"Белый китаец"(рассказ)

довольно комичный, потому что Вовка неожиданно рассмеялся.
- Конспиратор из тебя, Антон, хреновый! Значит, и в наши края эта гадость поникла?
Я сделал выражение непонимания. О чем вы, господин Хунь-Сунь-Вчай?
-Брось, Антон. Я же прекрасно знаю, в какой конторе ты хлеб свой зарабатываешь, а после этого вопроса, кажется, понимаю, чем ты конкретно занимаешься.
- Однако, Вова…
-И ничего удивительного. Наш родимый город как был деревней, так деревней и остался. Особенно для тех, кто здесь родился и вырос. На одном конце чихнешь -  с другого «здрасьте» говорят. Или «чтоб ты сдох». А про этого самого «белого китайца» вчера по телевизору рассказывали, по НТВ, во всех подробностях. И что сшибает сходу, и что везут его с тлетворного Запада, кажется, из Голландии. Только, знаешь, большая это туфта, про Голландию-то. Своих Менделеевых хватает.
Я навострил уши.
- К нам сюда часто студенты заходят, из химико-технологического. Удобно, рядом, идти недалеко, антураж экзотический, цены позволяющие. Девчонок не стыдно пригласить. Я тут как-то на днях мэтра заменял, у нас такое бывает. Так вот краем уха, совершенно случайно, услышал от одной компании любопытную вещь.  А именно- -это самое название, и причем, в этаком, знаешь, производственном контексте. Точно воспроизвести не смогу, они о каких-то своих мудреных химических тонкостях говорили, химические формулы называли, а среди этих формул, как будто, между прочим, и этого самого «белого китайца» насколько раз упомянули. Я бы в другой раз и не запомнил, но видишь, как карта легла – и по телевизору сказали, и ты теперь интересуешься. Можно делать выводы.
- Да, интересно. Самый, как говорят в Одессе, цимес…Студенты-химики, разговоры занятные, появление этого самого «китайца» на наших дискотеках – все в цвет… Когда они теперь здесь появятся?
- Обычно приходят часов в пять-шесть. И не каждый, конечно, день. Появятся – позвоню. Проехали! -  и кивнул на одну из плошек. – Как тебе?
- Твое произведение?
- Не мое, а эпохи Цин, двенадцатый век. Ты хоть сообразил, из чего это приготовлено? -  и наклонился к моему уху. Как ухо от услышанного не отвалилось – не пойму.
- Спасибо, Вова! – сказал я как можно душевнее. – Оскоромил, твою мать!
- Ну вот,  сразу и обиделся…На вкус-то как?
-Пирдуха, - честно признался я.
- А вот теперь тебе спасибо, Антоша! Вот и старайся для таких балбесов. И это совеем не то, что ты назвал, а приправа из самых свежайших бамбуковых листьев! За валюту, между прочим, покупаем!
- Теперь ты не понял! – засмеялся теперь уже я. –  Ничего обидного здесь нет. Просто была такая театральная история. Во МХАТе к какой-то очередной годовщине революции Ефремов  поставил пьесу Шатрова «Так победим!»  с Калягиным в роли Ленина. Пьеса про какие-то большевистские суровые дела. Этот  самый Шатров был большой мастак до вот таких коньюнктурных пьес. На премьеру Ефремов пригласил Горбачева с Раисой. После спектакля, естественно, надо было прогнуться, поинтересоваться мнением ясновельможной пары. Ну, Меченый и выдал! Нет, говорит, слов! Это просто пирдуха! Ефремов с Калягиным натурально помертвели. Оно и понятно: после такой оценки – полный абзац спектаклю, да и с должностей могут запросто вышибить, если не хуже. А оказалось, что пирдуха – это не то, о чем они подумали, а пир духа! Духа пир! То есть, превосходно! Горбач хотел соригинальничать, а Ефремова с Калягиным этот его вельможный экзерсис чуть до дядьки кондратия не прошиб. Вот и я тебе говорю: пир, Вовка, духа! Спасибо! Пирдухай и дальше! В смысле, дальнейших тебе кулинарных китайских успехов-пирдухов! А собачатиной вы не кормите? Я к тому, что много слышал, что гав-гавы в Китае ценятся на уровне поросят. Хотелось бы попробовать.
-В следующий раз, - согласился Вовка. – Специально для тебя. Только по пути к нам шавку какую-нибудь прихвати. У вас рядом с управой как раз шикарная помойка.
- А ты злой, Володя…
- А с чего нам, китайцам, радоваться? То япошки нас угнетали, то русские шовинисты! – опять рассмеялся Вовка. Он, я заметил, часто смеётся. Как говорила моя покойная бабушка, это не к добру.

