Люди с неограниченной возможностью

   
                                                                            Невозможное возможно.
     Я расскажу вам о людях, которые нашли в себе силы жить, когда, казалось, уже всё, тупик и жизнь потеряла смысл. И не просто жить-прозябать, а творить, жить для людей.

                                                                              Как я стала оптимисткой.
      Случилось это в жаркий летний день моего детства на известном курорте Сергеевка. Мы, загорелые до черноты ребятишки, только что вернулись с моря. Шумные и голодные, как тысяча чертей, мы носились по нашему санаторию в ожидании обеда. Уж не помню, каким ветром меня занесло к дальнему крылу нашего корпуса, куда ходить нам, вроде как, было негласно заказано. На этот раз старинные дубовые двери были широко открыты. Ещё тяжело дыша от бега, я заглянула в палату. После яркого солнца мне удалось разглядеть лишь длинные ряды «железных» кроватей. Возле одной суетилась нянечка: что-то поправляла, что-то там копошилась, тихонько ласково приговаривала:
     – Да, Сашенька? Вот мы тебя сейчас вы-ытрем, рубашечку наде-енем и пойдём на солнышко загорать! Ты мой золотой!
     Что-то заставило меня унять своё озорство, и я робко вошла. На ветхой простынке лежал… лежало худенькое скрюченное тельце паренька. Ручки и ножки его неловко двигались, словно сами по себе. Я вытянула шею, чтобы из-за широкой спины нянечки увидеть лицо. Голова прекрасного юноши покоилась на подушке. Он посмотрел на меня, слегка скосив карие глаза, и, вдруг, лучезарная улыбка осветила его, и я почувствовала, как возникшее, было, противное чувство жалости растворилось, исчезло, и я тоже заулыбалась ему весело и легко!
     – Де-воч-ка, – с трудом произнёс Саша, а глаза его смотрели ласково и приветливо.
     – А сколько тебе лет?
     – Нам уже шестнадцать! – ответила за него няня. – Сашенька очень добрый, очень хороший мальчик, он всех любит! И мы все его любим – и взрослые и детки! – приговаривала она больше ему, а не мне.
     А мы и не слушали её. Мы смотрели друг на друга и улыбались: он счастлив был видеть меня, как счастлив был солнцу, птицам и любому ребёнку, случайно подошедшему к нему.
     Что тогда я, десятилетняя, могла понять? Что этот необычный мальчик одной только улыбкой навсегда определил моё отношение к жизни? Скорее почувствовала всей своей детской душой, что надо жить и радоваться! Каждому дню! Любой погоде! Короткой встрече! Добрым и недобрым людям! И ещё я осознала, что человек в любой ситуации может быть любимым.
     Прошло много лет, и снова в моей жизни я встретила людей, которые так же сильны духом, так же несут в мир огромнейший потенциал положительной энергии. Случайно или нет, но это люди, тоже потерявшие здоровье.

                                                                                  Слово о Женщине.
     Бывает, познакомишься с человеком, поговоришь, послушаешь его, а через день-другой и не вспомнишь о нём, будто не было его. Но иногда случайная встреча словно открывает перед тобой какую-то истину, ты познаёшь новое, неизведанное, по-иному мыслишь и даже живёшь. Начинается новый уровень развития твоей личности. Я называю таких людей человек-космос.
     А началось всё с детских стихов. У меня в руках яркие книжки. Автор Людмила Фомина-Яблуновская. Поэтов много, а вот детских – талантливых! – наперечёт. Почему? Чтобы так писать, надо воспринимать жизнь как ребёнок: светло и радостно, чувствовать фальшь, верить в чудо.
Такой мне Людмила и представлялась: чуть наивной и милой. На первый взгляд так это и было. Однако эта изящная женщина оказалась целой вселенной с мощной положительной энергией. И эту энергию она направляет в мир в виде сборников стихов: детских, философских, чисто женских.

В огне желаний растворясь
И веруя в мечты,
Ты жизнь сама себе раскрась
До нужной красоты.

