советскому человеку и он, на какое-то время, остался наедине с собой, в хаотичном политическом пространстве, непонятно какого государства.
Это кризисное состояние было усугублено тем, что власти, проталкивающие ультралиберальную идею, спровоцировали к жизни лозунг многопартийности, согласно которому возникли тысячи микропартий, не добавивших стабильности в обществе и умах российских граждан.
Партии появлялись и исчезали, пока на политическом поле не остались организации, являющиеся скорее бизнес сообществами по интересам, созданные самой властью.
Деятельность этих партий бизнес-сообществ сразу же тесно переплелась с криминалитетом, выработав соответствующие правила ведения бизнеса и партии стали жить по законам не очень отличающимся от воровских понятий.
Но самое трагичным для людей бывшего СССР было то, что подобные партии совсем не нуждались в простых гражданах. Потому что сценарий любых выборов был заранее написан нарождающимися олигархами, личности которых тоже был определены извне, а электорату в представлении отводилась роль статистов.
Но возникла странная ситуация которая свела на нет все усилия западных идеологов и их сторонников в России.
Демократические власти, в своем стремлении разрушить общество и советскую личность, по своей недальновидности сделали все, чтобы для российских граждан, созданное партийное поле по многим причинам - идеологическим и моральным, стало абсолютно непривлекательным. Так в России повторилась ситуация последних лет существования СССР – правящая элита снова жила в полной оторванности от населения страны.
А это означало, что население «безмолвствовало», то есть перестало слышать и разговаривать с властью, в том числе и игнорируя ее призывы к созданию гражданского общества.
Вероятно, поэтому, несмотря на благоприятные условия, созданные в период правления демократов, успехи ультралибералов в части построения нового общества, были минимальные.
Потом демократы расписались в своей полной политической и экономической некомпетентности и начался откат демократических реформ.
Чуждые народу и государству олигархи были изгнаны, и как показывают события последних лет, пришедшие им на смену представители новой элиты, стали проникаться опасностью навязываемых стране ультралиберальных преобразований. Они очень медленно и осторожно приступали к проведению мероприятий по их нейтрализации, начав со строительства новой партии.
Конечно, в подобном деле не нужна спешка, однако, это был не тот случай, когда можно было раздумывать и раскачиваться. Запущенный демократами процесс индивидуализация российского общества, хотя медленно, но все же продолжался и, это должно было бы стать одной из самых тревожащих проблем, для новых лидеров государства, пытавшихся усилить государственность в России.
Опасения внушало и то, что лидеры демократов потерпевшие поражение и изгнанные из власти и из страны, как и полагается российским оппозиционерам, призвали на помощь внешние силы, а оставшиеся на своих местах демократы-чиновники, саботировали действия властей по консолидации общества.
В помощь оппозиции в западных и российских СМИ начался этап информационной пропаганды, поддерживающий, в качестве первоочередной задачи, строительство в России гражданского общества, аналогичного американскому или европейскому.
Его создание могло спровоцировать ослабление власти, разрушение общественных связей, но самое главное, оно ставило под прямую угрозу эффективность деятельности многих общественных институтов, и религиозных конфессий, которые веками были основой российской государственности.
Итогом строительства гражданского общества должна была стать потеря чувства сопричастности российского человека к жизни общества и страны.
Возросшая активность собственной российской оппозиции в создании гражданского общества сначала не была замечены российскими властями и, создалось впечатление, что ее не очень тревожила работа отечественных ультралибералов в этом направлении.
Вероятно, влияли сохранившиеся старые представления о том, что российская оппозиция всегда была в массе своей политически невежественна, слаба и малочисленна, и не сможет нанести большого вреда. Но при этом, как бы забывали о том, что все катаклизмы в России, начинались с малого.
Властей не насторожил даже пример плюралистической Европы, которая под внешним управлением США прошла этап индивидуализации личности и построения гражданского общества, а в итоге потеряла свою самобытность, а самое главное - независимость.
Только после событий на Болотной и последующих выступлений ультралиберальных экстремалов, власти кое-что изменили в своих оценках и, вероятно именно эти события обусловили, что к Президенту России и части его окружения пришло настоящее понимание опасности ультралиберальной идеологии, но это не означало, что так думало большинство во власти.
К тому же, необходимо было не только понять суть проблемы и ее опасность для страны, но и увидеть к чему она приведет, если во время не принять решение о ее нейтрализации.
Пока можно констатировать, что в начале нового века у властей появилось только ощущение опасности, но им не были ясны пути борьбы с привносимой в Россию ультралиберальной идеологией и ситуация вошла в подвешенное состояние.
Российское общество спасало то, что российский человек был существом более социальным, чем европеец, вернее общинным и ему всегда было присуще гипертрофированное чувство быть членом какого-нибудь сообщества и он занялся его поисками.
