Алексей Мальчик
КУПЕЦ ИЗ МОГОЛИСТАНА
Средневековым купцам Великого шелкового
пути посвящается этот рассказ.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ)
3
Следовавший из Кайфына караван двигался медленной поступью по неровной горной тропе. Впереди верхом на туркменском коне ехал молодой, полный сил караван-баши. Вслед за ним, восседая на навьюченных лошадях и верблюдах, тянулись усталые караванщики, вооруженные пиками и мечами охранники, дремавшие купцы и караван-вожатый, который негромко напевал старинную песню. Рахим и его спутники находились в дороге третий день. За это время они неторопливо проехали несколько больших деревень с пастбищами, полями риса и хлопка, чередовавшиеся с рощами дубов и сосен.
В тот день их караван шел по одному из берегов реки Ихэ, вдоль склонов известняковых гор Сяньшань и Лунмэншань. Солнце высоко стояло на небе. Его яркие полуденные лучи озаряли высеченные в горах пещеры со статуей Будды Вайрочана, статуями и рельефами с изображениями монахов, небесных танцовщиц и торжественных процессий. На время позабыв о своих заботах, Рахим с восхищением рассматривал эти величественные произведения, любовался их изящными пропорциями, четкой прорисовкой множества деталей.
Впрочем, дела у караван-баши и его товарищей, действительно, продвигались совсем неплохо. Еще в Кашгаре за приличную цену удалось продать ферганские атласные сюзане и чеканные блюда из Самарканда. А в Чэнду китайские купцы охотно купили бухарскую кожу и бирюзу. Теперь же торговый караван вез в Моголистан шелк и фарфор, которым, наверняка, могли заинтересоваться представители знати и богатые помещики. Никаких разбойников на пути пока не встретилось, что также внушало надежду на успешное возвращение домой.
Оставив позади буддийских паломников и растянувшиеся на километр пещеры, караван объезжал один из высоких холмов, сверкавших молодой травой и первыми весенними цветами. За холмом начинался большой сосновый лес, через который, как слышал Рахим, можно было быстрее добраться до торгового города Сианя. Казалось, что ничто не способно нарушить покой этого мирного и красивого места. Однако внезапно из-за поворота стал доноситься шум беспощадной схватки, сопровождаемый боевыми криками людей и звенящими ударами металлического оружия.
- Вай-дод! Пронеси милосердный аллах! – запричитал Саид, испуганно оглядываясь по сторонам. – Так я и знал, что не нужно было ехать по этой дороге. А я ведь не стар, мне еще жить и жить. О ангел смерти Азраил, пощади, не забирай меня!
- Чему быть, того не миновать, - философски рассудил Хайдар, невозмутимо вынимая меч из ножен.
- Оставайтесь на своих местах! Я узнаю, что происходит, - соскочив с коня, приказал Рахим, а сам, вооруженный мечом, начал осторожно продвигаться в сторону лесной поляны.
Обогнув холм и пройдя метров двадцать, караван-баши отчетливо увидел, что бой в самом разгаре. На даосского монаха одновременно нападали трое простолюдинов в халатах с пестрыми поясами и веревочных туфлях. Молодые люди непрерывно наносили сабельные удары, от которых монах с быстротой молнии отбивался железным посохом. На нестаром даосе была традиционная головная повязка, темно-голубой халат и туфли в виде гриба «серебряные ушки». Внешность монаха показалась Рахиму странно знакомой. Он поймал себя на мысли, что где-то уже видел человека с такой же поджарой фигурой и схожее лицо с аккуратными монголоидными чертами.
