Женщина без мужчины - не приговор

Не в пору овдоветь, 
                          иль оказаться брошенной,
Или гордыню усыпив,
                          делить (его) с другою,
Иль в клеть златую угодить,
достатка путами стреноженной,
Или насилие сносить покорно…
Полноте!
В том ль счастье женское –
            слыть мужнею женою?..

…“Что проку от мужчин?” задаются они вопросом.
Неужто феминистки, прячущиеся от опостылевшего одиночества за противостоянием с сильным полом ?
Нет. С мужчинами не воюют. Да и какой смысл? Ведь их проще не замечать, не испытывая потребности ни в их внимании, ни в заботе, ни в любви. И не демонстрировать это. Много чести!..

…Инге не спалось. Было отчего.
Зачем она полезла с этим идиотским тостом? В результате получился не девичник, а вечер выворачивания на изнанку. Она узнала о своих подругах, столько всего! Да и сама разоткровенничалась, дура! Алкоголь – неважный советчик, язык развязался, понесло...

С чего же все началось?
– Девчонки! – польстила Инга своим далеко не юным подругам, подняв стакан с вином. – А не пора ли нам выпить за мужчин? Жаль, что их нет среди нас.
Воцарилась удивленная тишина. В их сугубо женской компании разговоры о мужчинах нарушали негласное табу, что не касалось анекдотов.
– Неужто вам без них не скучно? – не унималась Инга…

Пришла пора определиться со временем, местом действия и его участниками.
На зеленой лужайке у костра не далеко от реки собрались молодящиеся дамы отметить пятидесятилетний юбилей одной из них. Таких называют – женщины бальзаковского возраста, легко растягиваемого от сорока лет до… отпевания…
В этой компании Инга недавно. Моложавая, не утратившая еще привлекательности, она всегда была в центре мужского внимания, привыкла к нему, ей недоставало мужчин, их комплиментов, их взглядов – мимолетных, исподволь, от которых кружится голова и слабеют ноги… 
Здесь же ее никто не замечал. Впрочем, здесь никто никого не замечал, не слышал и не слушал. Каждая говорила о своем, о наболевшем. Многоликий, точнее, многоголосый монолог…
Инга откровенно скучала и развлекала себя выписыванием психологических портретов подвыпивших подруг, но почему-то получались шаржи. 
Дамы были уже “хороши”, о чем свидетельствовали раскрасневшиеся физиономии, громкие голоса и все чаще срывавшиеся с их губ крепкие словечки. Не иначе скоро прольются раздольной песней.
“Нет, что ни говори, пикник без мужчин – просто пьянка! И что я здесь делаю? – досадовала Инга, переводя взгляд с одной говорившей на другую, – господи, зачем материться? А ведь не стали бы, находись среди нас хоть один мужчина. Любопытно, что их, абсолютно разных,  объединяет? Ведь и в походы выходного дня ходят неизменным женским коллективом. Все незамужние: кто разведен, а кто так и не вкусил “нестерпимости” семейного счастья.
Вдруг ее осенило – их всех роднит именно отношение к мужчинам. Выстраданное безразличие? Выработанное годами равнодушие?..
Вот тогда-то Инга и решила проверить свою догадку, подняв тост за мужчин.

– Не гони! – нарушила нависшую над полянкой тишину Валентина – негласный лидер собравшейся компании, крупная представительная дама, – тебя интересует, нуждаемся ли мы в них?  Отвечу за всех. Они нам пофиг!
– Что так, и почему ты решаешь за других? Ведь почти все мы побывали замужем, имеем детей, некоторые внуков, неужели все так безнадежно? Вот ты, к примеру, можешь представить свою жизнь без мужчин?
– Легко!
– Поставлю вопрос иначе. Обозначим сожительство с мужчинами в виде заполненной на листе бумаги таблицы, слева – плюсы, справа – минусы.
– Для меня в этом нет надобности, знаю и без того – одни минусы.
– Сплошные?
– Нет, но лишь по причине внука – единственного мужчины, которого еще хоть как-то воспринимаю.
– Не побоишься обосновать?
– Не дождешься!
Так был спровоцирован Ингой и выпитым вином вечер  излияний женских душ.

