него «болела» нога, даже старательно хромала и охала, предоставив тому почувствовать себя хозяином и накрывать на стол. Лена и сама не представляла, как приятно, что для неё он так старается. Как обычно, разговор шёл о светских новостях и об успехах самого Макса, изображая заинтересованность, слушала вполуха и думала о том, чем смог обоять её этот щеголь. Красив? Да, пожалуй, но чересчур — как нарисованный. Причёсан по моде и по моде щегольская бородка и тонкие усики, ухоженное чисто по женски лицо, тонкий парфюм... Говорить умеет, и голос, как у артиста. Но вдруг посмотрела на него иным взглядом. Как можно было испытывать по отношению к этому пижону хоть какое чувство? Да ещё с трепетом ждать: сделает ли предложение. На минуту представила себя в роли его супруги и аж зажмурилась. Ну не дура ли — польститься на блеск мишуры. Надо отдать должное, Макс, понимая, что продолжения «банкета» не случится, галантно распрощался и, с пожеланиями доброго здоровья, отбыл восвояси. Лена вздохнула с облегчением: не пришлось привирать и отнекиваться. Даже не встала, чтобы проводить — «нога так болит!» . Затем наполнила бокал шампанским и, испытывая странное удовлетворение сама собой, включила музычку, разлеглась вольготно на диване и погрузилась в свои мысли.
Праздники-каникулы пролетели быстро, снова работа — суматоха, текущие проблемы, разные хлопоты — и думать некогда. Но память неизменно увлекала в лес, в терем «лешего», иногда вызывая улыбку, иногда некую обиду и на себя, и на того, о ком так и не могла забыть. Даже злилась на себя: чего удумала! И зачем человеку думать о тебе, вспоминать. Кто такая — эта неудачница? Можно было найти номер телефона, позвонить бирюку, но и у нас есть гордость. Неужто на шею бросаться каждому, кто помог? И тем не менее откуда-то наплывала грусть, хотелось снова заглянуть в глаза … хотя бы волка.
Отношения с Максом зашли в тупик, и как на зло, он стал усиленно ухаживать, названивать, вплоть до того, что пожелал познакомить с родителями. Но чем дальше, тем сильнее стал раздражать своими предложениями и приставаниями. Уж лучше так и будет жить одна, чем рядом с этим надоедой.
Закончился январь, стремительно пролетал февраль, таяла надежда хотя бы встретить того, кто невольно вторгся в её жизнь и мысли. .Двадцать третьего шумно и весело отмечали и праздник, и день рождения Артёма, но веселье почему-то не радовало Лену. И пить не хотелось, и танцевала с неохотой, а тут ещё Макс портил настроение своими комплиментами. Артём ( всегда чуткий и верный друг) заметил недовольство, тихо под шумок подсел:
- Ленусик! Что с тобой? На меня обижена или что другое? Грустишь о «лешем»? Не скрывай, я давно заметил, что изменилась. Если влюбилась — помогу. Только скажи. Налажу связь, напомню. Мужик достойный, и тебе, наконец, пора бы определиться.
- В ответ — слёзы из глаз:
- Только попробуй! Ты меня знаешь! И никому!
- Ах, Ленка, Ленка! Разве могу я тебе вредить? Ты же мой самый лучший друг. И я тебя понимаю, не бойся — никто ничего не узнает, правда, Томуся тоже догадалась, но молчок. Может ты и права — жди! Если помнит, придёт непременно.
Артём, конечно, как всегда, был прав. Но напоминать о себе непозволительно. Да и что знала об этом человеке конкретно. Столько пережил, кто знает, что у него на душе. Да, запал в сердце, очень хочется увидеть, ну хотя бы для того, чтобы понять, а как он сам относится к ней как к женщине.
Приснился странный сон, повторяющийся с вариантами много раз. Лес, сугробы, ели, тропа. Идти тяжело, и дорога кажется бесконечной. Рядом волк — это Бой, а с другой стороны — никак не разглядеть. Но так хочется прижаться к нему, взять за руку. И музыка! Проснулась — звонят в дверь. И кто в такую рань, суббота же. Накинула халатик и полусонная открыла дверь, не спрашивая. Ступор. На пороге Никита , в руках её варежки, забытые впопыхах. А глаза растерянные и вопрошающие. Краска залила лицо, сердце застучало сильно. Отступила, пропуская в прихожую. Он, скинув куртку, как пушинку подхватил на руки.
Проснулась от ритмичного звона капели за окном. Комната вся в лучах солнца. Лежать на мужской груди на удивление приятно. А он спит, тихо посапывая, как младенец. Осторожно поднялась, взглянула на спящего. Волна незнакомой нежности нахлынула и смутила. Хотелось рукой пригладить усы, бороду... Почувствовал взгляд, мгновенно открыл глаза.
- Ты мой Волк! - нежно прошептала. - Мой Бой! и прильнула к его губам.
С теплом!