Эпизод 1
День “Х”
Лето в этом году выдалось жаркое и ветреное. Солнце палило безжалостно, выжигая флору Манитобы, не щадя, голодную до обильных ливней, посеревшую землю.
Если бы не относительно низкая влажность, жару невозможно было бы переносить вне кондиционированного помещения или, на худой конец, тенистого места.
И это называется: “Канадская Сибирь”? Хотя вполне возможно что в Сибири лето тоже настолько же жаркое, насколько морозная зима... Кто его знает?
Что там сейчас в той далекой Сибири, остались ли там еще “здоровые” и...
А, чего уж там думать о тех кого никогда не видел и уж точно не увидишь.
Хорошо еще что таких невыносимых дней совсем немного. Скорее всего завтра уже снова чуть посвежеет, и можно будет вздохнуть посвободнее.
Я его вначале услышал. А если быть совсем уже точным то учуял. Да, да точно, именно так. Я его унюхал. В общем-то это обычное дело, когда “больного “ легко учуять по запаху. Правда вонять они начинают не сразу, и поэтому если вам попался вонючий “больной “, то ему уже как минимум несколько недель. И чем сильнее вонь, тем дольше он “болеет “.
-“Болеет “-подумал я, -ну как можно привыкнуть к такому термину? Кто вообще придумал такой неподходящий термин, “попахивающий” либеральщиной? Извиняюсь за каламбур.
Каждый раз, когда задумываюсь над этим словом: “больной “, представляю себе уютную постель, горячее какао и куриный бульон в огромной зеленой чашке с изображенным на ней слоненком.
А этих трудно назвать “больными “. Хотя, если быть совсем уж законченным перфекционистом, то конечно же эти...эти твари самые настоящие больные.
Почему? Да просто потому что заболели. Именно, взяли и заболели, мать их!
Сколько писалось и переписывалось о Конце Света. Каждый писака норовил придумать нечто новенькое и страшное, чтобы у читателя или зрителя аж челюсть сводило от ужаса.
Нашествие инопланетян, зомби, ядерные и бактериологические войны, террористы и эпидемия Альцгеймера... Книжные полки прогибались от количества литературы на тему апокалипсиса, а в кинотеатры нельзя было протолкнуться.
Нет. Всё намного проще, обыденней и даже скучней. Ничего веселого и хорошего в Конце Света нет и быть не может. Не станет героем-сталкером тот, кто в обычное время просиживал свой зад перед телевизором с бутылкой пива или виски. Никогда наркоман или алкоголик не начнет вдруг помогать несчастным, попавшим в беду своим собратьям, если в мирное время он выхватывал сумочки у старушек возле банкоматов и супермаркетов.
Люди по сути своей не меняются. В критические моменты, наши психологические качества и внутренние физические ресурсы принимают поистине феерические размеры. И тот кто был злым, становится еще злее, и трус превращается в настоящего маньяка, пугающегося всего и вся. Так же гипертрофируются и положительные качества такие как сила, смелость, выносливость... Но никогда одно не заменяется другим. Поэтому когда всё началось, те кто были никем – так и остались никем.
Короче говоря, апокалипсис – это не в бирюльки играть, и не книжку в красивой обложке слюнявить долгими скучными вечерами.
О Ebolavirus заговорили еще в середине семидесятых прошлого века.
Впервые был выделен в районе реки Эбола в Заире, откуда и произошло название этого вида из семейства фаловирусов.
Затем постепенно Эбола “перекочевал” в северное полушарие, где понемногу начали умирать люди, побывавшие в районе центральной Африки или заразившиеся от тех кто там побывал.
Современная медицина вначале справлялась с лихорадкой Эболы, но правительства разных стран и фармакологические компании не считали выгодным для себя вкладывать средства на то, что не имеет в потенциале обширную клиентуру.
В 2012 году министерство обороны США так же отказали институту инфекционных заболеваний армии США (USAMRIID) в продолжении финансирования поиска вакцины из-за финансовых трудностей.
Только в 2020 году, когда от вируса начали погибать не только народы из стран третьего мира, но и американцы, канадцы, русские, шведы, австралийцы и многие другие, произошли изменения в приоритетах фармацевтических компаний и правительств разных стран.
Канада, Россия и США объединили свои усилия в поиске решения проблемы вируса Эбола.
В Канаде этим вопросом занялся Манитобский институт генетических исследований, находящийся в городе Виннипег.
Примерно через два года исследований, генетик-лаборант, обучающийся на последнем курсе университета Манитобы, вошел в исследовательскую лабораторию, чтобы проверить результаты реакции одного из штаммов вируса в гипербарической барокамере, на новый реагент, ионизированный коротковолновым электромагнитным излучением.
Что-то пошло не так. Скорее всего студент не соблюдал необходимые инструкции безопасности при работе с потенциально опасными вирусами. Возможно что лаборант не заметил разгерметизации помещения или специального вакуумного комбинезона. Кто знает. Да это и не важно сейчас.
Измененный вирус оказался на свободе и начал своё “пиршество”.
Самым страшным было то что вирус мутировал так быстро, что ученые не успевали разработать сколько ни будь действенную вакцину. Если раньше Эбола, а точнее симптомы болезни, еще поддавались хоть какому ни будь лечению, как например: пероральной регидратации с помощью растворов, содержащих электролиты, то теперь мутировавший вирус убивал заболевшего в течении недели.