       Была в жизни Людмилы и чёрная краска: будучи стоматологом, она получила производственную травму – лишилась глаза, работу пришлось оставить, зрение ухудшалось. Одиночество. В одиночестве к людям приходят стихи. И жизнь наполнилась новым смыслом. Людмила заявляет о себе миру уже в новом качестве: она – поэт! Газеты, журналы, разрезные книжки для детей… Именно тогда наша героиня встретила поэта Леонида Гайкевича. Это был не лучший период в его жизни: вдовец с двумя детьми…Людмила вспоминает: «Я сказала ему: «Мне кажется, что вы меня любите» И Бог дал нам двоих детей – Стеллу и Вадима. Двое детей его, двое моих, двое общих… »
     – Сколько-сколько?!
     – А недавно, мы ещё Лизоньку взяли. Хотели совсем крошку, но увидели в коридоре эту девочку, такую брошенную, с букетом болезней и уже не смогли её там оставить.
     Я рассматриваю художественные фотографии ребятишек. Прелестные детки! И где тут приёмыш? Все свои!
     – Это же подвиг – взять именно больного ребёнка!
     – А мне не привыкать. Мой первенец был тяжело болен: одна сторона тела отставала в развитии. Выходила, выучила. Сейчас живёт за границей, женился.
     Моему удивлению нет предела. Но Людмила показывает ещё одну фотографию и рассказывает дальше:
     – А это Ксюша! Я взяла двух близняшек, которые родились от мамы с онкологическим заболеванием. Очень трудные были детки, с полным набором всевозможных болезней. К сожалению, одна девочка в четыре годика умерла. А Ксюша, вот какой стала! Уже работает! Да и мы без дела не сидим. И кружки у нас, и конкурсы, так что жизнь продолжается!
     Я слушала её, и всё никак не могла понять, что Людмила, сама, в принципе, нуждающаяся в помощи, взяла к себе детей, это ещё с трудом, но как-то можно объяснить. Но, почему больных?!!
     Ответ её был до гениальности прост:
     – А кроме меня, они никому не были нужны.
     Вот так.
     Что тут можно сказать! Мы долго ещё беседуем, и я открываю для себя всё новые и новые грани внутреннего мира моей собеседницы, её философию, и начинаю осознавать, что мир этот необъятен, познавать его можно бесконечно. Стать инвалидом и найти в себе силы жить дальше на всю катушку – это заслуживает уважения. Творить себя, свой мир и творить для людей – это достойно восхищения! Посвятить себя больным детям – это подвиг.
Расставаться нам, нашедших одну волну, не хотелось, было о чём порассуждать, но Людмила заторопилась к детям, а меня в тот день ждала ещё одна удивительная встреча. Что-то подсказывало, что она будет необычной, и моё шестое чувство не подвело.

