Распахнулась дверь, и в квартиру ввалился Петька. За плечами неподъёмный портфель, куртка и сменка в руках, вязаная шапка сдвинута почти на макушку. Крепкий, шумный, смуглые щёки залиты маковым румянцем, огромные черные глаза влажно блестят. Петя выше всех в классе, богатырь!
– Мам-пап! Нам сегодня про войну рассказывали! Про первую!
– Петька, раздевайся, мой руки! Обедать.
Тот быстро заученными движениями освободился от своего груза, распихал по местам вещи.
– А Марья Васильевна называет меня Петром, а не Петькой! Она нам на классном часе про первую войну рассказывала!
– Руки!
Петя пулей метнулся в ванную.
– Та-ак интересно!
– Про Первую мировую?
– Да! И нам задали рассказать о своём прадедушке, если он воевал на этой войне. Не дедушке, мам! А пра…. Я суп не буду. Я в школе ел.
– Можешь взять булочку с изюмом. А что же о нём рассказать? Даже не знаю… Он уже умер, когда я родилась.
– А фотография, там, где дедушка… прадедушка с шашкой… Значит, он был на войне!
– Есть такая фотография. Сейчас посмотрю. Только не шашка, а бебут, кинжал такой длинный. Мой папа говорил, что дед был конным разведчиком пехотного полка. Но
на каком фронте, в каких сражениях участвовал, не знаю.
Вера Петровна, такая же черноглазая и быстрая на подъём, как и сын, достала бережно хранимый «мамин» альбом тёмно-краснго плюша с пожелтевшими от времени
страницами, с прорезями для фотографий. Ещё маленькой она тыкала пальчиком в
старые, начала века коричнево-белые фотографии и спрашивала, а это кто?
Спокойные благородные лица мужчин, чудные, романтичные женские образы. Сейчас
всё по-другому – фотографии, сделанные чаще всего на ходу рядом с какими-то
достопримечательностями, сохраняются где-то там, в компьютере, в многочисленных
папках. Вера Петровна перелистывала альбом, то и дело, задерживаясь взглядом на
родных лицах.
Петька забрался на диван, сел рядом, ткнул пальцем в фото:
– А это кто?
Вера Петровна перевернула страницу. А вот и дедушка Афанасий. Сидит на венском стуле, гордая осанка, на груди то ли медаль, то ли орден – плохо видно, бебут
на левом боку, лихие усы. Рядом с молодым Афанасием стоит в тёмном платье и
белом переднике с карманами медсестричка, положила лёгкую руку на плечо, белый
плат с крестом покрывает голову и плечи.
Вера Петровна услышала из далёкого детства свой вопрос:
– Это бабушка?
– Нет, это сестра милосердия, ухаживала за дедушкой Афанасием.
– Это бабушка? – это уже Петька.
– Нет, это сестра милосердия, ухаживала за дедушкой Афанасием. Бабушку он встретил потом.
– А ты посмотри на обороте, может, запись какая-нибудь, дата? – Вошёл папа, Дмитрий Сергеевич, и комната сразу стала маленькой, потому что папа ни ростом,
ни силушкой не обделён. Есть, в кого Пете расти.
Вера Петровна осторожно вынула фотографию.
– Да, что-то написано: «Тирасполь. Ноябрь 1915год. После смотра войска генерала Щербачева Императором Николаем II».
– Ого! Значит, дедушка Афанасий Царя видел?
– Получается, что так. И служил он, судя по записи, в армии генерала Щербачёва. Уже кое-что!
– Знаете, – задумчиво произнёс Дмитрий Сергеевич, – а ведь мой дедушка тоже видел Николая II, он сам мне рассказывал. И было это, как я припоминаю, именно в
Тирасполе!
– А разве Тирасполь - это Россия?
Дмитрий Сергеевич и Вера Петровна после удивления и секундной заминки – ах, да! – Петя же родился и вырос в новое время, истории ещё не изучал, где же ему знать все
перипетии страны, – коротко объяснили, что Приднестровье и Тирасполь были
частью Российской империи ещё со времён Императрицы Екатерины II и Александра
Суворова.