Барьерные методы ухода и инфекционный контроль уже не давали никаких видимых результатов. Вирус проникал через кровь, дыхание, любые выделяемые человеком жидкости, убивая жертву быстро и жестоко.
Но потом началось самое страшное. Вирус заставил мутировать так же организм носителя. Скорее всего вирусу необходимо было паразитировать как можно дольше в человеческом теле, а для этого нужно было “подчинить”себе своего носителя, не убивая того, но изменяя до неузнаваемости.
Вначале всё происходило незаметно, и многие решили что наконец-то болезнь отступила. Потому что инфицированные вдруг приходили в себя, к ним возвращался аппетит, они прекрасно себя чувствовали и даже ощущали в мышцах необычную силу.
Но потом происходило нечто непонятное: резко увеличивалась мышечная масса, клетки Лейдига у мужчин и кора надпочечников у женщин, начали выработку тестостерона в невероятных количествах. Кроме этого мутировала и словно взбесилась вся гормональная система заболевшего.
В результате исчезли внешние половые признаки у обоих полов, и женщин уже практически невозможно было отличить от мужчин. Больные обладали невероятной силой, выносливостью, ловкостью и скоростью реакции, которой могли бы позавидовать даже кобры.
Тела покрылись короткой и толстой коричневой шерстью, кости расширились и вытянулись. Лобные доли увеличились, подбородок сгладился, а нижняя челюсть стала выдаваться вперед наподобие бульдожьей. Клыки верхней и нижней челюстей так же удлинились и стали выпирать наружу на тот же “бульдожий” манер. Средний рост такого “больного” доходил до двух метров.
Это то что касается физических характеристик “больных”.
С психикой и личностными характеристиками так же происходили невероятные изменения. “Больные“ теряли способность к речевой коммуникабельности, при этом сохраняя способность к абстрактному мышлению. “Заболевшие” не становились глупее. Просто вирус заставлял, сокрытые до сих пор атавистические инстинкты просыпаться и начинать работать. Весь разум больных сконцентрировался на одной цели: Выжить. И вирус заставлял их выслеживать своих потенциальных жертв, убивать, а затем пожирать.
Больные становились новой человеческой расой разумных и очень опасных существ.
И эти новые люди, эти разумные твари, угрожали уничтожить всё население планеты, всё что когда либо создавалось человеком: культуру, науку, искусство, религии, письменность и цивилизацию.
И сейчас я чувствовал запах одного из них. Почему одного? Потому что выживали они каждый по отдельности, не собираясь в группы или стаи.
Никогда не помогали друг другу, даже если это могло поспособствовать их выживанию. Эгоизм в высшей форме.
Поэтому я был уверен что там только один из них.
Я медленно стал пробираться среди раскидистых деревьев и колючего кустарника. Как всегда я натянул маску чтобы закрыть нос и рот от попадания вируса через дыхательные пути. За спиной у меня висел самурайский меч и огромный пятикилограммовый топор.
Меч – одно название. Пару лет назад я забрел в какой-то район Виннипега, в поисках чего-то полезного. Тогда и наткнулся на подвальчик с китайскими иероглифами. Дверь была железная с большим и ржавым висячим замком.
-“Странно что сюда еще никто не добрался ”-подумалось мне тогда.
Уже лет пять как город словно вымер. Здоровые предпочитали укрываться подальше от населенных пунктов из-за опасности заразиться или быть убитым и съеденным “новыми людьми”. Да, эти твари еще и пожирали нас с потрохами, в полном смысле слова. Но мы не были единственной их добычей. Они пожирали всё что видели и могли убить. Именно по этой причине “новые поселения” стали организовывать отряды самообороны из крепких, тренированных ребят и девушек. Люди поняли что выжить можно только собравшись в небольшие группы, чтобы было проще контролировать территорию. Между поселениями наладили подобие связи, используя “первобытные” полевые военные аппараты с механическим индукционным генератором. Такая связь в новых условиях была просто незаменима.
Короче говоря меня выбрали в качестве одного из бойцов спецотряда по самообороне. Мы прошли подготовку по рукопашному бою, владению всеми видами оружия, основам медицинской помощи и еще многому другому, о чем можно рассказывать долго и нудно. Среди здоровых нашлось немало специалистов в разных отраслях знаний и умений. Да я и сам успел отучиться на трех курсах медицинского колледжа.
Как это не печально, но стрелковым оружием мы старались не пользоваться.
Оно было на вес золота, конечно по старым понятиям. Оружия было мало, так же как и патронов к нему, поэтому его использовали исключительно в случаях обороны поселений. Мы понимали что создавать новое стрелковое оружие мы не сможем еще много лет. Поэтому каждый из бойцов носил то что смог раздобыть сам, и чем умел владеть лучше всего.
Через три года я стал командиром такого отряда, состоявшим из десяти человек. Со временем выработались определенные правила и законы, которые во многом отличались от известных армейских. Например, патрулировать периметр или выходить в город можно было только по одному. Почему? Да потому что у одного меньше шансов заразить других, если придется столкнуться с тварью. Лучше было погибнуть в бою, чем заболеть и заразить товарищей по оружию. Не стоит забывать что каждая схватка с тварью была рукопашной, и мы использовали мечи, топоры, дубинки. Когда патрулируют двое, то при нападении “больного” оба могут быть заражены. Поэтому, просчитав все “за “ и “против “, было решено патрулировать поодиночке.
Конечно были еще и луки с арбалетами. Но проблема состояла в том что мало кто умел делать достаточно
