Прайд. Книга 6. Маятник исхода. Часть 2.

АЛЬФА


- Очнулся? – странно знакомый голос блуждал вокруг, то превращаясь в неразборчивое дребезжание, то возвышаясь до органного гула, - давно пора.
Открыть глаза оказалось невероятно сложно, возникло ощущение будто рвётся ткань необычайной прочности. Кроме того, некая сила непрерывно тянула назад, вновь погрузиться в бездну сладостной тьмы, где нет ни тревог, ни волнений. Однако всё внутри сопротивлялось этой силе и я всё же сумел поднять веки.
Бирюзовый сумрак, в котором терялись призрачные тени предметов, а сумрачные стены казались скорее густым туманом, чем чем-то материальным. Кажется, я лежал на каком-то твёрдом предмете, но чувства отказывались подчиняться и сказать: так это или нет было невозможно. Из всего окружающего, по настоящему реальным казался лишь человек, сидящий на стуле передо мной. Впрочем, совсем не человек.
- Ну здравствуй, дружище, - сказал Илья, - долго же тебя не было. Я уж волноваться начал. А у некоторых так и вовсе истерика приключилась.
Я сделал попытку приподняться, ворочая тело, словно неповоротливую колоду, которая вросла отростками корней в жёсткое ложе. Физически ощущалось, как рвутся прочные жгуты и всякий обрыв болезненным щелчком отдавался в голове. Илья поначалу с интересом следил за моими неуклюжими движениями, но потом протянул руку и помог сесть.
- Прекрасно выглядишь, - сообщил он и ухмыльнулся, - ну, всяко лучше, чем разрубленный на куски.
Чёрт! В голове слегка прояснилось и я сумел вспомнить: Сердце Льва и целая армия охотников, пришедшая по мою душу. В сердце невыносимо кольнуло, когда я вспомнил своих детей. Зачем они пришли? Уж лучше бы умер в одиночку! Умер…Что происходит?
- Что случилось? – озвучил я последний, пришедший в голову, вопрос, - почему я жив?
- Ты в своём репертуаре, - хмыкнул товарищ и заложил ногу за ногу, - безумно рад меня видеть, что ин6аписано на твоей постной физиономии. Я вот, когда узнал, что воскрес из мёртвых, оказался безумно рад сему великолепному факту и даже расцеловал всех встречающих. Кстати, огромнейшее тебе спасибо.
- Ах, да, ты же умер, - в голове всё кружилось, - какого хрена происходит? У львов есть потусторонний мир?
- Естественно, нет. Как и у людей. Смерть необратима.
- Тогда, что мы делаем здесь?
- Нарушаем законы мироздания, - он рассмеялся, - вставай. Пришло время выйти наружу и продемонстрировать всем нашего доблестного Реконструктора. Знаешь, приятель, кое-кто очень хочет тебя видеть, ещё кое-кому просто любопытно, а вот увидев некоторых ты и сам удивишься. Честно.
Мне же, пока, было совсем не до удивления. Простейшие вещи давались с невероятным трудом: обычная одежда, чёрт бы её побрал, получилась лишь с третьего раза, а ноги тряслись и подгибались. Пришлось опираться рукой о кусок чёрного базальта, послуживший мне ложем – не самая лучшая постель. Очевидно именно так ощущают себя люди на последнем этапе существования: как рыхлый ком почвы, распадающийся на части.
- Скверно выгляжу? – спросил я у Ильи.
Кот лишь пожал плечами.
- Бывало и хуже, - отмахнулся он, - предполагаю, ты ещё приведёшь себя в порядок. В частности – уберёшь эти шрамы с лица. В остальном – как обычно: готов разбивать женские сердца.
Шрамы? Пальцы прошлись по паре рубцов, пересекающих лоб и левую щёку. Странно, но они казались неотъемлемой частью кожи и при всём желании я не мог представить лицо без них. Ещё и это! Впрочем, пара шрамов на физиономии – сущие мелочи, по сравнению с остальным.
Илья распахнул полог шатра, в котором меня угораздило возродиться и сделал приглашающий жест. Внутрь хлынул поток такого яркого света, что меня едва не отбросило назад. Помнится, пара граней принимала нас в мирах ярких солнц, к сиянию которых приходилось долго привыкать. Неужели мы так далеко от центральной оси?