Из интервью руководителя  Екатеринбургского фонда «Город без наркотиков» Евгения Ройзмана журналу «Русский репортёр» (№ 41 (120) 2009 год).
Вопрос: Знаете ли вы страну, успешно решившую проблему наркотиков?
Ответ: Китай. Там количество наркоманов уменьшилось с 20 миллионов до 600 тысяч. Как-то решают эту проблему Иран, Таиланд и другие страны. Все, кто пошёл по пути активизации борьбы с наркотиками и ужесточения законов, получили позитивные результаты. И наоборот: все пошедшие по пути либерализации законодательства получили всплеск наркомании.

Вовка мне так и не позвонил. Через три дня, вечером его зарезали в подъезде, когда он возвращался домой. Зарезали тихо и аккуратно, никто из жильцов ничего не слышал и не видел. Взяли бумажник, часы и обручальное кольцо. Типичное убийство с целью ограбления. Очередной «висяк», потому что зацепок не было никаких, да и какие зацепки: с бандюганами Вовка не якшался (это мы с Колей Голубевым, «следаком-важняком», если в переводе на общедоступный – следователем по особо важным делам, моим очень хорошим другом, да и вообще, очень хорошим человеком и зверем-профессионалом, пробили, как говорится, параллельными курсами. Он по своим каналам, я  - по своим, и ни у одного, ни у другого Владимир Исаевич Штирлец, 1970 г.р., гражданин РФ, проживающий по адресу…,русский, женатый, не привлекался…, не состоял…, шеф-повар китайского ресторана… ни в каких служебных делах-расследованиях даже близко не упоминался.). Мелкая фарцовка на заре туманной юности – не в счёт. Жил себе спокойно, сыто, даже баба у него была и то одна. Учительница из соседнего подъезда, тихое невзрачное существо, которому он, похоже, даже и не изменял. То есть, всё абсолютно чисто. Абсолютно. Абсолютней просто не бывает. Грохнули, сняли ценности и ушли. Такое в нашем городе если не сплошь и рядом, то раз-два в месяц – обязательно.
- И все равно, Коль, не покидает меня какое-то паскудное чувство, что не из-за цацок его грохнули, - сказал я Голубеву, когда мы уже окончательно «подбили бабки».
- Думаешь, из-за вашего пересечения в ресторане?
-Думаю. Очень.
- Интересно. Хотя и бесперспективно, - Коля надул щёки, что означало начало мыслительного процесса. – Но для того, чтобы решиться на убийство, надо было знать, о чём вы тогда говорили. Вы же вдвоём за столиком сидели. Как?
-Официант, - вдруг сверкнуло у меня в мозгу. – Таджик из Самарканда. Худайбердыев.
-Как? -  и Коля подался ко мне всем телом. – Худайбердыев?
- Ну да, - внимательно взглянул я на него. – А что?
- Ты сегодняшнюю утреннюю информацию о заявленных в розыск читал?
- Не успел ещё.
- Почитай. Во всяком случае, фамилия именно такая.

Сводка о пропавших  кой-чего прояснила, а по сути – ничего. Ну, Худайбердыев. Да, таджик. Жительство – Самарканд. В России – на заработках. Всё. Разыскивает жена, которой должен был позвонить неделю назад. Она забеспокоилась, отзвонилась кому-то из близких, тех, кто сейчас тоже был на заработках в России. Те сказали – пропал. И, кажется, не по своей воле. И больше нам не звони, а то и нас самих…
Странная история. Тот или не тот? Разыскивает неделю -  а я сам, своими глазами видел его три дня назад, в ресторане. Скорее всего, не тот… Или всё-таки…
- Худайбердыев, - иронично хмыкнул Петруха. – Ну и что? «Мало ли в Бразилии донов педров!»
- Согласен, полно. Ладно, не сопи, – сказал я и опять впал в противоречия и сомнения. Кто сказал, что неопределённость это тупик? Это всего-навсего непонятный пока результат. Да, может, этот Худайбердыев это, конечно, и не наш «Педро». А, может, наш. Не будем гнать гусей. Подождём.
И тут зазвонил телефон. («…кто говорит? – Слон. Откуда? – от верблюда. Чего надо? – шоколада».).
- Алё, - сказал Петруха.
- Муханов. Из «линейки». Кулгунова, пожалуйста.
- Слушаю.
- Николаич, ты просил позвонить, если зацепим кого из господ-студиозусов… Подъехать сможешь?
- Десять минут.
- Договорились. Жду.