Между тем, чувствовалось, что, несмотря на гибкость и подвижность монаха, его силы постепенно истощались, а движения становились все медленнее. Схватка могла закончиться для даоса трагически, и Рахим в порыве сострадания бросился на одного из нападавших. Несколько мгновений противники безрезультатно обменивались ударами, пока Рахим не пошел на боевую хитрость. Он сделал вид, что промахнулся, а когда враг направил ему саблю прямо в сердце, стремительно отстранился, подпрыгнул и со всего размаха отрубил проходимцу голову. С тем же напором Рахим накинулся на следующего противника. Резким ударом ноги караван-баши выбил у него из рук саблю, а самого, схватив за пояс, швырнул на землю.
Увидев, что произошло с сообщниками, третий юноша потерял всякое желание нападать на монаха и с испуганными криками бежал в сторону холма. Его примеру последовал и простолюдин, пришедший в себя после падения.
- Благодарю вас, благородный чужестранец, - низко поклонившись, сказал даосский монах. – Без вашей помощи не стоял бы я сейчас перед вами живым и здоровым. Будем знакомы. В монастыре мне дали имя Чжи-шэнь, а в миру меня звали Ян Цзинь.
- Рахим – купец из Моголистана, - с поклоном представился караван-баши. – Почему же эти трое напали на вас, святой отец?
- Злые духи вселились в души несчастных юношей, - со вздохом ответил Чжи-шэнь, опустив глаза. – Узнав, что у меня пожертвования на строительство нового храма, алчные грешники следили за мной с самого Лояна. Увы, одному из них уже не суждено очиститься душой и получить доброе расположение неба! Вместо Горы долголетия попадет он в Желтый источник, где будет с ужасом и тоской вспоминать о чужом похищенном добре, своих преступлениях и насилии. Но мне жаль этого юношу, и не хочется оставлять его тело на растерзание зверям и птицам. Из тех больших камней можно соорудить могильный холм. Вы поможете мне, добрый человек?
- Конечно, - кивнул головой Рахим, и тут же позвал своих караванщиков: - Анвар, Шавкат! Мне и почтенному отцу нужна ваша помощь.
Спустя полчаса, благодаря их общим усилиям, недалеко от леса появился небольшой каменный холм, скрывший от посторонних глаз последствия ожесточенной схватки.
- Скажите, святой отец, безопасно ли ехать в Сиань через этот лес? – спросил Рахим обеспокоенно.
- Если я поеду с вами, то вы избежите многих опасностей, - загадочно улыбнулся монах.
- В таком случае, добро пожаловать к нам! – предложил караван-баши, и проводил монаха к свободной лошади, стоявшей рядом с его конем. - Пожалуйста, садитесь, уважаемый. Буду рад вашей кампании.
Немало удивив караванщиков и купцов, Чжи-шэнь, как опытный наезд-ник, лихо заскочил в седло. После небольшого перерыва вместе с новым попутчиком караван вновь тронулся в путь, проходя по тропинке, уходившей в густую зеленую чащу. С каждым шагом яркий солнечный свет все больше тускнел, сменяясь сумерками соснового бора. Повсюду веяло благоуханием хвойных деревьев, доносились неясные шорохи из перепутанных ветвей и кустарников, раздавались звонкие голоса лесных птиц и зверей.
- Рахим, как я заметил, вы хорошо владеете боевым искусством и нашим языком, - прервал наступившее молчание монах. – Кто был вашим учителем? Или это тайна, которую вы не должны раскрывать?
- От вас мне скрывать нечего, - сказал в ответ караван-баши. - Китайскому языку и владению оружием меня научил приказчик моего отца – Ян Чан-хао, происходивший из уезда Динъюань. Вы, кстати, внешне очень похожи на моего учителя, - при этих словах на спокойном лице Ян Чжи-шэня вдруг отразилось глубокое волнение.
- После поражения крестьянского восстания Ян Чан-хао бежал в Кашгар, - продолжал Рахим, не обратив внимание на реакцию своего спутника. – Там он примкнул к каравану моего отца Бадриддина и поступил к нему на службу.
- Ваш учитель еще жив? – спросил монах бесстрастно, стараясь не выдать своих чувств.
