Свидетелей изъятия наркоты нет, а, значит, и само изъятие юридической силы не имеет. Дурдом, но получается, что чист Мирон перед нашим гуманным законодательством. А то, что в ухо получил – так это пустяк, досадные издержки производства. Он сегодня малость подлечится-восстановится и завтра утром опять около «пятерки» нарисуется. Благо живет недалеко.
Дверь кабинета распахнулась и на пороге грозным отцом-командиром Первой Конной армии вырос товарищ Кравцов-Буденный с шашкой наголо.
-Господа сыщики, прошу знакомиться! – объявил он своим зычным голосом. – Вильям Аркадьевич, специалист организационно-методического кабинета отдела народного образования городской администрации! - и пропустил вперед высокого и нескладного молодого человека с огненной шевелюрой и в очках-«велосипедах». – Вам на укрепление антинаркотической пропаганды, а также как большой специалист по музейному делу! Да, поможет с оформлением нашего музея! Давно пора! Что ж, прошу, так сказать, знакомиться, любить и жаловать! - и зачем-то (от избытка чувств, что ли? Чтобы действительно любили и жаловали?) потряс в воздухе своим могучим казацким кулаком.
Молодой человек от этих слов нашего фельдмаршала смутился. Его, похоже, еще никогда не любили и вообще не особо жаловали.
- Очень-очень рады! Даже не представляете как! – Петруха не то, чтобы просто оживился, а пришел от появления молодого человека в наиполнейший восторг. Еще бы! Теперь будет на кого свалить весь этот геморрой со школами. Ура, товарищи!
- Проходите, э-э-э…?
- Вильям, - сказал молодой человек и поспешно добавил. - Аркадьевич.
- Как Шекспира!- блеснул своими литературоведческими познаниями мой коллега (а что, разве у Шекспира было какое-то отчество? Хотя Петрухе виднее, раз он вместо исполнения своих непосредственных должностных обязанностей позволяет себе читать научные медицинско-порнографические журналы.). – Кофейку, Вильям Аркадич? А, может быть, дружба с… - и интимно подмигнул, мерзавец, -…алкоголем?
- Нет-нет, что вы! Печень! С удовольствием. Спасибо, - невпопад (это от смущения. Это пройдёт.) ответил великий английский драматург и раскрыл свой малость потрепанный драматургический портфель. Увы, вместо очередной бессмертной рукописи, он вытащил оттуда всего лишь обыкновенную пачку печенья (как это прозаично!).
- Вот. Угощайтесь.
-О, живём! – обрадовался Петруха еще больше и, элегантно изогнувшись и сделав ладошку лодочкой, вежливо протянул ее «Шекспиру» для рукопожатия. Галантный век, галантные манеры…
- Трухачев. Петр Иванович. Опер. Старший лейтенант. Можно просто – Петр. У нас, знаете, по-простому, мы гимназиев не кончали. А это… - и этак, мерзавец, пренебрежительно кивнул в мою сторону. Я кивнул: здравствуйте! - А это, так сказать, некоторым образом наш самый непосредственный начальник. Самый, можно сказать, близкий шеф. Да!
-Кулгунов. Антон Николаевич. Вы проходите, Вильям, проходите. Осваивайтесь.
- А как вас по фамилии? – не унимался Петруха.
-Аннус, - скромно ответил молодой человек. Хорошо хоть не Шекспир, хотя…
- С двумя «эн»! – тут же поспешил уточнить он.
Петрухин взгляд затуманился, закручинился и заметно потускнел: к нацменьшинствам и иноверцам вообще он относился с известной долей предубежденности и настороженности. Опять ж Чеченская республика, две контузии головного мозга, орден… Нет, лично у меня не поднимется рука винить моего напарника в ошибочной трактовке национального вопроса. Тем более, что эти межнациональные отношения… они так возбуждают…
- Случаем, не академиков родственник? – спросил Петруха осторожно и протянул блядский журнальчик Шекспи…тьфу, молодому Аннусу. – Медика-энергетика?
-Да, это мой брат. Старший, – признался младший и. покраснев, кивнул на издание. – Это, вероятно, об алкоголиках?
