Игорь Петрович Дженджера
Елена прекрасная
Леночка, всё что могу,
все что есть, любимая!
«…Хорошо и тепло,
как зимой у печки.
И берёзы стоят,
как большие свечки…»
Сергей Есенин
Всё как в плохих и хороших повествованиях: и море, и золотой закат, и лучи, пробившись сквозь редкие усталые тучи, призрачными веерами скользили по спокойной глади вод серых, но не угрюмых с весёлыми блёстками солнечных зайчиков по всей поверхности. Вечер пятницы самое благостное время в неделе, особенно если учесть, что через шесть дней тебя ждёт озеро с волшебным названием Балатон. Ждёт и не дождётся озеро, номер заказан, маршрут составлен, а билеты выкуплены и целый месяц вдали от туманов Приморского края, от его нестабильной погоды и природы, куда волей судеб ещё в советские времена забросило родителей людей военных, подневольных.
Елена облокотилась на своего спутника и то погружалась в дремоту, то, щурясь, бездумно созерцала волны и всполохи света на хаотично трепещущих гребнях. Он что-то говорил про инженеров, про то, что они, а не Хеопс построили пирамиду, что всё от самого мелкой булавки до небоскрёбов и огромных океанских лайнеров сделано ими, они, как промежуточное звено, между тем, кто задумал некое создание и тем, кто воплощает задуманное руками. Они и изобретают, они и рассчитывают, и создают технологии, и после следят за правильностью производства. Конечно, можно было возразить, например, про финансы или про юридическую сторону, но зачем? Человек гордится своей профессией, верит в существование некоего клана избранных личностей, которые, являясь воплощением самой скромности, как вездесущие гномы-волшебники незримо управляю всем мирозданием на планете Земля от момента сотворения общества. Что ж ему остаётся, рядовому труженику и даже трудяге? Так сложились звёзды: он будет делать и обслуживать, то что она, её дочь и их совсем непростые друзья станут использовать на своё благо и во имя удобств, так сложились звёзды…
Они устроились на деревянном помосте причала, облюбованного десятком рыбаков-неудачников и несколькими умиротворёнными парочками, лавочек тут не предусмотрели, а потому все сидели на ладно подогнанных гладких досках, спустив ноги к воде, до которой оставалось ещё метра полтора. Когда-то сюда подходили прогулочные катера и беспечные горожане, а с ними и приезжие курортники отправлялись ловить легкий ветерок, напоённый запахом водорослей и разглядывать красоты великого Владивостока, города хоть и далёкого до экзотики, но всё же нашенского. Но времена те золотые минули давно, и рачительные власти переоборудовали запущенное сооружение в часть зоны отдыха, в часть чудесной набережной. Елена познакомилась с ним несколько дней назад, познакомилась через интернет, немного переписывались и вот уже очередная встреча, которую уже ждала, не желая признаться себе в том. Внешность красавицы состояла из одних лишь достоинств с чертами лица греческой богини, с прекрасно гривой здоровых очень тёмных русых волос, с фигурой существа царского или королевского происхождения без излишеств, с нужного размера аккуратной грудью и другими атрибутами, которые позволяли ей нести себя среди мужского населения абсолютно независимо, не боясь остаться одной или хотя бы не у дел. Он тоже выглядел совсем даже неплохо, рост значительно выше среднего, телосложение достойное для мужчины, которому глубоко за сорок, приветливая улыбка, мужественный лоб и большие карие глаза, вот только на голове полнейшая седина и невозможно определить, какой же цвет там был в молодости. Да, вполне качественный самец, качественный и неглупый, хотя столько рассказов и всё без какого-то стержня, поехал туда, приехал назад, непонятные метания настораживали, но при всём при том женщине нравилось отсутствие традиционного напора, никаких приставаний и намёков, всё чинно и благородно… Кроме поцелуев, что она любила и даже могла спровоцировать, но только не с ним, конечно! Он попробовал и ему позволили после нескольких неудачных попыток, после разумного времени дистанцию немного сократили, но вот движений в сторону полномасштабного секса не последовало. Старт ничем не отличался от банального ухаживания, типичный старт, но вот после бегун почему-то сбавил обороты и стал просто прохаживаться, казалось ему нравится сама трасса, окружающий интерьер, и бог знает что ещё… Она сначала напряглась, ожидая подвоха, которого не оказалось и в следующую встречу, и так далее, а к пятой или шестой барышня окончательно успокоилась и могла теперь наслаждаться свежим бризом, который появился совсем к месту после жары и духоты целого трудового дня. Её не торопили, ей дали возможность самой определить, когда и что произойдёт между ними и произойдёт ли вообще…
Ощутив себя ведущей в сложившейся ситуации, она без опаски рассказывала о себе, о старой жизни, о детстве, о дочери, третий год работающей в Европе и обеспечившей уже себя и маманьку на ближайшие годы. Оказалось, что с ним особо незачем хитрить, он не строил козни и явно ничего не планировал, происходившее зарождалось тут же и тут же воплощалась без притворств. Он периодически порывался целовать Елену, даже посреди улицы или в серьёзном кафе в центре, она немного отбивалась, но без фанатизма. Зачем же убивать искренний энтузиазм? Тем более если человек, будучи без жены, за пятнадцать лет мастерски овладев этим искусством, умел показать приятные натиск и страсть. Умел и с изысканной нежностью, как подросток или, наоборот, как опытнейший любовник, начать с самых уголков губ, перейти к их упругой зрелости, в нужный момент раздвинуть и, зовом пробудив тихий ответ, войти ласково, но настойчиво влажным языком в лоно милого ротика тающей богини, вызвав тем самым легкое головокружение. Ни одна здоровая женщине никогда не откажется от мужчины, который выказывает такую заинтересованность в ней и с таким душевным подъёмом.
