Город Инферно

ожившие ломятся" Чушь! Дай думаю все же позвоню. Скажу что грабители лезут. Про то же что это чудища- смолчу. Не тут-то было. Трубку поднимаю- тишина. Оборвали провод, окаянные. Долбят, долбят в дверь. Она у нас старинная, толстая, засовы- с мою руку. Не уберегла... Слышу грохот. Догадался, что с петель ее сорвали. Шаги раздались тяжелые. Лестница скрипит, ходуном ходит, скелеты ко мне поднимаются. Заметался я по комнате. Куда бежать? На окне решетка.Бросился я тогда в книгохранилище. Там темно, хоть глаз выколи. Запнулся я обо что-то. Зазвенело, покатилось. Ведро это было железное. Опять уборщица наша, Раиса Викторовна бросила его где не нужно. Свалился я промеж книжных полок. Пока встать пытался, шаги уже совсем рядом послышались. Дверь распахнулась. Святые угодники! Скелет стоит прямо на пороге. Темно вокруг, только я его, как тебя сейчас, видел во всех подробностях! Ну он взял да выключателем и щелкнул. Сразу лампы на потолке ярко вспыхнули. Подходит этот скелет, надо мной наклоняется и вкрадчиво так говорит тихонечко:
-Что же ты, отец, до седых волос дожил, а то что за другими следить это нехорошо, так и не понял?
Не знал я что сказать ему. Язык к нёбу прилип, как клеем прихваченный. Хотя спрашивал он для хохмы, просто покуражиться. Протянулась ко мне его рука да за горло схватила. Пальцы у него насквозь были холодом пропитаны. В них была зимняя стужа, когда стволы древесные трескаются. Мороз жуткий был в них. У меня дыхание перехватило скорее даже от ледяного этого прикосновения, чем от удушья. Потянул меня скелет вверх и поднял над головой. У меня ноги в воздухе болтались.
-Где у вас спецхран? -спрашивает. Тут и остальные костлявые подтянулись. Я что могу ответить? Хриплю, задыхаюсь...
Спецхран наш, там самые дорогие книги находятся, рукописные или печатные, только старые, крепко заперт. Сигнализации там еще настроена. Выломали они дверь легко, как будто из щепок она была. Ни звонка никакого не послышалось, и не приехал никто, хоть я и ждал, минуты считал про себя. Меня скелет тот, который у них за главного, на пол бросил. Шевелиться я не мог, словно по рукам и ногам невидимыми веревками связанный. Скелеты эти проклятые ходят, через меня переступают. Тут неожиданно вся библеотека задрожжала, словно землятресение началось. Я подумал что сейчас меня под книжными полками похоронит. Книги начали падать, но до пола-то -вот те крест!- не долетали. Они раскрывались и там где страницы должны были быть, виднелись жуткие клыки, как бы звериные. Каждая книга в пасть превратилась. Пасти эти книжные на скелетов как давай набрасываться. Точно капканы, только самопрыгающие. Красноглазые не успели оглянуться, как всех их книжками зубастыми облепило. Уж как они не пытались их с себя стряхнуть- всё без толку. А я так и валяюсь и про себя повторяю: "Господи, только б не растоптали и не загрызли"
Вдруг с потолка лепешки начали валиться. Ну ты помнишь, те самые. Шлепнуться на пол и в кругляк превратятся. Тут из хранилища самый главный скелет вышел. В руках какую-то книгу несет старинную. Как же ее Людмила Ивановна называла... Фо..., фо... А, вспомнил, фолиянт! Так вот, сверху на фолиянте том из меди или какого другого желтого металла солнце приделано. Ну знаешь, дети малые бывает рисуют- с гл`азками, с ротиком. Вот и это такое же. Скелет говорит, что это у вас тут творится? Подельники же его все до единого под грудами книг оживших уж и не видны. Зато ползут к нему кругляки голубые. Думаю, будь у него лицо человечье, от страху сразу перекосилось бы. Закричал он страшным голосом: ничего вы не получите! Только зря он глотку рвал. Хотя какая глотка у него? Один кругляк покрупнее других ни с того ни с сего вытягиваться начал до толщины хлыста- и вокруг того скелета обвился. Змея- змеей. Локти его к ребрам прижал. Конец самый хлыста того прямо в солнце медное на книге уперся. Раздался гром, молния вспыхнула. У меня глаза слезами наполнились. Гляжу- лежат скелеты, не шевеляться. Кругляки все рапластались, и наползают на них, как если б знаешь, носки, сами на ногу оделись. И как кости они покрыли, сразу же голубой студень начал краснеть, словно мясо с кровью, потом кожей покрывался.Оглянуться я не успел, как вместо скелетов уже простые люди лежат. Не шевеляться правда, будто покойники. Да, книги те зубастые сами собой на полки встали.
