Заговор котов

Не задумывался ли ты, дорогой читатель, почему потерявшиеся кошки безошибочно находят дорогу домой? Почему не идут к плохому человеку, а хорошему с удовольствием дают себя гладить? А ведь всё просто – мы считываем узоры с магнитного поля Земли. Ну как тебе, человек, это объяснить? Вот ты заходишь в Интернет, ищешь то, что тебе нужно, попутно просматривая кучу интересных пустяков. А потом ещё умудряешься как-то это сохранить и распечатать. Рисунок магнитного поля распечатать нельзя – можно только запомнить.
Маша крутится перед зеркалом уже битый час – то глаза подведёт, то причёску поправит. В голове все мысли только о Нём. Зовут Его Эдик, он добрый, умный, внимательный, мужественный. В общем – самый лучший человек на свете. И жизнь без Него не имеет смысла.
Я лежу на кухне на холодильнике. Хозяйка думает – сплю. Но я не сплю – я делом занят. Ну-ка, магнитное поле, скажи, что у моей Маши там за Эдик? Добро, если в самом деле человек хороший, а то попадётся какая-нибудь мявка, задурит голову наивной девушке… Впрочем, тогда пусть только попробует к ней подойти – вмиг познакомится с моими когтями! А точу я их регулярно.
Э, куда это я поплыл? Чили… Южная Америка… Нет, мне так далеко не надо!... Стоп! Что это за человек с прозрачным биополем? Жить ему явно осталось меньше суток – мы, кошки, такие вещи видим. Зря он так тщательно к свиданию готовится. Поругается с девушкой, напьётся и разобьётся на своём мотоцикле. Куда только Луис смотрит?... А, он тоже делом занят. Вот мышь сцапал…
«Луис, бросай мышь! Беги хозяина спасать!»
А что ты, человек, думаешь? Что мы, коты, только и умеем, что за самок драться? Нам как-никак тоже свойственны и дружба, и солидарность.
Услышал. Откликнулся.
«Спасибо, Рамзес!»
Нечасто меня называют полным именем. Обычно я откликаюсь на Рамзика. У прошлых хозяев был Мурзиком. Потом я им надоел, и они меня выбросили. Мне повезло – меня подобрала такая замечательная девушка как Маша. Она-то и дала мне новое имя. Был Мурзиком, стал Рамзиком.
А вот и звонок в дверь. Маша, сотый раз поправив прядь волос, побежала открывать. Я отвлёкся от магнитного поля и устремился в прихожую за хозяйкой…
Сказать, что её молодой человек мне не понравился – это значит ничего не сказать. Я совершенно не понимал, что Маша могла в нём найти? Внешность у него, с точки зрения человеческих женщин, может и привлекательная. Но душа… Такой отдавит тебе хвост и не муркнет. А после, глядя на твою хозяйку честными глазами, намявкает, будто это ты ему на хвост наступил, а не наоборот. Вот лапы тянет к моей шерсти, улыбается, а в мыслях: «Чтоб ты сдох, блохастый!». Он думает, я этого не слышу.
Погладить себя я ему не дал, отчего он, кстати говоря, не сильно расстроился. А сам запрыгнул на холодильник и принялся изучать обоих: и его, и хозяйку. Что она вообще знает про своего Эдика?
Живёт на Южном, работает в столичном ОМОНе… Это всё Маша знает. Женат… А ей говорил, что вдовец. Любимую супругу бандиты убили. Только убитые женщины не варят борщ и не проверяют уроки у сыновей (это у него никогда не было детей!).
А Маша? Какое место она занимает в его сердце? Определённо ему хорошо с ней в постели. Алиска, правда, была сексапильнее (и все друзья Эдика об этом знают), но ведь умная, зараза, и требовательная. А эта – лохушка, верти как хочешь.
Ну, почему люди не умеют читать магнитное поле? Будь Маша кошкой, давно бы разглядела лживую натуру своего любимого. Если бы я мог ей как-то сказать! Но для неё, как и для всех людей, мои слова – не больше чем «мяу». Ух, вцарапать бы этому Эдику!...
Спокойно, Рамзес, без глупостей! Ты же рыжий! Тут нужно действовать умом, хитростью.
Но своего ума для такого дела мне явно не хватало. Спросить, что ли, у Альберта из соседней хрущёвки? Он котяра умный, как-никак, уже девятнадцатый год в этой шкуре. Дворовые его уважают и боятся. Авось он что подскажет.