                                                                                        Алексей.
      Жил-был на Руси паренёк. Звали его Алексей, Алёша Костюченко, Лёха. Весёлый, заводной, душа на распашку. Жил – в армии служил, на работу пошёл, жену нашёл. Женился, а там и детки пошли, сыновья. И всё-то хорошо было, да вот подкралась к нему беда. Осторожно так, незаметно. Стал Алёша к рюмочке прикладываться: то день праздничный, то друзья предложили – не откажешь, по чуть-чуть! Раз, другой… Почему не выпить? Не алкоголик же! И пошло-поехало! Жена терпела-терпела, не вытерпела, ушла. Тут она, вольная жизнь, и покатилась: загулы, запои – и всё под уклон, всё под уклон. С полным набором «весёлой» жизни: с обменом квартир с доплатой – пить же надо на что-то, с одиночеством – многие тогда отвернулись, даже избегали, а там и «белка» – здрасте-вам-не-ждали! Откачали! А спасение в чём? Ну, конечно, в водочке! Спору нет, Лёша терзался, и это было мучительно.
      И тут пришла к нему спасительная мысль. Алексей нашёл мужество сам себе признаться: «Да, я – алкоголик!». И всё как-то сразу стало на свои места: раз алкоголик – надо пить, звание оправдывать! Вот это и стало началом конца: не было больше Лёхи, не стало человека, а появился бомж – кому нужно его имя? – наливай и пей! И ему наливали: «Выпей, может, полегче станет, а то сдохнешь ненароком у меня во дворе». И началась подвальная жизнь со всеми её «удобствами». Однажды запил весной, а нашёл себя осенью. Вот оно, дно: страшное, грязное, беспросветное, мерзкое. Вот, где гибель. Сколько людей исчезло в этой зловонной яме, кто считал? А кто выбрался, знаете таких? Назовите! Нет таких списков, никто их в герои не записывал, а надо бы. Хотя бы в назидание другим.
     Сейчас пошла такая фишка: молодёжь водят по тюремным камерам, показывают, как заключенные живут. Очень правильно делают! Вот бы ещё им и подвалы эти увидеть, да деревянные сиреневые лица, да бессмысленные мёртвые глаза, ведь начиналось всё наверняка безобидно: выпил пацан первую рюмку…
     Но я о другом. Так бы и сгинул наш Лёша, как тысячи и тысячи русских мужиков, пропал бы ни за что, но случилось чудо, а иначе это и не назовёшь: Бог сделал первую попытку, чтобы спасти Алексея, и послал к нему добрых людей – семью Лихомановых, совершенно чужих людей. И Василий – глава семейства, офицер, майор в отставке, и Нина, жена его, и дети – все приняли участие в его судьбе. Они не побрезговали и предложили жить у них! Однако Алексей, пропивший к тому времени всё, но не пропивший всей совести, помощь принял лишь частично — поехал жить в деревню к отцу Нины, где и прожил с год. Пить стал меньше, а там и о своём угле мысль появилась. Подумал-подумал и решил на север податься, на свой домик заработать. А что, руки-ноги есть: и токарь, и строитель, и водитель. Вот так Алеша и появился на Севере. Работу нашёл, общежитие дали, даже пить бросил! Казалось бы, худшее позади, но судьба готовила новые испытания – пропадают документы и водительские права в том числе, и как следствие этого, его выселяют из общежития. Может, для другого, непьющего, всё бы и обошлось, но, зря пробегав в поисках работы и жилья, Алексей вновь ночует на вокзале и в подъездах. Всё вернулось на круги своя. Эх, да катись она, такая жизнь! И пьяный Лёха решает покончить с ней раз и навсегда! Взяв водочки – а как без неё! – он идёт подальше в зимний парк… На этом и закончилась бы наша история про Лёшу, но как он сам вспоминает:

В лицо мне повеяло теплым дыханьем,
Но глаз не открыть, и бессилен позвать.
Раздался вдруг лай надо мной с подвываньем
Собака нашла меня, стала лизать.

      Тот свет не принял Алексея. Надо было жить. Этот период его существования, пожалуй, был самым невыносимым. Операция за операцией – ему постепенно отрезали части тела: ноги, руки. Ампутировали ноги выше колен, правую кисть руки, четыре пальца на левой руке.

Мне в пригоршни снег зачерпнуть невозможно,
И нечем тропу до ворот протоптать.

      Эти строки напишет он позже. А что тогда думал, переживал этот человек? До конца я лично домыслить не могу – страшно. Девять месяцев пытки – и Алеша не выдержал, «сбежал» с больницы. Куда? Пропадать!!! Пить? Да, пить! И пил! Пил горькую, чтоб забыться, пил, уже ни во что не веруя, а главное, не веря больше в себя. Пил, чтобы уж добить себя окончательно. Тысячи людей прошли мимо – может, и вы прошли, и я, но никто и не подумал задержаться у несчастного, помочь. А налить – это пожалуйста! Наливали!
     Кто-нибудь знает, для чего он пришёл в этот мир? Некоторые идут прямой дорогой, делают своё какое-либо дело и не сомневаются. Другие к концу жизни осознают – не сложилось, да не перепишешь. Третьи в поиске всю жизнь. Но для чего-то были эти жизни, почему-то складывались именно так судьбы.
     В жизни ничего нет случайного, тем более наши встречи. Кто-то нам помог и исчез с нашего горизонта, кому-то мы