Пошевелились покойники-то мнимые. Поднялись на ноги и давай радостно кричать и обниматься, будто с того света вернулись. Подошла ко мне женщина, красоты неописуемой, на ноги подняла, заговорила.
-Извините за беспокойство причиненное. Не хотели при вас ничего делать, но выхода не было.
Я на нее смотрю. Вроде и страшно и в то же время глаз не отвести от лица чудесного. Не сразу даже рот открыл. Прям как будто разучился говорить.
-Кто же вы такие?- спрашиваю- Верно нечистая сила.
Она смеется. Нет, говорит.
-Тогда кто? Иноплатеяне?
Опять, говорит, не угадали вы. Стала тогда рассказывать. Оказалось что народ их испокон веков на земле жил, еще до людей. Жили они, значит, не тужили, пока род человеческий не обЪявился, да все вокруг себе начал присваивать. И леса и поля, и горы высокие. Уж и мест потаенных скоро не осталось на свете. Но, говорит, не это самая большая беда. Созданья те совсем не знали ни добра, ни зла. Ближнему своему не вредили, пакостей не устраивали. Никаких ссор или обид не чинили. Думали так оно и должно быть. В человеке же всего понаворочено. Уж так мы устроены, что и доброе и злое в нас уживается. Вот бывает разбойник: украдет, а потом сиротам с награбленных денег жертвует. Или например бывает злодей человека убьет, и после этого раскивается в преступлении, жизнь свою меняет. Так вот древние жители когда видели дела людские, научились добру и злу. Но стоило им только злое что сделать, немедленно они на две части распадались. Вот как червяк, если его разрезать, в двух червяков превращается. Одна их половина только зло могла творить, другая же только добро. Вот так каждый из них и раздвоился. Скелеты постоянно лютовали, каких только бед не чинили. Слизни же -не знаю как их по-другому назвать- пытались исправить все за ними.
Сегодня скелеты хотели книгу древних знаний захватить чтобы мир весь сжечь огнем. Вот добрые половины и остановили их. Не просто остановили- сумели средство найти чтобы соединиться. Правда как получилось у них, я не понял. Вроде наука какая-то особенная. Теперь они совсем как мы, люди будут, только бессмертные. Поговорила со мной женщина, потом рукой до лба моего дотронулась и сказала: спите. Понятное дело, уснул я тут же. Утром просыпаюсь на своем месте у окна. Кинулся вниз. Дверь входная целая. Обратно поднялся, в книжный зал заглянул- там порядок. Хранилище заперто, как и подобает. Рядом ведро стоит, об которое я запнулся. Что здесь было? Ума не приложу.
Из библиотки я в тот же день уволился. В парке потом еще раз появлялся, но ничего больше жуткого не видел. Вот так вот, внук.
...Уже стемнело. За окном слышались нестройные голоса какой-то подгулявшей компании. Мы долго молчали, потом до глубокой ночи строили свои предположения о случившемся. Кем являлись те таинственные существа? Сказали ли они правду и в ту ночь действительно мог разразиться конец света? Или же всё случившееся не более чем ночной кошмар? Кто знает. Во всяком случае человек, назвавший наш город адом, в чем-то оказался прав.