Соскочив с холодильника, я стал мяукать под дверью, пока хозяйка меня не выпустила. Лишь только передо мной открылась входная дверь, я выскочил во двор и стремглав понёсся к дому Поляковых. По пути решил ещё раз заглянуть в магнитное поле…
Ого! Это уже интересно! Оказывается, Эдик пересекался с Поляковыми, и все они его «нежно любят»: и Александр Петрович, глава семейства, и его жена Тамара Васильевна, и Саша, и Тома (так получилось, что у Саши и жену, и маму зовут одинаково). Да и есть за что. Саша уже полтора года как в тюрьме. Пошёл на площадь, стал вместе с другими собравшимися кричать, что Путин творит много чего нехорошего (видел я Путина по телевизору – не пошёл бы к нему ни за какой «Вискас»). Омоновцы стали разгонять митинг. Эдик набросился с дубинкой на старушку, когда Саша схватил его за переднюю лапу. Тот вместе с напарником повалил его на землю и стал избивать задними. И что ты думаешь, читатель? На суде этот Эдик выступал как потерпевший. Мявкал, будто Поляков-младший его и покусал, и поцарапал. А Саша держался молодцом! Настоящий мужик! Мурчу от таких! Когда Маша пишет ему на зону, всё пытаюсь привет нацарапать, но хозяйка ругается, переписывает. Я, что ли, виноват, что бумага такая непрочная?
Выходит, у нас с дядей Бертом общий враг! Теперь я не сомневался, что он будет счастлив «нагадить в тапочки» этому Эдику.
Оказавшись под окнами Поляковых, я мяукнул как можно громче:
- Выходи, дядя Берт, разговор есть!
Конечно, я мог бы передать это через магнитное поле, но зачем всё усложнять? Живём ведь недалеко.
Тот нехотя встал с подоконника, потянулся и минут через пять был уже во дворе.
- Тебе чего, Рамзик?
Я вкратце изложил ему, как та мявка, что засадила его хозяина, распушила хвост перед моей Машей.
- Он ей на уши «крысиные хвосты вешает», а она ему верит. Не знаю, что делать? Хоть в тигра превращайся!
- Сдурел, рыжий! – отозвался дядя Берт. – От этого можно и лапы склеить!
Он прав! На такой шаг мы, кошки, идём, когда уже ну полный хвостец: либо с тебя шкуру сдерут, либо ты рискнёшь и, может быть, жив останешься. Я говорю, «может быть» потому, что такое превращение, по выражению вас, людей, сильнейший стресс для организма. Это как при пожаре прыгнуть в окно – либо спасёшься, либо разобьёшься.
- Что же делать? – мяукнул я растерянно.
- Ты фильм про Штирлица смотрел?
Честно сказать, я не помнил кота с такой кличкой, в чём и признался Альберту.
- Да это не кот. Человек. Что, правда, не смотрел?
Я отрицательно покачал головой.
- Ладно, в общем, первым делом надо выследить, где этот Эдик живёт. Разведать обстановку, так сказать. Он сейчас у тебя?
- Да.
- Тогда бежим!

Нам не пришлось сломя головы бежать за маршруткой, чтобы выследить место жительства нашего общего врага. Лишь проводить его до остановки, посмотреть, в какой автобус сядет. И дальше уже магнитное поле к нашим услугам. Вычислили маршрут, по которому он следует, остановку, где Эдик выходит. Так, сделано, теперь можно в спокойном темпе идти за автобусом. Не беда, что он скрылся из виду.
Слушая, как дядя Берт рассказывает фильм про Штирлица, я очередной раз удивлялся: как у вас, людей, всё сложно! Я бы за десять минут проверил, кто там за спиной у фюрера с Западом в переговоры вступил.
- Рамзик, не отвлекайся! – прервал дядя Берт мои размышления. – Нюхай следы.
Уловить нужный запах на остановке, где кроме Эдика, выходило ещё множество двуногих, оказалось не так просто. Ну, а кто сказал, что быть разведчиком легко? Назвался Штирлицем – зазря не мяукай!
Следы привели нас к девятиэтажке. Вот мы с Альбертом и пронюхали (причём, в полном смысле слова), где живёт наш противник.