- К сожалению, нет, - с грустью ответил молодой человек. – Пять лет назад он погиб от руки грабителя, когда возвращался с моим отцом из Герата.
На этом их разговор прекратился, и весь дальнейший путь Рахим и даосский монах ехали рядом в полном молчании. Когда караван подъезжал к лесной опушке, Чжи-шэнь быстро вытащил из тыквенной сумки ручной колокольчик и энергично зазвонил, словно подавая кому-то сигнал о своем прибытии. Не прошло и нескольких минут, как из-за высоких сосен с красноватыми стволами, выехал грозного вида всадник на статном огненно-рыжем коне. Его окружали двадцать вооруженных людей с саблями, палицами, луками и колчанами стрел. Сам же обросший бородой мужчина держал наготове меч и был одет в боевое одеяние. Его волосы были повязаны косынкой со спадающими на плечи концами, синий парчовый халат с широким поясом едва скрывал красную кольчугу, а грудь и спину защищали железные латы.
Столь неожиданное появление в лесу людей, напоминавших собой раз-бойников, на какое-то время вызвало растерянность у Рахима и его спутников. Опомнившись, купцы, караванщики и охранники схватились за мечи и пики, чтобы в любой момент отразить нападение.
- Остановитесь! – повелительным тоном сказал монах, повернувшись к атаману разбойников. – Чжао Чун, брат мой, молодой купец, который рядом со мной спас мне жизнь. Он знал моего отца и был его учеником. Теперь их караван под моей защитой.
- Друзья Ян Цзиня – мои друзья, - отозвался Чжао Чун, удерживая коня за поводья. – Так тебе угрожала опасность, названый брат? Кто же напал на тебя?
- Три молодых искателя легкой наживы. Ты же знаешь, что за наши головы назначили награду в тысячу связок медяков. Узнав меня по описанию, эти трое следили за мной и решили расправиться у соснового леса. Все бы так и произошло, не вмешайся в схватку Рахим.
- Благодарю тебя, храбрый купец, - грозное лицо атамана расплылось в улыбке. – Ты, наверно, слышал о нас много плохого. Но мы никогда не грабим крестьян и бедных простолюдинов, а даже помогаем им. Что касается тебя и твоего каравана, то сегодня вы наши гости. Следуйте за нами! Мы примем вас в нашей усадьбе.
Испытав явное облегчение, Рахим искренне поблагодарил Чжао Чуна и повел караван в направлении, указанном лесными разбойниками. Вскоре караван-баши и его товарищи увидели большой дом, окруженный мощной глинобитной стеной, вокруг которой возвышались многочисленные хвойные деревья.
Чжао Чун оказал своим гостям по-настоящему радушный прием. По его приказу купцам, караван-вожатому, караванщикам и охранникам подали большие порции мяса и золотые кубки с красным вином. Рахим, Саид и Хайдар заняли за столом почетные места недалеко от атамана разбойников и Ян Цзиня. Несмотря на недовольство Саида, караван-баши в ответ на гостеприимство Чжао Чуна сразу же подарил ему два дорогих чеканных кумгана, которые оставались до сих пор непроданными.
- Как же так вышло, что даосский монах оказался среди разбойников? – наконец спросил Рахим, с сомнением взглянув на Ян Цзиня. – И монах ли ты на самом деле?
- Все зависит от того, дорогой друг, как посмотреть на этот вопрос, - усмехнулся он. – Я из зажиточной крестьянской семьи, которая обеднела из-за бесконечных поборов чиновников императора. Как тебе известно, мой отец бежал в вашу страну после поражения восстания. Я тоже долго скрывался. Благодаря дальним родственникам, я поступил в даосский монастырь, где прожил четыре года. Устав от монастырской жизни, я отправился странствовать. Тогда-то я и познакомился с Чжао Чуном.
- Наше знакомство, надо сказать, было весьма необычным, - громко рассмеялся атаман. – Я напал на Ян Цзиня,
