Он проснулся, словно по щелчку выключателя и некоторое время лежал неподвижно, рассматривая комнату, перед собой. Луч солнца, пройдя сквозь тусклое стекло, падал на пол, устланный грязным ковром. Толстые мохнатые пылинки неторопливо плыли в золотистом мареве, мгновенно исчезая за его пределами.
Небольшой красный блокнот лежал на краю тумбочки, рядом с кроватью и он, протянув руку, с некоторой опаской раскрыл его. Книжица охотно и даже с некоторым злорадством распахнулась на странице разлинованной в календарь. В нижнем правом углу стояло сегодняшнее число, с отметкой – сто, обведённое жирной красной линией.
Он резко сел на кровати и захлопнув блокнот, бросил его на тумбочку. Потом вспомнил, открыл на том же месте и вырвав страницу долго мял её в руках, перед тем, как швырнуть в стену. Секундой позже ежедневник полетел следом, улко хлопнув о пол.
Только услыхав громкий стук, он понял, что ему чего то недостаёт. Обернувшись, он посмотрел на свою соседку по кровати, которая, как и он, спала полностью одетой. Женщина открыто, как то по детски, улыбалась во сне. Вот только дыхания не было слышно и не вздымалось одеяло на груди.
Лёгкая игла грусти кольнула его, однако за прошедшие сто долгих дней он не раз сталкивался с подобным, поэтому успел привыкнуть, как бы чудовищно это не звучало. Женщину эту он встретил только вчера и даже не успел узнать имени. Пару минут он размышлял, не прикрыть ли ей лицо, но она улыбалась так мило, что у него не достало духу.
Поэтому он просто обулся и тихо вышел вон, осторожно прикрыв за собой двери. Ему казалось, стоит только начать шуметь и произойдёт страшное. При этом он великолепно понимал, что самое страшное уже произошло.
В коридоре опустевшей гостиницы было сумрачно и отовсюду просачивался тяжёлый сладковатый запах, от которого першило в горле и подступала тошнота. Вчера вечером вроде бы было не так. Или он просто вымотался за день? Эти поиски вынимали из него всю душу.
Он собирался проследовать прямиком к выходу, однако газеты, разложенные на столике портье, привлекли его внимание. Кто то терпеливо собирал прессу за прошедший год, складывая передовицы в подобие некой истории.
Здесь была завязка: «Загадочная эпидемия», развитие сюжета: «Смерть приходит во сне», кульминация: «Страна в карантине» и развязка-приговор: «Инкубационный период – сто дней».
Он взмахнул рукой и газеты ранеными птицами разлетелись в разные стороны, унося с собой непрочитанные трагедии, которые уже никому не интересны.
Угрюмо проследив за их последним полётом, он достал телефон и рассматривал его так, словно это был маленький хищный зверёк. Потом, всё-таки включил. Зарядки едва хватало на один недолгий звонок. То, что ему и требовалось.
Гудков почти не было, словно на том конце терпеливо ожидали его звонка. Впрочем, скорее всего так оно и было.
- Ты, - выдохнул женский голос, - ты…
- Привет, - неуверенно сказал он, - вот, решил позвонить.
- Именно сегодня? Потому, что сегодня…
- Да, - отрезал он, - давай лучше не будем.
- Не будем Теперь, когда ты можешь в любой момент…
Не в любой, подумал он, а только во сне. Впрочем, какая разница?
- Перестань, - попросил он, - мне и так нелегко.
- Ну да, - съязвила она, - это же я заставляла тебя искать её в этом чёртовом месте!
Он услышал, как она заводится и пожалел о том, что позвонил.
- Я думаю, что она давно сдохла! – почти кричала она, - и желаю тебе того же!
Он молчал и она тоже умолкла. Он слышал, как она всхлипывает там, на той стороне.
- Прости, - сказала она, - ты же знаешь – я так не думаю.
- Знаю, - сказал он.
- Я люблю тебя, а ты?
- Я, - начал он и телефон отключился.
Он положил его на стол и направился к выходу.
Солнце встретило его тёплым прикосновением к лицу и он остановился на пороге.
Сто дней, подумал он, бесконечных сто дней бесплодных поисков. Но что такое жалкие сто дней для того, кто надеется и верит?
