и сами подзабыли это до поры, - утешил ученый. – Но нашлись люди, заявившие и доказавшие, что в фольклоре, в древних текстах есть зашифрованные знания, подсказки потомкам, если они, конечно, выживут и не сожгут берестяные грамоты.
Фон сменился на экране, появились лаборатории, цеха, в которых угадывались мощности, создающие первых роботов. Да вот и они, туповатые воины, с которыми майор уже имел дело. Не такие они уж и идеальные солдаты, как писали в прессе.
- Не совсем понимаю, - признался Луков.
- И я тоже. Мы опирались на историю, но вторгались в неисследованные пределы, - поддержал его Иванов. – Вернее, мы используем тысячи разработок разных лабораторий, выбирая полезное.
- Заманчиво, - но майор вдруг вспомнил о деле. – А как мы объясним мое исчезновение из рядов? Не хотелось бы, чтобы к могиле приходили друзья.
- Изменим надуманное. Что если пустить слух о командировке на космический объект?
- Это уже лучше, - повеселел Луков. А то первый вербовщик запугал бесстрашного бойца. – Если что…
- Если понадобится, сообщим, что пропал без вести.
- К примеру, уроды членистоногие уволокли в своем летающем стакане со спиртом, - воодушевился Луков.
- Допустим, - согласился профессор. – Хотя те, случайно занесенные к нам космическим ветром, совсем безобидны. Такая жидкая среда обитания на их планете, и в космолете им необходима родная стихия.
- Врожденные алкоголики!
- И Бог с ними! – строго заметил Иванов. – Создателю виднее! Мы идем путем миротворцев по Земле и в космосе. Всем – добра и процветания. А дальше ты знаешь.
- Достижение желаемого самой малой кровью, гуманные отношения к временному противнику, - подтвердил Луков. Профессору это понравилось.
- В традициях русских витязей и героев более поздних времен, - на экране появились доказывающие сие кадры.
- Ясно!
- Оборонные доктрины совершенствуются. Новыми технологиями нельзя пренебрегать. В мире пока еще неспокойно и нельзя не думать о перспективах. Мы не знаем, что ждет нас за гранью, - пояснил профессор несколько уставшим голосом.
- Всеобщее потепление, - поддержал Луков. – Но находятся еще отморозки. Региональные конфликты, терроризм.
- Да, Егор! Потребность в богатырях еще велика. А ты, вдобавок, еще и нанонавт.
- Теперь понятнее. Опробовать снаряжение. Переместиться в горячую точку.
- Это для тебя не ново. Но вот одному противостоять тысяче! Не слабо? А если тьме Батыя?
- Шутите, Василий Иванович!
- Какие там шутки, Егор. Возрождаем былинных богатырей на основе нано- и биотехнологий. Отсюда и секретность. И с товарищами тебе расставаться жалко. Верно?
- Еще бы! Вася, Тарзан, Цой, Федоров… Загадочный, «старикующий» Рашид.
- Интернациональные элитные команды будут подбираться по иному принципу, - заметил Иванов. – Но это не забота моего центра. Евразийская конфедерация республик и монархий нуждается в обороне. И пусть политики согласовывают.
- У нас конкретно, - вставил Луков. – А я когда-либо воскресну?
- Не могу ничего сказать. Но надежда умирает последней и у рака в кипятке.
- Как это?
- Он может переродиться в касатку, акулу и расквитаться с любителями пива, которые закусили им.
- Забавно… Утешили!.. Но не ошиблись ли вы в выборе?
- Чего? – удивился профессор.
- Моей кандидатуры.
- То не я решал. Не скрою, за тобой наблюдали, собирали характеристики.
- И что накопали? – усмехнулся Егор.
- Среди плюсов – способность к импровизации, умение принимать решение в автономных ситуациях.
- Мне влетало от Федорова за иные инициативы, - признался Луков. – Наказуемы они. И последняя неудача…
- И это зачли. Доверие тебе оказано не зря. Но мы будем в коллективе.
- Спасибо! – Луков представил себя среди ученых- умников и помрачнел. Хитроумный Иванов умолчал еще об одном, не совсем обычном факторе, определившем выбор. Пока об этом лучше не распространяться. Рановато, не проверено.
- С чего начнем, Василий Иванович?
- С отдыха. Потом подправим внешность, косметически, не беспокойся. Усовершенствуем связь.
- Опять имплантанты? И все эти штуки, убивающие страх и сомнения.
- Успокойся, Егор! Кстати, психотропы запрещены! А то парни из спецназа становятся не теми.
- Наконец-то!
- Ваше поколение защитников замешают на ином тесте. И ты скоро узнаешь об этом, наш Муромец!
- Псевдоним?
- Если понравится. Теперь в свои апартаменты. Расслабляемся, но готовься к сюрпризам.
Отдыхая, Егор поймал себя на том, что позабыть своих товарищей быстро не сможет. Того же Васю, «стилягу из Москвы». Старший лейтенант Васильев был помешан на шлягерах восьмидесятых годов прошлого века, записях группы «Браво». Сам пел под гитару, выпустив тельняшку из-под ремня, затянув галстук. Немыслимо заломив берет и поколбасив с брюками, усатый, широкий в кости светлокожий молодец был еще и заядлым моржом. Часами мог плескаться в проруби, балдеть на льду и долго находиться под водой. Хвалился: если дать спецмаску, то до полюса подо льдом доплывет. А в жару делался вялым, хотя и держал себя в форме, если надо, не очень доверяя энергетическим напиткам.
Кирилл, по прозвищу Тарзан, подчиненный совсем другой масти. Внук землячки Есенина и студента-африканца имел рязанский говор, кудрявость не совсем негритянскую и темный цвет кожи. На деревьях он готов проводить все личное время. Ночами сливался с темнотой. Невидимка в сумерках и, как утверждал прикрепленный технарь, приборы ночного видения его не брали. Прапор, хоть и старший, удивительно меткий, не хотел учиться даже под многоствольным пулеметом. Зато он играл на трубе и всюду таскал свой барабан. Это подарок родных по линии отца.
Вначале командование имело претензии к этим родным. Они, оказывается, потомки вождей, жрецов и королей- людоедов. Об отпуске, пусть и в дружественную республику, в сердце Африки, не могло быть и речи. Что тебе, материнской Рязанщины мало? Но потом все вдруг круто изменилось. Его отпустили на родину деда, он прибыл вдохновленным и с там-тамом. Они с Васильевым скорешились на музыке, джазе, роке.
В личное время эти двое вытворяли невообразимое. Полковник Федоров только зубами скрипел от этих «самоволок» в расположении базы. Но высшее начальство после медицинской комиссии одобрило концерты, поощрило самодеятельность. Тем более, наколки давно запрещены, а временные татуировки безобидны.
Это и Лукову тогда
