"Стелла", роман, третья часть

план по покорению сердца Альберта, она его осуществила. Дора спускалась по лестнице в свой офис и была довольна тем, что дед Яков хочет, чтобы они с Альбертом стали мужем и женой. В чём она не сомневалась после его пламенных речей и была на седьмом небе. Не будем называть её поступок ни эгоистичным, ни хитроумным, ни некрасивым… Любовь… А Дора действительно полюбила Альберта, и вы об этом уже знаете. И сейчас ей улыбнулась судьба, подарив ей надежду. Она зашла в офис и принялась за работу  в хорошем расположении духа.
- Вот, внучёк, теперь я доволен. И как ты мог забыть о наших людях? Оставил бедную девочку одну в большом городе на съедение скуке. Она же в другой стране и уж точно тоскует по дому. Что с твоим сердцем? Повзрослей, Альберт!
Альберт улыбнулся, вспомнив, что так же говорит иногда и Стелла: «Повзрослей, Альберт!»
- Что ты там смеёшься? Ты видишь разницу? Ты её чувствуешь? Стелла и Дора… Дора будет хорошей женой, матерью, другом. Она всё сделает для того, чтобы ты был счастлив в семье. Семья у нас, иудеев, - это главное. Так было всегда.
- Но времена меняются. Нравы, мораль, традиции…
- Прекрати! И главное – она влюблена в тебя (переходит на русский язык), влюблена по уши! Дора, наша Дора будет думать о семье, о детях, о тебе, а не о романах и сказках. И уж точно – ходить по земле, а не летать в облаках и думать о своих персонажах. Ты ведь не простолюдин, не Иван, не помнящий родства. Ты – иудей! И должен гордиться этим.
Альберт слушал деда и, быть может, в глубине души в чём-то был согласен с ним, но любовь… Любовь – сильное чувство, и он думал о Стелле.
Дед Яков, набравший форму и вошедший в образ, продолжал:
- Мы сыграем большую свадьбу в Тель-Авиве по нашим обычаям. Три раза просить руки! Это уже слишком! Ты обрезанный, Дора – иудейка, вы – пара! И забудь про эту писательницу-католичку. Я всё сказал!
- Слов нет. Тебе, Яков Исаевич, работать бы в театре режиссёром. Спектакли, которые ты ставил бы на сцене, проходили бы под крики «браво!» Сколько раз ты повторил слово «будет»…
- Сколько бы ни повторил – я доволен. Надеюсь, ты всё понял? А сейчас, - сказал дед Яков, вставая из-за стола, - поедем к тебе домой. Покажешь свою спальную комнату, дизайном которой, как мне шепнули, занималась Дора.
- Как ты?.. Кто тебе?..
- Опустим это. Тебе не кажется, слишком много совпадений, знаков? Ты надел на палец Доре кольцо, она занималась интерьером твоей спальни, я случайно увидел её в магазине…  И есть ещё одно… Вас обручили в детстве. Вот так.
- Мы с Дорой обручены? – удивился Альберт.
- Именно так. При свидетелях. Всё как и положено…
- Это новость! Но…
- Никаких «но»! Если всё пойдёт по-другому, Бог разлучит вас – тебя и Стеллу. У него много на это причин. Он так всё подстроит, что вы разойдётесь врагами.
- Что ты говоришь, дедушка? У Бога своих проблем хватает. Хм! Врагами… Нет, такое невозможно. Только не врагами. Что ты там ещё придумал?..
У Альберта зазвонил телефон, он посмотрел на экран и мягким, вежливым голосом сказал:
- Светлана Юрьевна, слушаю вас.
- Кто это? – спросил дед Яков.
- Жена премьер-министра, - прикрывая ладонью телефон, ответил Альберт. – Спасибо… Нет, Стеллы рядом нет… (Услышав эти слова и имя «Стелла», дед Яков сгустил брови). Хорошо, передам. Она хочет написать роман «Глория»… Да, это большой труд! Будем ждать… Спасибо за приглашение.
- Что она хочет? – спросил дед.
- У неё в декабре юбилей. Насколько я помню, ей исполняется пятьдесят пять лет. Она нас лично пригласила.