То есть пока российские власти определялась как им себя вести, против ультралиберальной идеологии играл заложенный в российском человеке инстинкт выживания, заставляющий его тянуться к себе подобным, и очень редко к чужакам.
Все складывалось так, что пока власть четко не обозначила свою позицию и не приступила к выработке новой государственной идеологии, человек вынужден будет сам делать нелегкий выбор - за кем ему пойти и к кому примкнуть.
Негативным в данной ситуации было то, что российский человек, осознавший себя по настоящему свободным, после довольно ощутимого партийного давления, и сам не мог ждать пока власть что то решит. Он не желал ждать, как когда-то - обещанного светлого будущего – он стремился прожить свою жизнь именно в свое, отведенное ему время и это стремление играло на руку ультралибералам.
Поэтому, если власть не может ничего предложить, то он сам будет решать сегодня и сейчас, кого выбрать в спутники, за кем пойти, чтобы сделать свою жизнь более содержательной и безопасной.
А здесь начинаются сложности для российской личности, которая, как мы говорили ранее, в одночасье была практически лишена старых нравственных ориентиров, а с новыми еще не определилась.
К тому же не пользу российского человека играла одна присутствующая в нем неистребимая черта, к которой его приучила и жизнь в СССР – он верил, что за границей все лучше. Поэтому на российской земле так легко приживаются все чужие и даже чуждые идеи по изменениям в российском обществе. И если взрослая часть населения, прошедшая все уроки прошлой партийной жизни и получившая своего рода идеологические прививки от западных идей, относилась ко всему достаточно осторожно и критически, то молодежь, не имеющая такой практики, впитывала все идеи подряд, в том числе и самые радикальные.
Но старое поколение и не интересовало западных идеологов. На наивности молодого поколения были построены все расчеты западных и российских ультралиберальных идеологов, политиков и различных спецслужб, занимающихся внедрением этой идеологии в России.
Добавлялось еще одно негативное обстоятельство. Для властей, борьба с проникновением ультралиберальных идей осложнялась тем, что демократическим правительством в 90-е годы, был выдан карт-бланш западным политикам и разведслужбам на полное разложение и даже уничтожение ранее существовавшего советского общества.
Именно неолибералы демократы после развала СССР, законодательно обеспечили условия по созданию в России специфичных политизированных НПО, опекаемых различными иностранными и отечественными частными фондами и западными спецслужбами.
Одновременно, ими все было сделано для того, чтобы в течение последующих лет отсутствовал контроль со стороны российских спецслужб за деятельностью этих НПО. Так законодательная база позволила американцам и их западным коллегам, создать в России широкую сеть резидентов ультралиберализма.
Стоит указать, что не того, вялого и инертного, который был внедрен в Европе.
Для России был создан особый вариант ультралиберальной идеи, отличавшейся особой агрессивностью методов.
И здесь стоит сделать небольшое отступление, чтобы отделить либерализм от ульралиберализма, отождествлением которых обычно грешат российские авторы.
Ультралиберальная идея, в ее нынешнем обличье, значительно отличается от классического либерализма, который когда-то, в симбиозе с демократическими принципами и капиталистической системой ведения экономики, был взят за основу внутренней, а потом и внешней политики США. Именно, под лозунгом американского демократического либерализма была создана ведущая мировая экономическая держава.
Проводить параллели между либерализмом и ультралиберализмом, это все равно как сравнивать утопический коммунизм и коммунизм камбоджийский. Коммунизм в названии есть, а суть разная. В одном - светлые мечты утопистов о государстве и городе Солнца, где все счастливы, в другом - человеконенавистническая теория Пол Пота, разрешающая убивать две трети населения ради блага, оставшейся одной трети.
Классический либерализм являлся своего рода утопией о возможности существования свободной личности, действующей и живущий только по велениям собственной совести, в сообществе себе подобных, таких же совестливых людей. При этом его создатели подразумевали, что совесть прислушивается к голосу божественного разума и не выходит за рамки божественных заповедей.
Но вся история человечества свидетельствует, что обычно, человеческая совесть живет сама по себе и, в основном, во благо своего хозяина.
Исходя из этого, многие современные философы и ученые считают чистый либерализм утопической идеологией.
Основной причиной спровоцировавшей появление классического либерализма на свет стало недовольство мыслителей Возрождения действиями правящей верхушкой христианства, стремящейся к господству над светским миром.
Позже, поняв утопичность первичного либерализма его приверженцы, в течение последующих веков, стали совершенствовать его идеологические принципы.
Все последующие разновидности либерализма, были так же привязаны к свободной личности, но каждая из них по-своему интерпретировала свободу индивида.
К середине двадцатого века американские идеологи пришли к ультралиберальному восприятию личности, в котором личность дошла до такой степени радикализации, что получила право убивать. «Я – тварь дрожащая, или право имею».
Двойственность либерализма выражается в том, что утопическая
