Красный цветок Глава 5 Браслет

С тяжелым сердцем я переступила порог темного чертога, направляясь к Миа*рону в Зал, под слепой взгляд несуществующего бога. Будь моя воля, я никогда бы не появлялась там, где каждая плитка, каждая занавеска в воздухе пробуждали во мне память о безымянных жертвах.
Я нашла оборотня в обществе паренька лет четырнадцати-шестнадцати. Мальчишка, вольготно растянувшись на полу, перелистывал какие-то бумаги.
- Познакомьтесь. Одиф*фэ, это Дэй*рэк.  Дэй*рэк, это Одиф*фэ. Вам лучше поладить сразу, потому что работать будете вместе.
У будущего напарника было одно из тех  лиц, что с первого взгляда редко запоминаются: русые волосы с легким налетом пепла, небольшие, глубоко посаженные глаза, чуть удлиненный нос; почти лопоухие уши. Острый и наблюдательный ум, затаенный в глазах, упрямство, о котором свидетельствовал тяжелый подбородок и узкие, плотно сжатые губы, - таков краткий портрет нового знакомого, будущего напарника.
Парень одним плавным движением перетек из лежачего положения в сидячее. Губы его слабо дрогнули, словно стараясь удержать, вот-вот готовую сорваться, реплику: «А на фиг мне эта девчонка?!».
Но перечить Миа*рону он, все же, не осмелился. Впрочем, как и я.
– Сядь, Одиф*фэ, - распорядился наш общий хозяин. - Я введу тебя в курс дела. Вас обоих. – Терпеливо дождавшись, пока я, нарочито медленно, опустилась рядом с мальчиком, Миа*рон продолжал. - Нам сделали необычный в своем роде, заказ. Некий господин, назовем его, Мистер Х, являясь незаконным отпрыском некогда уважаемой известной в прошлом фамилии, желает заполучить в руки древний артефакт. За последнюю пару сотен лет род, о котором идет речь, по прямой линии утратил магические способности. Но при этом сохранил кровные артефакты, созданные для того, чтобы аккумулировать и активизировать их.
Мистер Х, возможно потому, что родился не в результате законных союзов между двоюродными бабушками и дедушками, а стал здоровым продуктом множества адюльтеров, - отличный маг. Но для полного вхождения в Силу ему необходима фамильная семейная реликвия, - изумрудный браслет, - без которого инициация не может состояться. Общая канва дела понятна?
Мы с будущим напарником синхронно кивнули.
Канва была понятна. В общих чертах. Темы инициаций мы с учителем не касались. Самостоятельно же я  никак не могла разобраться, почему одному магу для пробуждения скрытых возможностей нужен посох из пустыни, второму - овчинный тулупчик, а третьему никак не обойтись без ведра росы, собранной на заре в пятую ночь третьего весеннего месяца.
Миа*рон продолжал:
-  «Прелесть» заказа заключена в том, что, поскольку артефакт является фамильным, то и служит  он только законным членам семьи. Такой вот ханжа, - ухмыльнулся оборотень. – «Приручить» реликвию у незаконнорожденного отпрыска рода шанс есть. Но только в том единственном случае,  если наследников по прямой линии не останется. Вовсе.
- Ты хочешь сказать, мы должны «убрать» всех законных представителей семьи заказчика?  - уточнил Дэй*рек.
- Да, - подтвердил оборотень. - А затем передать клиенту «чистую» цацку. Семья,  о которой идет речь, носит название Пайро*Нэрро.
Мне это ровным счетом ни о чем не говорило.
- В свое время они владели четвертью суши в Эдонии. Среди Пайро*Нэрро были маги, черпавшие Силу сразу из четырех источников. По степени влиятельности их можно сравнить разве что с Грэс*си или Чеар*ре. Но потом род пришел в упадок. Сегодня осталось не больше с десятка потомков. При этом далеко не все они знают о своем происхождении.
- И ты предлагаешь убить весь десяток? – Прохладно осведомился Дэй*рэк.
- «Предлагаю» не совсем то слово, которое  выбрал бы я для обрисовки ситуации. Но пусть будет так. Это далеко не так сложно, как может показаться.