Яхты и другие мелкие парусники, как пчелиный рой, моментом развернулись и всей гурьбой заспешили вдаль, к расплывающимся силуэтам далёких же островов, к линии горизонта в сторону золотого заката. Чаек почти не было, но зато приплыла белая медуза, она сделала круг в районе парочки, превратилась в морское приведение и постепенно исчезла в тёмной глубине. Он в очередной раз оживился, стал придумывать смешное, о том что это она, как и пёстрая стайка танцующих и поющих кришнаитов, как и группка туристов из страны утренней свежести, прознав, что тут обосновалась самая красивая женщина Дальнего Востока, решила получше рассмотреть её и насладиться изысканной прелестью. Шутка казалась очень простой и не претендовала на тонкий юмор, но Елена улыбалась, она улыбалась с ним почти всегда, просто хотелось улыбаться от бесхитростности, от искренних порывов, даже неуместных в определённых местах, от наивности какой-то безбрежной и совершенной неопытности в общении с такими как она. А ещё он никогда не курил кальян и был уверен, что в нём есть легкий, но дурман. Он не пробовал абсент и думал, что арманьяк это кто-то из друзей или врагов Д’Артаньяна. Её ухажёр не имел машину, то есть вообще никогда! Зато его сынок учится в аспирантуре, боже, кого это интересует сейчас, когда наша Родина считает, что полставки лаборанта за семь тысяч рублей в месяц – вполне нормальное содержание для молодого учёного. Вообще на что рассчитывают подобные люди, проживая драгоценные годы впустую, встречаясь с девушками, например? Даже если кто-то и клюнет на их светлейший разум, то уж точно не на долго или «по залёту». Яблоко от яблони… Наверняка эти двое за утреннем кофе или ужином обсуждают мировые проблемы, делая всеобъемлющий анализ с парадоксальными выводами никому не интересными и не нужными.
С кальяном и арманьяком как-то разобрались, конечно, за его счёт, на чём было решено и закончить процесс взаимных отношений, закончить сегодня, закончить поздно вечером после череды страстных поцелуев и непритязательных нежностей. Ни одна здоровая женщине никогда не откажется от мужчины, который выказывает такую заинтересованность в ней и с таким душевным подъёмом, она сперва выпьет его до дна, насытит себя, а после, конечно, отпустит и он тихо уйдёт или к своим схемам, или к обустройству видимой части мира.
Прилетели две чайки, уселись за пару метров от ног Елены и стали её рассматривать, причём делали они это с таким серьёзным видом, что показалось, будто сказанное ухажёром и впрямь соответствует истине и все эти живые твари из разных видов и классов действительно приходят посмотреть на неё. Она даже рассмеялась от души и во весь голос. Птицы не испугались и с пониманием покивали ей головой. И тут, после того как она уняла спонтанный всплеск, оставив лишь улыбку, которую всё равно не согнать, и вот тут из каких-то глубин, из дремучей области забытого детства выплыло маленькое тёплое облачко, круглое и пухлое, белое до прозрачности оно повисло в самом зените сознания, не заслоняя собой золото солнечных лучей, а дополняя их неизъяснимой добротой и призрачным светом, как рисовали старые мастера на дощатых иконах. Сердце сжалось, отчего-то захотелось поглубже зарыться в его рубашку, закрыть глаза, обнять, даже вцепиться в него и постараться не отпускать до утра или до самой старости. Елена прекрасная честно пыталась отогнать странную и ненужную эмоцию, но она не уходила и, не смотря на свою почти полную невесомость, упорно держалась за что-то в душе, которая предательски помогала ей. А ещё она вещала как-то очень тихо и спокойно, ещё она пыталась сказать нечто важное, но совершенно неуместное с точки зрения барышни, какой-то сумбур о чём-то красивом и большом. Через минуту женщина, наконец-то, приструнила свой внутренний мир, подавив бунт в самом его зародыше, вздохнула тяжело после проделанной работы, вздохнула и покачала головой, но уже без улыбки. Чайки хмуро переглянулись, потоптались немного и улетели. От нахлынувшего наваждения в победившем мозгу, как трофей взятый в бою с чистым облачком, красовалась фраза из школьной программы, из набившего оскомину Есенина: «… Хорошо и тепло, как зимой у печки…». А ведь всё именно так и обстояло, вот именно до самой последней точки, ещё женщина внезапно поняла, что вот эти последние минутки у моря ей не дадут позабыть, от чего стало совсем замечательно, хотя и не понятно почем не дадут, кто о том позаботится, а главное в чём радость-то? Но перед месяцем на Балатоне так не хотелось напрягать измученный юриспруденцией разум, а раз ещё и приятно, то что уж грузиться? Леночка заулыбалась снова, первый раз сама поцеловала его и улеглась на коленки, ощущая затылком как бьётся пульс где-то в районе его живота…
«… Хорошо и тепло, как зимой у печки…», и больше ничего не надо, не надо сейчас, потом, потом наступит тёмный вечер и расставание…
Он стоял и обнимал её, обнимал не изо всех сил, но крепко, душевненько так, так как нужно, как требуется и целовал. Прежде тихонечко, едва касаясь губами лба, щёк, закрывшихся глазок, после спустился ко рту, который приоткрылся, подготовил маленькую щелочку и ждал, глубокое грудное
