фамилию Ермаков он тоже вряд ли когда слышал.
— А знаете, что я сейчас подумал? — сказал Шпагин. — Ведь это же уникальнейшее событие. Вы только представьте, чего мы на самом деле с вами сподобились.
— Да уж, сподобились, — проворчал Якушев. — Едва в завтрак не превратились... Ну и курица. А интересно, к какому классу животных он-она-оно-оне относится? К ящерицам или птицам?
— К птицеящерицам, — хохотнул Ермаков, — Подкласс — перепончатокрылых, подвид — чешуйчатозадых.
— Подсемейство — планетолётоядных, — добавил Якушев.
— Да ну вас, — сказал Шпагин. — Я же серьёзно. Представьте, какой научный интерес это должно представлять.
— Да я в последнее время только и делаю, что представляю — то Кавказ, то Полтавщину...
— Но я же серьёзно. К тому же, хочешь не хочешь, а происшествие придётся зафиксировать в бортовом журнале.
— Это точно, — подтвердил Аверинцев. — Александр, вы записываете?
— Конечно, Виталий Леонидович. В полном объёме.
— И потом, — не унимался Шпагин. — Почему сразу животное? А вдруг он разумный?
Якушев и Ермаков засмеялись.
— М-да, — пробормотал Аверинцев. — Так мы можем до чего угодно договориться... Как связь с Землёй?
— Не отвечают пока, — отозвался Якушев. — Странно, однако.
Аверинцев ничего не сказал и снова поглядел на экран. Ему показалось, будто изображение дракона снова сместилось к центру экрана и снова слегка увеличилось.
— Дмитрий, доложите последние данные радиолокации.
Якушев поколдовал над клавиатурой и через несколько секунд сообщил:
— Вы правы, Виталий Леонидович, объект изменил курс и значительно увеличил скорость. Кажется, он идёт на перехват.
— Вот настырный, — проговорил Ермаков.
— Скорее, голодный, — поправил Якушев. — Что будем делать, командир? Опять маневрировать?
— Не уверен. На подобные манёвры горючее у нас не запланировано... Жаль, однако, если придётся его уничтожить.
— Не надо его уничтожать, — возразил тут Шпагин. — Может, он единственный такой.
— Боюсь, у нас нет другого выхода. Слишком уж он велик, Николай.
— А может, попытаться ещё раз уклониться и ускоренным маршем вернуться к Марсу? Там дозаправимся и рассчитаем новый маршрут. Жалко ведь, Виталий Леонидович.
Аверинцев покачал головой.
— Николай, — сказал он со вздохом. — Вы же прекрасно знаете, что в случае незапланированных манёвров ни к Земле, ни, тем более, к Марсу долететь мы не сможем. Просто не хватит горючего.
— Мы могли бы что-нибудь придумать. Например — лечь в дрейф. Ну, поскучали бы недельку-другую, что с того? А потом за нами прислали бы спасательный корабль. Или дозаправщик.
— Вот ещё, нам только не хватало, чтобы за нами спасательный корабль посылали.
— Но ведь жалко же, Виталий Леонидович. И вообще, что это у нас, у людей, за манера такая противная, как увидим что-нибудь необычное, так сразу же и уничтожаем?
— Ладно, — проворчал Аверинцев. — Я его для начала попугаю только... Но если он не вразумится, — добавил он, помолчав, — тогда уж — извините... Дмитрий, какое между нами расстояние?
— Сто сорок девять километров, — сказал Якушев. — Скорость сближения — две целых и одна десятая километра в секунду.
— Вот настырный, — повторил Ермаков.
— Что ж, — сказал Аверинцев. — Надеюсь, под этой мезозойской черепушкой достаточно мозгов, чтобы не ввязываться в драку после нашего предупреждения.
Он сцепил пальцы, картинно ими похрустел и положил руки на пульт. На экране, поверх изображения дракона, появилось несколько концентрически расположенных колец с крохотным крестиком посередине. Когда, после недолгих манипуляций, крестик расположился точно на бугристой морде, Аверинцев замер. Томительно потекли секунды.
Какое-то время стояла тишина. Потом Якушев принялся монотонным голосом отсчитывать оставшееся до объекта расстояние.