Бог любит троицу
– То, что у мужчин между ногами, – начала Валентина, – меня уже не интересует, а что между плечами – не тешит.
Она трижды побывала замужем. С каждым мужем прожила ровно по десять лет. Видимо, десять лет – крайний срок женского терпения.

С первым супругом училась в институте. Ей было за двадцать. Он был старше ее, поступил в институт после армии. Влюбилась по уши. Как положено – свадьба, белое платье, фата, вопли “горько”.
Молодоженам досталась большая двухкомнатная квартира бабушки, чья кончина за неделю до свадьбы стала хоть и горьким, зато царским подарком, – не было счастья…
В первую брачную ночь Валя обескуражила супруга – оказался первооткрывателем. Через год родила дочку. Через три муж стал изменять с ее лучшей подругой. Но не ушел к разлучнице – некуда было!
Оставшиеся пять из десяти лет совместной жизни он устроил ей “вырванные годы”, доходило до потасовок. Наконец, не выдержала, и оставив супругу квартиру и дочку, сбежала к матери, чего он, собственно, и добивался. Дочку, правда, вернул, справедливо решив: ей – дочка, ему – квартира. Слабое утешение – новой жене так и не удалось продлить сучий его род…

Второго мужа она обрела в туристическом походе. Синеокий мечтатель, он разливался соловьем, распевая песни у вечернего костра под гитару, чем и покорил. Делать более ни хрена не умел, зато любовью горазд был заниматься в любое время суток.
В своей жизни он совершил единственный мужской поступок – удочерил ее дочь…
Как снег на голову – развал страны. Супруг благополучно потерял работу, чем, впрочем, не слишком обеспокоился. Днями лежал, тренькая на гитаре, в раздумьях о судьбах мира. Содержание семьи, стирку, уборку, походы в магазин и детский садик он оставил жене, – не мужское это дело. По вечерам же, распираемый накопившейся за день энергией, нетерпеливо ожидал уставшую измученную супругу с работы, чтобы со всей ответственностью приступить к исполнению супружеских обязанностей. Любвеобильный супруг проявлял чудеса неутомимости, отбирая остатки сил. Слава богу – она не оставила в его паспорте следов о прописке. Но развестись с ним оказалось непростым делом. После развода он продолжал наведываться к падчерице. На самом же деле подкатывал к бывшей жене. Та уступала – чего не сделаешь от тоски и на безрыбье…

Третий муж оказался полной противоположностью двум первым: солидный, степенный, интеллигентный, одним словом – приятный во всех отношениях. Познакомилась с ним в филармонии на концерте. Вначале все было просто замечательно, если не считать его длительных командировок…
Но однажды, сорвавшись по какой-то причине днем с работы, Валя застала умилительную картину – командировочный устроил в их гнездышке день открытых дверей для дружков-собутыльников и их сизолицых подруг. Короче, он оказался запойным, но скрывал это. В периоды же “недержания” пропадал в долгих командировках.
Довелось вступить в схватку с зеленым змием, к сожалению, неравную. Бедняга лечился, подшивался, да хватало его от силы на год. В отличие от второго ее избранника, супружеские обязанности он исполнял без энтузиазма, а через пять лет супружества и вовсе устранился. На хрен он тогда вообще нужен?!!
Как-то после полугодовой “завязки” благоверный в очередной раз сорвался и заявился в свинском состоянии. Не пустила на порог. Утром обнаружила спящим на коврике у входной двери. Выволокла на улицу, прислонила к мусорным контейнерам. Там и оставила, полагая – лучшего места для него не сыскать…

На этом ее хождения за три мужа завершились – Бог терпит троицу. Тридцати лет замужества Вале с лихвой хватило, чтобы убедиться в несостоятельности института брака, осталось неясным, зачем для этого понадобилось столько лет. Чтобы числиться мужнею женой, при этом стирать грязные носки, смотреть футбол и бокс, страдать бессонницей от непереносимого храпа? Живи она в селе – другое дело. Без мужских рук там не обойтись. А в городе какая надобность? Когда же “надобность” приходила, достаточно было устроить себе романтический вечер при свечах, но не позднее утра...