- Ага, - хмуро подтвердил Петруха. – Об нас.
- Так вы Роберту не верьте! Врет он все! - и Вильям засмеялся. В отличие от его нескладной фигуры, смех был очень приятный: звонкий и даже с переливами. К людям, которые умеют так смеяться, поневоле сразу начинаешь испытывать симпатию.
- Я ему сколько раз говорил: Робик, займись, наконец, серьёзным делом! Ну, сколько можно людям мозги пудрить? Он же, между прочим, высококлассный специалист-зоотехник!
-Кто? – удивился Петруха. – Академик?
-Зоотехник, - как-то сразу растерявшись, повторил наш новый сотрудник. – А что? Вполне нормальная профессия. Во всяком случае, не хуже сыщицкой.
- Так он не академик? – заклинило у Петрухи.
- А, вот вы о чем! – и Вильям наш Шекспидр опять легкомысленно хохотнул. – Академик! Самый настоящий! Из погорелого театра! И, не сомневайтесь, диплом есть! С печатями и подписью! Он его в переходе на Казанском вокзале купил! Сказал, что отдал две тысячи. Недешево, конечно, но, как известно, наука требует жертв.
- Я дико извиняюсь… - и Петруха потупился. – А каких вы, Вильям, кровей?
- То есть, национальности? – уточнил драматург. – Это, знаете ли, вопрос очень интересный! Если совсем коротко, то китайский еврей.
На этот раз физиономия вытянулась не только у Петрухи, но и у меня.
-Какой?
- Понимаете, в чём дело… - объяснил Вильям. – Папа у меня, ну и у Робика, естественно, тоже, он иудейской национальности. Один из первых инженеров-строителей Байкало-Амурской магистрали. Хотя не совсем первых… То есть, я хотел сказать, что строить-то её начали ещё при Иосифе Виссарионовиче… - и испуганно понизил голос.- Надеюсь, я ничего лишнего себе не позволил?
-Нет-нет! – успокоил его Петруха. – Мы не сталинисты! Если только слегка!
- Благодарю. Вот. А папа, значит, уже при Брежневе… А мама – китаянка. Она там, в Беркаките, это посёлок такой на магистрали, учительницей работала. Русского языка и литературы.
-Китайской? – спросил Петруха вполне серьёзно.
-Почему? Тоже русской. Вот они там и познакомились. А места там чудесные! Тайга! Сопки!
-Мороз под сорок… - продолжил Петруха (и откуда он-то знает про тамошний мороз?).
-И пятьдесят бывает. Особенно в таёжных распадках. Всё равно хорошо.
-Родина, - понимающе кивнул я.- Лучше нету того свету.
-Да, Родина… - задумчиво согласился Вильям.- Это вы, Антон Николаевич, прямо в точку попали. Действительно нет.
Вот так и познакомились. Нет, нормальный парень! Обычный наш еврейский китаец. Или китайский еврей, какая разница…Хоть и не Шекспир, а всё равно патриот своей Байкало-Амурской магистрали. Так что достоин уважения. Опять же с музеем поможет. А то этот управленческий музей, это уже такая грыжа…
Несмотря на такую непривычную русскому уху и слуху фамилию, дела у Вильяма пошли удивительно бойко. А фамилия – что фамилия? Я, например, в школе учился в одном классе с мальчиком Вовой Штирлецом ( не «и», а «е» в конце). Нормальный парень, ничего шпионского! Я его видел неделю назад, договорились созвониться, встретиться. Он сейчас трудится шеф-поваром в китайском ресторане. Очень доволен, хотя совсем не китаец. Приглашал посетить. А, кстати, неплохая мысль! Китайский ресторан. «Белый китаец». Прямая ассоциация. «Белый китаец» - новый, доселе в наших краях не появлявшийся синтетик с куда как впечатляющей убойной силой и практически мгновенным привыканием. Зато малейший передоз – и гарантированный «отлет» к белым китайским лебедям с моментальной остановкой дыхания. Китайский ресторан – «белый китаец»… Чем черт не шутит, может, именно отсюда его белые ноги и растут?