- Мило с её стороны. Значит, они подруги? Писательнице нет и двадцати пять, а жене премьера – пятьдесят пять. Во! И что общего может быть между ними? Ну, едем к тебе. Сыграешь мне на своей скрипке Моцарта. Нет соблазна изысканней, восторга выше, чем…
- Фирменные блюда Софьи Фёдоровны, которая уже наверняка всё приготовила и ждёт нас, - громко добавил внук.
Пока они общались, рабочий день уже закончился. Галина ушла домой. Альберт закрыл офис, и они спустились в лифте на первый этаж. В машине Альберт спросил:
- Как там мама?
- В своей Америке. Разве она тебе не звонит?
- Редко, - ответил Альберт с грустью в голосе.
- И мне тоже. Осенью приедет в Тель-Авив. Сказала: может, заеду в Москву к сыну.
- Как поживает дед Тимофей?
- Да что с ним станется! Проповедует. Накануне моего отъезда заходил ко мне. Помянули твою бабушку. Долго говорили о тебе, о нас всех, о жизни, что она не делает остановок и всё так быстро меняется в душах и сердцах людей. Одобряет ваш брак… с Дорой, разумеется. Разное говорит. О наших обычаях, о вере… Что мы должны вступать в брак только со своими девушками… А утром… вдруг заговорил о любви, когда провожал меня в аэропорту. Что любовь – это главное. Любовь от Бога… Потом спросил у меня: «А может, мы неправильно делаем, что хотим Альберта и Стеллу разлучить? У них же любовь. Не будет ли это грехом? Все люди братья…» Начитался ночью, возможно, псалмов. Странный он в последнее время… Мне так кажется. Ладно, хватит на сегодня разговоров. Хочу услышать, как ты играешь на скрипке. В этом ты мастер! И тем, как идут дела в корпорации, я доволен. Молодец! Ты ходишь в синагогу?
- Иногда, - ответил Альберт.
Альберт слушал деда, а думал о Стелле, об их свадьбе и… о Доре, так неожиданно вошедшей в его жизнь усилиями деда Якова, прилетевшего специально для этого.
Яков Исаевич же думал так: «Кажется, получилось. Сам не ожидал такого!»

*  *  *
Разговор двух сестёр

             ЕДВА САМОЛЁТ ОТОРВАЛ шасси от земли, набрал высоту и взял курс на Краснодар, Стелла достала из сумки портативный компьютер, открыла его и начала работать – набирать текст. Дарья расстегнула ремень безопасности и стала смотреть на сестру.
- Кто эта девушка? – спросила Алсу стюардесса.
- Старшая сестра Стеллы. Их в семье трое. Ещё есть младшая сестра Кира. Дарье около тридцати, по-моему, а Стелле почти двадцать пять, если я не ошибаюсь. Дарья – преподаватель в университете. Преподаёт, короче.
- Она тоже писательница? – разглядывая старшую сестру, спросила Алсу.
- Возможно. Но я не видела её книг и ничего об этом не знаю. Тебе-то что за дело? –спросила Нина.
- Так просто. Что ещё делать? А муж кто?
- Лётчик гражданской авиации. Летает на «боингах», в основном, за границу.
- Наш человек!
- Тише. Услышит ещё. Дарья летит с нами пятый раз за мою карьеру…
- Карьеру? Какая у нас, стюардесс, может быть карьера? Скажешь тоже! – усмехнулась Алсу.
- Ну не так выразилась, - поправляя причёску, сказала Нина. – За время, пока я работаю в корпорации, так устраивает тебя? Они всегда спорят о чём-то. Начинает Дарья, а Стелле это не нравится.
- Две сестры… По всей видимости, и в детстве спорили: доказывали друг другу, кто умней, кто красивей и на кого больше смотрят мальчики. У меня есть сестрёнка, сейчас, конечно, выросла, мы тоже всю дорогу соперничали – спорили, даже дрались. А дети чьи?
- Дарьи. Анна и Игорь. Кстати, как проснутся, предложи им блинчики с красной икрой. А Дарье – шампанское с клубникой…
- О! губа не дура! – удивилась Алсу.
- Да тише ты! Услышат. Идём на место. Расскажешь, как там у тебя с твоим дружком?..
Не проработав и тридцати минут, Стелла убрала компьютер и закрыла глаза. Она вспоминала события последних дней. Думала об Альберте, о его третьем предложении выйти за него замуж, о романтической ночи, о разговоре с женой премьер-министра. Вспомнив о старшем лейтенанте из архива, который пригласил её на ужин, Стелла улыбнулась. «Мне кажется, у Альби кончается терпение, - подумала она. – Да и какой уважающий себя парень станет столько ждать? Значит, любит, без всяких сомнений».