-… а вот эти глупые слова, что ты тоже человек, будешь говорить где-нибудь в другом месте, а не здесь. Понял? – услышал я зычный и очень сердитый голос Мишки Мухана, старшего опера, когда поднялся на второй этаж линейного, сиречь – железнодорожного отделения милиции.
- Ты не человек. Ты – убожество. Я таких всегда давил, давлю и давить буду. И сейчас спасаю тебя лишь потому, что есть в том необходимость для расследования одного серьёзного дела. И ты, конечно же, догадываешься какого.
- Ничего я не знаю, - ответил ему плаксивый голос, сразу и не разберёшь – мужской или женский.
- Ага, - издевательски согласился Мухан. – И вообще, «сами мы не местные». Хватит! – вдруг рявкнул он так, что даже я на ходу вздрогнул. -  Я таких песен, ещё когда в патрульных землю топтал, во сколько наслушался (по тому тону, которым было произнесено это «во», было понятно, что песен было много).
Я специально выдержал паузу (пусть уж голубки наворкуются всласть!), после чего взялся за ручку, открыл полуприкрытую дверь. Напротив Мухана на знаменитой здесь, в «линейке», исторической табуретке ( по слухам, она существовала здесь ещё до того, как в этих стенах обосновалась железнодорожная милиция, а она обосновалась с приходом Великой Октябрьской революции) сидело откровенно субтильное существо лет этак шестнадцати-семнадцати, но с претензией на продвинутость и индивидуальную значимость: в ушах (по-моему, давно не мытых) – серёжки, волосы (тоже не первой свежести) были забраны на затылке в тощий хвост, жиденькая козлиная бородка а ля «студент-разночинец конца девятнадцатого века» воинственно топорщилась на остреньком, вытянутом вперёд и вниз подбородке, а майка-футболка с портретом  ухмыляющегося Рассела Кроу обтягивала то, что у нормальных мужиков называется торсом.
- Вот, Антон Николаевич, прошу знакомиться, - сказал Мишка, пожимая мне руку. – Мой почти однофамилец и, слава Богу, не родственник. Мухаев Вадим Андреевич, начинающий, но очень перспективный любитель покурить и слегка ширнуться.
«Почти однофамилец» исподлобья посмотрел на меня. Взгляд был  тоскливо- настороженным, на скуластом бледном лице написаны тревожное ожидание и вопрос: а это что за гусь? То есть, я.
- Вот, Вадим Андреевич. Это господин Кулгунов Антон Николаевич, полковник из главного Управления (и этот врёт – не краснеет!), - представил меня Мухан. – Специально из-за тебя, урода, приехал из столицы нашей Родины, города, между прочим, героя Москвы. Поэтому сейчас ты всё господину полковнику – всё-всё, понял, Вадик? -  расскажешь. Ты ведь расскажешь, правда, Вадик?
«Вадик», тут же осознав значимость своей персоны (а как же! Целый полковник аж из самой Москвы!), капризно скривил брови и губы.
-И не кривись, не кривись! – моментально пресёк его попутку набить себе цену мой железнодорожный коллега.  А то я и на самом деле обижусь и отпущу тебя домой. А вот дойдёшь ли ты живым-здоровым до крыши дома своего, это уже очень болезненный вопрос.
От такой зловещей перспективы Вадик болезненно дёрнулся, вздохнул и начал свой грустный рассказ…

Судьба-злодейка наделила его, Вадика Мухаева, студента факультета изящной словесности, такой крайне обременительной и вообще