На следующий день я отправился в вовкин «Хунь- Сунь» ( Может и не сунь. Может даже и не в хунь. Какая разница? Главное - похоже). Первая странность, которая бросилась в глаза: я не увидел здесь ни одного китайца не только среди посетителей (ну это-то как раз и объяснимо. Где мы, а где Китай.), но и среди обслуживающего персонала. Во всяком случае, среди гардеробщика, кассирши и официантов их точно не было, а лично меня обслуживал худенький-узкоглазенький, удивительно высокий, которого я сначала и принял за представителя «поднебесной», таджик из узбекского Самарканда по вполне привычной, если судить по бейджику на лацкане его пиджака, русскому слуху фамилии Худайбердыев. Где-то совершенно недавно я эту фамилию уже слышал, а вот где, от кого… Возраст. Пора лечиться электричеством. И спиртное только рюмками, только!
Китайского языка официанточный таджик Худайбердыев совершенно не знал, с русским тоже был определённый напряг, а из всех кухонь мира, как выяснилось из нашего мимолётного разговора, предпочтение отдает исконно русской, со щами, блинами и «под рюмку под водки». Этакий хронический русифицированный гастарбайтер, осевший в наших краях всерьёз и надолго, потому как женился на полянской девке (если понятнее - из пригородной деревни Поляны) по любви и по приказу некоего Керима, «мутного» азиатского мафиозника – честного бизнесмена, который «держит» местную таджикско-узбекскую, как это сейчас модно говорят, диаспору. В общем, если без этих обезьяньих экивоков, не местный, но здешний пахан. Об этом мне сообщил Вовка Штирлец, которому этот самый самаркандско-китайский таджик и сообщил о моем визите.
-Вовк, я во всех этих ваших хунь-сунях полный профан, - признался я. – Ты уж сам подскажи, чего выпить-закусить, и чтобы не особенно накладно.
- Фирма платит! – засмеялся Вовка и, заметив, что я сейчас буду возражать, пренебрежительно махнул рукой. – Брось, Антон, не мелочись! Будем считать это рекламной акцией. Да и что ты думаешь, наши не знают кто ты такой?
-А вот трепаться тебе не следовало бы! – разозлился я, но это не произвело на Вовку никакого должного впечатления.
- С чего ты взял, что это я? Шеф тебя в окно увидел. Во, говорит, Володя, твой ментовской одноклассник чапает. Накормить и вообще приветить по высшему разряду.
- И кто же это у нас такой щедрый? (Теперь я разозлился уже по-настоящему.) И оттуда он знает, что мы с тобой в одном классе учились?
- А Захара помнишь? Ну, наш учитель физкультуры! Да-да, Захаров Аристарх Ильич! Вот он эту нашу харчевню и держит.
(Опаньки! Вот это фокус! Оказывается, бандюган Захар это наш школьный физрук! Вот уж чудны дела твои Господи! Ну что ж, тогда приглашение принимается. Заодно и подхарчусь на халяву.).
Скоро появился Худайбердыев с подносом, уставленным какими-то чашечками, плошечками, рюмочками и бутылочками. Все было в миниатюре, но всего было много, и запах от всего этого многообразия был противоречив и аппетитен.
- Кстати, ты не слышал такого названия - «белый китаец»? – спросил я Вовку, после того как клюнул из каждой плошки-чашки ( чтобы меня не смущать, Худайбердыев принес самую обычную вилку).
- Кажется, в буддийской мифологии есть такое то ли существо, то ли божество… Что-то вроде полудьявола-полубога.
-Что-то уж очень мудрено, - признался я. – Мне бы попроще…
Вовка иронично хмыкнул. Многотысячелетняя китайская культура – это вам, товарищ сыщик, не просто так, не «увезу тебя я в тундру». За эти тысячи поневоле напридумаешь такого, что сам черт ногу сломит.
-А чего это тебя вдруг на китайскую мифологию потянуло? – непонятно улыбаясь, спросил он.
- А почему это меня не может потянуть к чистому и светлому? Не все же со всякой грязью возиться. Иной раз возникает острое желание приобщиться к мудрости и вечности.
Вид у меня при этом был, наверно,