— Восемьдесят четыре километра... Семьдесят два километра... Шестьдесят четыре километра... Тридцать семь... Тридцать три... До столкновения пятнадцать секунд, Виталий Леонидович.
Дракон был уже так близко, что целиком на экране не помещался. Помещалась там только его угрожающе разинутая пасть, в мерцающей глубине которой алчно подрагивал узкий раздвоенный язычок. Фамилию Эйнштейн, судя по всему, он вряд ли когда слышал.
— Десять секунд до столкновения, — сказал Якушев.
И в этот момент Аверинцев утопил в пульт кнопку противометеоритной защиты. То, что произошло потом, мало чем отличалось от заурядной компьютерной игрушки. Где-то в глубинах планетолёта коротко взвыли энергогенераторы, на экране монитора бесшумно полыхнула ослепительная вспышка, корабль вздрогнул, так, самую малость, и сразу же стало видно, что на экране никакого дракона больше нет. А было там теперь обычное космическое пространство, чёрное, как китайская тушь, и совершенно пустое. Если, конечно, не считать далёких мерцающих звёзд.
— Исчез! — выдохнул Ермаков.
— Ура, — констатировал Якушев.
— Но как же так! — воскликнул Шпагин. — Ведь вы же обещали его только попугать!
— Я и пугал, — сказал Аверинцев, тупо вглядываясь в пустой экран.
— Да нет, Виталий Леонидович. Вы его уничтожили.
— Ну и хорошо, — сказал Якушев. — Всё равно на таком расстоянии мы бы не разминулись.
— Ничего не понимаю, — сказал Аверинцев растерянно. — Я же хотел взорвать заряды перед самой его мордой. Специально подгадывал для этого удобный момент. Вторым залпом, конечно, я поразил бы саму цель, но в том-то и дело, что второго залпа не было. Вы же сами всё видели... Нет, ничего не понимаю.
— Что ж тут понимать, — сказал Шпагин горько. — Ваши расчёты оказались ошибочными.
— Полегче, полегче, Николай, — сказал Ермаков укоризненно.
— Да нет, не мог я ошибиться, — сказал Аверинцев. — Впрочем, это же можно проверить по бортовым записям.
— Да ладно вам, — сказал Якушев миролюбиво. — Радуйтесь, что всё так благополучно завершилось.
— Да уж, — сказал Шпагин. — От радости я просто на стенку готов лезть. Так мне, видите ли, радостно.
На несколько мгновений в рубке повисло неловкое молчание.
— Да нет же! — сказал Аверинцев. — Тут явно что-то не то. Если я всё-таки ошибся и взорвал сам объект, то должно же от него хоть что-то остаться. Ну там части какие-нибудь, обломки. Всё-таки такая громадина.
— А ведь и верно, — подхватил Якушев. — Данные радиолокации говорят, что на тысячи миль вокруг нас ни одного материального объекта. — Он замолчал и после короткой паузы с пафосом произнёс: — Они долго-долго молчали, долго-долго думали, но к какому-либо конкретному выводу так и не пришли. Исчезновение дракона оказалось столь же таинственным, как и его появление.
В рубке снова повисла тишина.
— А может, он из антивещества был, — брякнул тут Ермаков.
Все трое с жалостливым удивлением посмотрели на него.
— А что, — продолжал Ермаков, нимало не смущённый. — Может, он к нам из какой-нибудь альтернативной вселенной залетел. Там всё, понимаете, из антивещества, а тут он столкнулся с нашим обычным веществом и — аннигилировал. Не повезло, так сказать. Потому-то и никаких обломков от него не осталось.
— Сашенька, — сказал Якушев ласково. — Уважаемый ты наш Александр Анатольевич. Ты, конечно, первоклассный межпланетчик. И отец, и дед у тебя тоже были прекрасными межпланетчиками, а прадед даже в первые межзвёздные ходил, ещё до того как была налажена гипертранспортная система, но вот что касается ядерной физики...
Тут он замолчал, красноречиво задрав кверху брови.
— Если бы дракон действительно был из антивещества, — пояснил Шпагин, — то при взрыве от него действительно бы ничего не осталось...