– По разным критериям можно классифицировать мужчин. –  прервала Валю сорокалетняя красавица Вика. –  Я бы, к примеру, различала их еще и по храпу. Мне не довелось знать ни одного не храпящего мужчины. Вам смешно! А я заработала нервное расстройство и хроническую бессонницу. И теперь замуж выйду только после месячного испытательного срока жениха на храп.
– Сама-то не храпишь?
– Не знаю…
– Так спроси!
– У кого?
– У того, кто храпит подле тебя…

– А вот ты, Анюта! – Инга обратилась к  фигуристой, хорошо сохранившейся для своих пятидесяти лет юбилярше – По твоему нетерпеливому взгляду вижу – тебе есть, что сказать. Итак, мужчина – позитив, негатив?
Аня, скривилась, как от зубной боли:
– Негатив, конечно же негатив!

Комплекс жертвы
Знакомство с мужиками она познала еще в раннем детстве. Увы, это не был отец. Про отца узнала со слов матери, когда тот уже лежал в могиле. Насилу припомнила: смешливый мужичок, почему-то возложивший на свои плечи тяжкое демографическое бремя. Он самозабвенно рассевал по окрестным селам мужское семя, отчего, видимо, и помер до срока. Не минула посева и мать Ани. Она так никогда и не вышла замуж, заразив бациллой безбрачия свою дочь.
Аню, как и мать, никто никогда не звал замуж, хотя в молодости она была очень даже! А вот насилия натерпелась на десятерых!..
Состоялось же ее знакомство с сильным полом восьми лет отроду, когда, вернувшись как-то зимой из школы, не успев раздеться, девочка увидела, как маму, удерживая за косы, елозит лицом по столу ейный хахаль – здоровенный бугай. Тогда Аня еще не растеряла смелости и не помня себя огрела обидчика кочергой. Не убила, лишь напугала…

Второй опыт тесного общения с мужчинами пришелся на ее отрочество. Скороспелка, она до времени созрела как женщина, магнитом притягивая похотливые взгляды односельчан. Не избежал искушения и отчим, – гражданский муж матери, прижившийся у них пожилой степенный мужичок. Отчима она любила и доверительно называла батькой. Девочке нравилось, как, посадив на колени, он гладил ее по головке, называя ласково Анютка-прибаутка. По мере взросления падчерицы поглаживания постепенно сместились на ее вздувавшие одежды округлости. Это происходило в отсутствие матери, и не было Ане неприятно. По крайней мере, вначале. Руки отчима все более смелели, а однажды, выпив, он распалился ни на шутку, да так, что уронил брюки. Аня стояла ни жива, ни мертва, не в состоянии убежать, таращась во все глаза, не без любопытства, впрочем, на голого возбужденного мужчину. В этот момент вошла мать…
Больше он в их доме не появлялся, мать же резко переменилась к дочери – взревновала, стала приглядывать за ней. Хотела даже свести к врачу, чтобы удостовериться, что все в порядке. Девочка не далась…

Осенние свадьбы на селе – обыденное событие. Замуж выходила семнадцатилетняя подружка Ани. Ждать осени не стали, следовало поторопиться, поскольку талия невесты заметно округлилась. Аню попросили в свидетельницы. Свидетелем от жениха пригласили его армейского дружка Павлика – смазливого светленького паренька, приехавшего из района на собственной машине, что в их селе в то времена являло большую редкость. Повелась на это и Аня,