Выражение лица Дэрэка на тот момент могло послужить моделью для создания скульптуры Сомнения и Недоверия.
- Не знаю, Рон, - возразил он. - Не уверен, что можно одного за другим прикончить добрый десяток человек, повязанных кровным родством, и ни у кого не вызвать подозрений.
- Пусть подозревают, что хотят. Без доказательств, улик, виновников преступления они ничему не смогут помешать.
- Пайро*Нерро, - задумчиво почесал переносицу парнишка, - по крайней мере, об одной особе с таким именем известно каждому в Бэртон-Риве. Великолепная Гиэн*Сэтэ, прекрасная куртизанка из Альфийских Садов. Содержанка Тэ*йя Чеар*рэ. Ты хочешь сунуть голову в пасть Алому Дракону?
- А почему бы и нет? В конце концов, Чеар*рэ всего лишь люди, - равнодушно пожал обнаженными плечами Миа*рон.
Взгляд невольно задерживался на безупречной мускулатуре смуглого торса. Мышцы, словно волны, ходили под атласной кожей при каждом движении.
- Кто такие  эти Чеар*рэ? – Внесла я в разговор свою лепту.
- Ты не устаешь меня удивлять, ребёнок. - Ухмыльнулся Миа*рон. - Чеар*рэ - самое именитое и знаменитое Правящее  Семейство, занимающее практические все ключевые посты в Эдонии; имеющие огромный вес в сопредельных государствах.
- Значит, они политики? - подумав, уточнила я.
- Политики, ученые, военные, министры, учителя, шпионы, - да кто угодно! Нет ни единой сферы, в которую они бы не просунули свои фарфоровые кукольные физиономии! И, как заметил наш друг, они опасны. С ними лучше не связываться.
- Даже служителям Хантр*Руама? – не могла удержаться от ехидной улыбочки я.
- Даже, - категорично, в своей неподражаемой манере, отрезал Миа*рон.
***
Особняк, перед которым я оказалась по воле Миа*рона, находился в  Южном предместье. Эта часть ни в чем не походила на восточный пригород, в котором проживало  бедное простонародье. Здесь не было ни забрызганных грязью улочек,  ни замызганных окон в домах, ни утопающих в нечистотах дорог, ни вечно голодных свор одичавших дворняг с пьянчугами вперемешку.
Южное предместье было чистеньким, умытым, утопающим в зелени.
Изрядную часть дороги до поставленной цели мне пришлось пройти пешком, чтобы не привлекать к себе внимания. Я изображала из себя девочку на побегушках, каких часто можно встретить на кухнях в домах, поставленных на широкую ногу. Служанки беззастенчиво понукали такими, перепоручая им собственную работу, и забывая оплачивать их труды.
Старинный парк, раскинувшийся вокруг дома Гиэн*Сэтэ Пайро*Нейро, огораживала кованная черная ограда, похожая на причудливое чугунное кружево. В парке в изобилии были представлены огромные платаны, листва с которых почти полностью облетела, и кроваво-алые, не тронутые заморозками, рододендроны.  И с первого, и со второго, и даже с третьего взгляда парк казался запущенным, давно не знакомым с безжалостными, но возрождающими ножницами садовника.
Я беспрепятственно проникла в оранжевое осеннее царство, хранившее следы величия, достатка и небрежения.
Сам особняк отличался изяществом и высокомерием, свойственным  старым аристократам. Высокие, в человеческий рост, полукруглые окна; стройные фронтоны у входа; вытянутые к небу массивные трубы над красной черепичной крышей,  – все имело полный достоинства вид. У подножия  широкой лестницы, ведущей к дому, расположился причудливый фонтан, в котором белая  нимфа с оголённой грудью  застыла в позе, причудливой и эротичной, опустошая кувшин, что  держала  над головой. Вода струилась по поднятой  руке, тонкой блестящей струйкой стекала вниз по бесчувственному телу, пышным бёдрам, полускрытым соскользнувшей мраморной туникой, собранной в тяжелые мраморные складки, чтобы с тихим шелестом упасть в фонтанчик в виде раковины.