— И не только от него, — подхватил Якушев. — Но и от нас тоже. Впрочем, нет. Кое-что, наверное, всё-таки осталось бы — этакая очаровательная ослепительная вспышка, которая на всех планетах солнечной системы была бы зарегистрирована как неопознанное природное явление.
— Тогда куда же он всё-таки делся?
— Сие науке неизвестно, — сказал Якушев.
— А может, его вообще не было? — предположил Ермаков.
— Этот вариант уже рассматривался, — напомнил Шпагин. — В самом начале.
— Да, помню. Честно говоря, не знаю теперь, что было бы лучше — дракон из антивещества, летающий рядом с нашей Землёй, или всеобщий психоз.
— А чего гадать, — сказал Якушев, почесав затылок. — У нас же плёнка есть.
— Точно, — сказал Аверинцев. — Правда, я не уверен, что мы там что-нибудь обнаружим, и в связи с этим, — Аверинцев сделал паузу, — нам нужно сейчас же решить — стоит ли об этом происшествии рассказывать направо и налево. Мне, например, летать ещё не расхотелось... Кстати, Дмитрий, как там у нас связь с Землёй?
— Не отвечают, Виталий Леонидович.
— Странно, очень странно.
— На игрушку, наверное, какую-нибудь отвлеклись. Ничего, через минуту-другую откликнутся.
Тут в коридоре послышались шаги, и в рубку ввалился Александр Спирин — оператор и второй бортинженер. Вид у него был прямо-таки неважный. Комбинезон покрывали какие-то неопределённого цвета пятна, растрёпанные волосы торчали во все стороны, на лбу лиловела здоровенная, как булыжник, шишка. Кроме того, от него сильно несло каким-то едким неприятным запахом.
В руках оператор держал бортового кота по кличке Сустав. Кот этот, отличавшийся тихим, хотя и хитрым, нравом, сейчас отчаянно вырывался и орал, будто ему сделали вивисекцию.
— Что у вас тут случилось? — крикнул Спирин прямо с порога.
— Что с тобой случилось? — вопросом на вопрос ответил Якушев. — Ты что, по мусоропроводу путешествовал?
— Я в оранжерее был, — объяснил Спирин, прилагая титанические усилия, чтобы удержать рвущегося из рук кота.
— Никогда не думал, что тихая оранжерея такое опасное для жизни место, — заметил Ермаков.
— Я там удобрения растениям подкладывал, — сказал Спирин. — А потом вдруг эти фокусы с силой тяжести, и все удобрения оказались на мне... Да тихо же ты!.. Никак не пойму, что это с нашим Суставом?! Взбесился он, что ли.
— Да брось ты, наконец, мучить несчастное животное, — не выдержал Шпагин. — Он же задыхается в твоих удобрениях, неужели не видно? Отпусти его сейчас же!
Спирин тотчас бросил кота на пол, и тот, задрав хвост, удрал в коридор.
— А почему во время объявления тревоги вы были в оранжерее, а не в амортизаторе? — спросил Аверинцев строго.
Спирин помолчал и сказал:
— Я думал, тревога учебная. Простите меня, Виталий Леонидович.
— Учебная, — передразнил Аверинцев сердито. — Я же специально предупредил, что нет.
Спирин опустил голову. Аверинцев вздохнул.
— Ну что мне с вами делать, Спирин? — сказал он. — У вас же совсем никакой ответственности. А если бы случилось что-нибудь посерьёзнее?
— А что всё-таки случилось?
— Если мы тебе расскажем, — сказал Якушев, — ты ни за что не поверишь.
Глава II, в которой начальник Координационного Центра Артём Шуйский задаёт очень странные вопросы, чем повергает Аверинцева в полное недоумение.
Вопреки утверждению Якушева, связь с Землёй установить не удалось. Ни через час, ни через два, ни через восемь, ни через десять часов. Это было тем более странно, что причин для этого вроде бы не было никаких. Земля находилась в пределах прямой видимости, каких-либо масс между нею и кораблём не наблюдалось. Не было и каких-либо признаков Солнечной активности — прохождению сигналов, следовательно, ничто вроде бы