Квартиру вычислить было проще – подключили кошачье чутьё… Второй этаж. Если вскарабкаться на яблоню, можно будет видеть, что происходит на кухне.
Эдик сидел за столом и за обе щеки уплетал макароны с котлетой. Женщина с усталым выражением лица (половину которого занимал внушительный синяк) суетилась по хозяйству, иногда подходя к столу что-то подать, убрать. Интересно, знает ли она, где гуляет её супруг?
- Кое о чём она догадывается, - проговорил дядя Берт, словно прочитав мои мысли. – Но она уже привыкла к его неверностям. Так что скандалить с твоей Машей не побежит.
- Зато Маша, если узнает, что у него жена, даст ему пинка под хвост.
Я поудобнее устроился на яблоне, чтобы видеть соседнюю комнату. Вот только не надо читать мне морали! Без тебя знаю, что заглядывать в окна не есть хорошо. Но надо же спасать хозяйку.
Эврика! То, что нужно! На тумбочке над телевизором стояла вогнутая рамка с фотографией. А на снимке – просто-таки семейная идиллия: Эдик с женой, мальчик в джинсовых шортиках, девочка в платье в горошек. В общем, вся семья в сборе. Отлично!
Долго нам с Альбертом пришлось ждать, пока эта семейка уложит спать деток, затем уляжется сама. Когда же, наконец, из темноты раздалось громкое сопение, мы решили: пора! Знаю, что некрасиво лазать в форточки. А у тебя, читатель, есть другие предложения?
- Ну, я полез, - сказал я сообщнику. – Стой на шухере. Если что – мяукнешь.
- Давай, Рамзик, удачи!
Прикинув, я взлетел на подоконник, оттуда – в открытую форточку. И вот уже я с хозяйским видом разгуливаю по чужой квартире, стараясь не шуметь (это у нас, кошек, хорошо получается). В тот момент я «услышал» недовольное мяуканье своей Нефертари:
«Рамзик, где ты ходишь? Я уже третий раз вылизываюсь, а тебя всё нет. И хвост распушила. Для тебя, между прочим».
«Прости, Альма, - ответил я. – Тут дело государственной важности».
«С котами опять подраться? Фр!»
«Нет, на сей раз с двуногими».
А про себя подумал, что если меня застигнут, драки и впрямь не избежать.
«Я тебе потом всё объясню. Ну, не сердись, мурочка! Я очень скучаю по твоим зелёным глазам, по твоей нежной шёртске, по ласковым лапкам».
«Подлиза!» - промурчала довольно.
Это означает: пофыркаю, но прощу.
Наверное, ты, читатель, удивишься: почему я называю любимую кошку разными именами, и как её зовут на самом деле? С рождения она звалась Альмой. Точно так же звалась и тогда, когда я был Мурзиком. Когда же я превратился в Рамзика, весь двор стал называть её Нефертари – в честь жены Рамзеса Второго. И это имя в разговорах звучало даже чаще, чем её настоящее. Да и сам я, порой, забываясь, называл её – «моя Нефертари».
Так, ладно, как там говорится у людей: первым делом – самолёты. Не теряя времени, я запрыгнул на тумбочку, ухватил зубами рамку с фотографией (скользкая, собака!) и спрыгнул на пол. Добыча приземлилась рядом со мной. Хорошо, ковёр заглушил звук, а то бы всех перебудил. С горем пополам я доволок рамку до конца комнаты. Оставалось самое трудное – запрыгнуть наверх, удерживая ношу в зубах. Я вцепился изо всех сил, рискуя раскусить хрупкое стекло, и прыгнул. Подоконник… Форточка…
Не удержал. Рамка, повинуясь закону Ньютона, шмякнулась на асфальтированную дорожку. Послышался звон стекла.
- Бежим! Быстрее! – крикнул Альберт, спускаясь с яблони.
Я пустился вслед за ним.
Что ж, даже к лучшему, что рамка разбилась. Кое-как мы вытащили фотографию из-под груды осколков, и я взял её в зубы. Нести её без рамки оказалось куда проще. Ну, держись, Эдик, теперь компромат на тебя у меня в лапах! Точнее, в зубах! С чувством выполненного долга мы возвращались домой.

Похоже, я обрадовался рано. Когда я притащил своей хозяйке фотографию, она, конечно, пребывала в шоке.