Размышления Стеллы прервала Дарья:
- Ты в самолётах уже работаешь? Или рисуешься передо мной, Стелла? Открой глаза…
- Господи ты, Боже мой! Дарья, я думала, мы это пролетели, но чувствовала, когда ехала на такси в аэропорт, что скатимся к этим… твоим разговорам.
- Нужно выпендриваться передо мной! Мы редко видимся, общаемся по телефону, а ты за работу…
- Я уже не работаю, если ты заметила, - ответила с улыбкой на лице Стелла. – И что это за выражение такое – «выпендриваешься»? От студентов?..
- Не цепляйся к словам…
- Прекрати, Дарья. Ты бываешь невыносима. Неужели ты до сих пор завидуешь моему успеху? Это продолжается с детства. Тебе необходимо показаться маме. И в том, что у тебя не получилось стать даже средненькой писательницей, я не виновата. Здесь нет моей вины.
- Серенькой! Ты хотела сказать: серенькой писательницей…
Стелла вздохнула, но не стала спорить с сестрой.
- Вот можешь ты вывести своими осиными словами человека из равновесия.
- Я этого не говорила, - ответила Стелла, уже начиная раздражаться. Ей не нравились разговоры на тему – кто есть кто.
Но Дарья не успокаивалась:
- Надо же, серенькой! – развела она руками.
- Дарья, откуда у тебя такая зелёная зависть? Повторяю, я не виновата в том, что ты не стала известной писательницей, даже… Несколько рассказов в газете, это ещё… Нужно было больше работать над собой. Зато ты стала отличным преподавателем. Студенты любят тебя. Ты открываешь в них талант. Трое твоих студентов уже издают книги. А это, несомненно, дар!
- Я мечтала не о таком. Дар – это когда твои книги издают, продают в магазинах… Интервью на ТВ, радио, встречи с читателями…
- Это зависть, а не дар! И чтобы книги появлялись на свет, Дарья, необходимо трудиться, не покладая рук.
Дарья обратила внимание на бриллиантовое кольцо на пальце сестры и подумала: «Какое красивое! А какой большой бриллиант! Видимо, Альберт подарил. Почему в этом мире одним всё, а другим…»
- Дарья, - продолжала Стелла, заметив то, с каким интересом сестра разглядывает кольцо, - во-первых, у тебя должна быть «установка на творчество». Во-вторых, ты не обладаешь навыками письменной речи, поэтому, когда ты пишешь, твоё внимание больше направлено на то, чтобы избежать ошибок в тексте и правильно расставить знаки препинания. По большому счёту, ты учитель. Этим и занимайся. А для писателя главное – сюжет, его развитие, место и время действия, персонажи и характеры… Словом, сюжет, который он вытягивает из себя, как паук паутину.
- Умница-разумница ты наша. Можно подумать, я этого не знаю. Читаешь лекцию педагогу.  
- В писательском деле много тайн, которые открываются в творческом акте. Ты пишешь, они открываются. Что с тобой, сестра? Жизнь идёт своим чередом, расставляя всё на свои места. А ты никак не успокоишься! Тщеславие, Дарья, так называется твоё психическое заболевание. А это – к маме…
Стелла посмотрела в иллюминатор и закрыла глаза. Дарью это разозлило, и она спросила:
- А ты? Не тщеславная?
- С чего бы это?
- Ты не единственная писательница в стране. Разве тебе не нравятся рассказы и стихи Киры Альтовой, Светы Соколовой или романы Дарины Авдеевой, Анны Огородниковой?
- Я пишу иначе. Кое-что нравится. Но если бы они писали лучше, их произведения, без всякого сомнения, переводили бы на иностранные языки. А мои переводят.
- Вот и тщеславие выглянуло из твоей души…
- Да что с тобой, сестра? Или Эдгар действительно попал в точку, говоря: «Нет спасения вне лона искусства»?
- И что «обратной дороги нет». Я читала романы Эдгара. Я порой не пойму, ты ли говоришь со мной или один их твоих персонажей? Возможно, цитаты Эдгара, Камиллы, Лары… говорят со мной.
- Ты должна радоваться за меня,