Сразу скажу, речь пойдёт о любви в старом добром её понимании, а не в том, якобы современном, ради которого европейские парламентарии вынуждены вносить поправки к национальным законам.
Итак. Во-первых, общение с животными регламентировано с нашей, и только с нашей стороны. Животные к нам не навязываются в друзья, в домашние питомцы, в приручённые или приобщённые иным способом к нашему празднику жизни создания. Чего не скажешь о человеке. Человек – существо надоедливое. Постоянно путается у нас под ногами в человеческом обществе. Тогда как животные вносят приятное, не утомляющее разнообразие. Хотим – посадим кошку к себе на колени, почешем за ушком. Не хотим – ходим по дому, не обращая на неё внимания, пока она не начнёт точить когти об обои или диванную обивку.
Но даже и тогда, когда вытащенные из дикой природы на свет цивилизации твари делают нам явные "гадости", мы благосклонны к ним более, нежели к проделкам людей. Ибо мы – великодушны. Великодушны дозированно. Там, где мы сможем сполна насладиться собственным моральным превосходством. Вот оно, это бессловесное творение природы, делает мне гадости, а я терплю, милосердствую, оказываю снисхождение, наставляю на путь. Пусть иногда – тапкой, веником, или тыкая мордой в сделанную неразумным существом лужу. Но всегда я проявляю достойную уважения и прославления в прозаических (а может, чем чёрт не шутит, и поэтических!) произведениях любовь. Как можно мстить сим малым безответным существам? Вот тому гаду соседу, сослуживцу-недоумку, начальнику-узурпатору, жене-истеричке, детям-кретинам, тестю-параноику – то можно! И даже, я вам скажу, законно нужно! Ибо тут у нас – равные весовые категории!
Посмотрите на этого милого пёсика! Он мне улыбается. А вот тот верблюд с потёртыми горбами – он флегматичен, он познал жестокую изнанку бытия по соседству с человеком. И его плевок мне в лицо (нет, в морду, ибо я – представитель презренного и жестокосердного рода человеческого!) – вполне законная демонстрация гражданского неповиновения, диссиденства, несогласия с генеральным курсом заблудшей цивилизации. А вот этот хомячок в клетке? Чем не узник замка Ив? Чем больше читаю произведений о людях, чем более присматриваюсь к ним, тем дольше и чаще фантазирую о животных. И как это приятно! Ибо они не разоблачают мои фантазии. Не то – человек. Одним своим поганым словом развенчивает то, что я о нём думаю! Яду ему, яду! Чтоб навеки замолчал! И, глядя на бездыханное тело, лежащее в гробу, я буду умиляться, лить теплые слёзы и придумывать за него, ныне безгласного, что он мог бы сказать мне, оставшемуся жить...
Да, человек жесток! И это я знаю не по себе (ибо я милосерден к животным), а по тем следам живодёрства, которые вижу постоянно и повсеместно. Человек жесток как вид. Я – исключение. Поэтому могу быть присяжным заседателем, правозащитником, "зелёным", и, поверьте, даже не за "зелёные". Чисто на общественных началах. Для самоудовлетворения.
Вы говорите, что этот вот отморозок стал догхантером оттого, что стая бездомных псов растерзала его брата-студента на задворках вокзала посреди мегаполиса N? Какое блистательное подтверждение низменности и жестокости рода человеческого! Даже не буду объяснять моим читателям, почему. Ибо каждый опознал в авторе себя. И заранее вознегодовал!
Замечательная вещь.
"Браво, автор!" (С-с)