Папа Дима подсел к компьютеру:
– Сейчас посмотрим, есть ли что-нибудь в интернете о том смотре. Так-так-так. Вот! Слушайте! Воспоминания Пьера Жильяра, наставника Наследника Цесаревича
Алексея Николаевича: «…Несколько дней спустя мы были в Тирасполе, маленьком
городке в ста километрах на северо-запад от Одессы, где Государь сделал смотры
частям войск генерала Щербачева. По окончании смотра Царь пожелал лично отдать
себе отчет в потерях, понесенных войсками, и через командиров полков приказал,
чтобы те, кто находился в рядах с начала кампании, подняли руку. Приказ был
отдан, и только несколько рук поднялось над этой тысячной толпой; были целые
роты, в которых никто не шевельнулся…»
Вера Петровна вздохнула:
– Какие страшные были бои! Папа рассказывал мне, как дедушка и его товарищи, возвращаясь с разведки, были окружены, храбро бились и положили-таки
неприятеля, сумели уйти к своим. Мой дедушка Афанасий был тогда тяжело ранен. И я вот что думаю, значит, он – один из тех немногих выживших, тех, кто поднял руку! Он ведь был на смотре!
– Так и мой дедушка Пётр воевал с самого начала войны, то есть с четырнадцатого года. Однажды он тоже выходил из окружения вместе с одним героем – забыл его
имя, – который отвлёк на себя неприятеля и тем спас отряд, но потом был ранен.
Значит и мой дед выжил и на смотре руку поднял! – заволновался папа Дмитрий
Сергеевич.
– Постой, постой! Раненого в том бою Афанасия спас солдат по имени Пётр. Тоже раненый, он нёс его на себе несколько вёрст под ураганным обстрелом австро-германцев! Дедушка в благодарность дал слово назвать своего первенца в его честь. И слово своё сдержал! Я ведь Петровна.
Отец говорил, что он был полным тёзкой спасителя – Пётром Афанасьевичем.
– Моего деда звали Пётр Афанасьевич!!!
– Ты хочешь сказать…
– Что мои прадедушки воевали вместе!
Дмитрий Сергеевич, Вера Петровна и Петька во все глаза смотрели друг на друга, на их лицах проступали изумление и радость неожиданного открытия.
– А что, оч-чень-очень может быть! По крайней мере, большая доля вероятности в этом есть.
– Твой дед не рассказывал, он никого не спасал в империалистическую? – спросила Вера Петровна.
– Дед не любил хвастать, но я помню, у него был рубец от шашки, он был ранен ещё в начале войны.
– Какое непростое время.– Вера Петровна по-новому всматривалась в родные черты. Так вот ты какой, дед Афанасий! – Жаль, что мы так мало знаем о той войне!
Петька возмутился:
– Мам, а интернет!
– А тебе только бы за компьютер! Книги надо читать!
– Вера, а ведь сын прав. В интернете сейчас столько информации! Фотографии, и даже фильмы, – Дмитрий Сергеевич уже открывал один за другим сайты, где были видны снимки офицеров, портреты царской семьи. Вдруг он повернулся к жене, словно его осенила
блестящая догадка:
– Ве-ера! Если всё это было так, как мы думаем, а в этом я уже не сомневаюсь, то наш сын, которого мы назвали в честь твоего отца Петром, так же назван и в
честь моего деда Петра!
– Повтори!
– В честь кого я назван?
– Я поняла! Сынок, мы дали тебе имя моего отца Пётра Афанасьевича, а он в свою очередь, оказывается, был назван в честь папиного дедушки, твоего прадеда Петра
Афанасьевича.
– Удивительно! Наши деды вместе сражались во Второй Отечественной войне, как её тогда называли в Российской империи!
– И подумать не могли, что почти через сто лет появится на земле их общий правнук.
– Пётр!
– Я!!!
– Да, Петя, ты!
– Вот это да!
Папа, мама и сын почувствовали, что их объединило что-то очень большое и значимое: история их семьи тесно переплеталась с историей страны.
– Подумать только, какое мы сделали открытие! Как хорошо, что Марья Васильевна затронула тему Первой мировой.
– Да, но что же наш Петя расскажет в школе? Это всё не так просто объяснить.
– Скажу,… что мои прадедушки воевали вместе, были ранены, что они настоящие герои! И я, когда вырасту, тоже буду Родину защищать!
Дмитрий Сергеевич повернулся к компьютеру:
– А про Первую мировую мы сейчас узнаем.
Вера Петровна заглянула через плечо мужа. На экране открылся ещё один сайт и появилась надпись «Забытые подвиги Первой мировой. Дмитрий Григорьевич Щербачёв
– русский военачальник, генерал…»
Папа, мама и Петя прильнули к экрану. Послышалось:
– Смотри, Пётр, на том смотру присутствовал Цесаревич Алексей Николаевич, и было ему, как и тебе, всего одиннадцать лет!