- В парке холодно, – донесся мягкий, веселый  юношеский голос, заставивший меня отпрянуть под спасительную тень платанов. Замереть там, полностью оборотившись в слух и зрение. – Может быть, нам лучше вернуться в постель?
Женский голос, ответил с низким грудным смешком:
- Элоис*сэнт, дитя мое! Я-то давно не девочка. И мне нужна передышка. Даже  если ты, мой альф, в ней не нуждаешься.
К фонтану подошли две фигуры: женщина и юноша лет шестнадцати-семнадцати. Отрок, ещё мальчик. Но какой красивый мальчик! Его вполне можно было бы принять за сказочную принцессу, вздумавшую пошутить над всеми сказочниками в мире. Природа, случай или сами Двуликие наградили его пленительно-тонкими, изящными, гармоничными чертами. Большими, глубокими ясными глазами, затененными изогнутыми длинными ресницами. С первого взгляда цвет их казался темным. И лишь при пристальном рассмотрении оказывалось, что радужная оболочка вовсе не черная, как час восхода первой из лун, а темно-зелёная. Рот чуткий, чувственный и капризный, будто у женщины. Губы - красные и нервные. Волосы спускались до плеч, на кончиках завиваясь колечками. Черные, блестящие, они обрамляли лицо подобно дорогой рамке из черного бархата, в которой вспыхивали серебряные искры-блестки. Тонкая кожа казалась особенно бледной в контрасте с черными волосами и алыми губами.
Что-то в выражении  лица, насмешливом, едва уловимо грустном, в движениях изящного тела, которому никогда не суждено было стать широким и массивным, заставляло меня смотреть на юношу снова и снова. Улавливало душу, как бабочку – силок. Затягивало, словно в большую воронку.
Женщина присела на край бассейна, поигрывая ручкой веера. Широкие атласные юбки казались нереальным продолжением причудливого нагромождения мрамора. Драгоценности на шее, в высокой прическе блестели, сияли, сверкали. Казалось, звезды стряхнули серебреную пыль, и те обсыпали незнакомку мерцающей пудрой с ног до головы.
Юноша, опустившись перед женщиной на колени, обхватил руками тонкую талию, прильнул к красавице томно, жарко, нарочито сладострастно. Смоляные локоны тесно переплелись с белокуро-серебристыми. Искусственными. Тела переплелись так, что было не понятно, кто из них кто. Из них двоих более хрупким, казался он. Не Она.
Руки женщины запутались в мягких влажных кудрях мальчика, задержались на  его плечах, а затем мягко его от себя оттолкнули:
- Сэнт, здесь не время и не место. Ты же знаешь, Тэ*йя может вернуться в любую минуту. Ты же не хочешь оскорбить любимого дядюшку? – игриво улыбнулась она, притворно надувая губки.
- Интуиция подсказывает: любимый дядюшка догадывается, что твою снисходительность мы делим с ним пополам,  – с насмешливой, почти на вкус ощутимой, горечью уронил мальчик.
- Догадывается. - Легкомысленно, с долей вызова, тряхнула головой женщина, задумчиво похлопывая ручкой веера по ладони. - И ты прав, - бездна! - его это мало волнует. У Тэ*йя много интересов в жизни. Других увлечений. Он добр и снисходителен. Он не станет журить тебя за безделицу, вроде меня. – Её улыбка смягчилась, из желчной превратилась в игривую. - Только зачем всех ставить в неудобное положение? Заставлять кого-то что-то объяснять?
- Давай поднимемся наверх, застраховавшись от возможных случайностей, -Согласился мальчик, с проказливой многообещающей улыбкой.
Он поднялся, галантно протянув даме руку.
-  Ты такой милый! Мне будет так тебя недоставать, когда наш роман  закончится.
- А почему он  должен закончиться? – нахмурившись, спросил юноша.
Румяный ротик женщины изогнулся, то ли в улыбке, то  морщась.
- Потому что все имеет плохую привычку заканчиваться. И чем лучше момент, тем он короче.
- Но ведь в этом его главная прелесть, душа моя! –