Нет. Это был самый обычный мир, с небом, затянутым серыми тучами, из которых сыпался мелкий холодный дождь. Однако глаза упорно воспринимали пасмурную погоду, как полдень жаркого лета. Жаркого! Я дрожал от холода – небывалое ощущение. Похоже, если я и вернулся, то лишь частично.
- Привет! – белогривое чудо набросилось на меня, целуя в обе щеки, - привет, привет!!!Как же я рада тебя видеть, не представляешь!
- Пытаюсь, - я поставил Гальку на землю и провёл пальцем по её мокрой щеке. Дождь или…Не совсем? – я очень рад тебя видеть, живой и невредимой.
- Ха! – она хмыкнула, - кто бы говорил! Последний раз, когда я видела тебя, ты был самым мёртвым из всех львов, которые мне встречались.
- Видишь, я начал исправляться, - улыбаться оказалось весьма сложно: по коже бежал болезненный зуд, - ты всех распихала, чтобы меня облизать? Кто там на очереди?
- Я, - мы долго смотрели друг другу в глаза, а потом Веера оказалась в моих объятиях. Слёзы скользили по щекам, когда я прижимал дочь к себе. То пожатие холодеющей руки, за мгновение до полного ничто, до сих пор оставалось во мне пронзительной болью утраты.
Спустя несколько мгновений остальные дети присоединились к нам и эти объятия едва не отправили меня обратно за смертную черту. Казалось вся эта радостно галдящая и пускающая слёзы толпа поставила целью раздавить несчастного отца. Илья, стоящий рядом, широко улыбался и отпускал дурацкие реплики.
С волчицами, матерями детей, встреча вышла не столь трогательной: одна из них так и вовсе не подошла, сверкая глазами издали, а в объятиях остальных ощущался заметный холодок. Винить старых подруг я не мог; в том, что вся их привычная жизнь в стае полетела ко всем чертям, был виноват один единственный лев. Тем не менее, Велен, сделав уже шаг в сторону, внезапно вернулась и коснулась пальцем моего шрама.
- Мать сказала, что ты здорово изменился, - я пожал плечами, а она, хмыкнув, продолжила, - посмотрим. Умирать за тебя оказалось весьма неприятно.
- Вас никто не заставлял.
Волчица тяжело вздохнула.
- Ну, здесь всё по-прежнему: как был дураком – так и остался.
Галины дети казались бесстрастными, но я то знал, это – их обычное состояние. Почему-то они считали проявление откровенных чувств признаком слабости и демонстрировали их лишь когда им грозила серьёзная опасность, либо на пороге смерти. Доброжелательно улыбаясь, каждый из троицы пожал мне руку и отошёл к Гале. Я ощутил болезненный спазм: Леси не было. Она не вернулась.
Я обернулся к Илье, который внимательно следил за торжественным приёмом и товарищ развёл руками, обозначив кончикам губ печальную улыбку. Как обычно, перед ним я был открытой книгой.
Знакомые закончились и пошли новички. Причём весьма необычные. Две львицы и мощный лев, которые всё это время держались несколько обособлено, подошли ближе. Лицо огромного кота показалось смутно знакомым, но каюсь, всё моё внимание украла одна из кошек; невероятно крохотная и столь же невероятно красивая. Хотелось немедленно взять её на руки и приласкать ослепительно белую гриву.
- Рейа, - представилась она, обвивая руками мою шею, - мы про тебя так много слышали. Говорят даже, что ты сможешь спасти весь мир.
- Когда то я слышал, будто мир спасёт красота. Похоже, спасительницей мира должна стать именно ты.
- Зебба. – кошка, вокруг которой дрожало едва заметное туманное марево, лизнула меня в щёку, - у тебя странный вкус, хищник. Хотелось бы, как следует распробовать его в более непринуждённой обстановке.
- Надеюсь, эта возможность ещё представится, - мы переглянулись и львица удалилась, бросив косой взгляд на своего спутника, терпеливо ожидающего очереди.
Когда он подошёл, оказалось, что мы почти равны по росту и величине; незнакомец проигрывал так незначительно, что разницу можно было игнорировать. Рукопожатие получилось чересчур сильным для моего нынешнего состояния, но я оказался слишком поглощён обликом кота, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Чёрт побери, да быть того не может!
- Ты же говорил: лучше смерть? – его губы тронула усмешка.
- Кое-кто умеет убеждать несколько лучше, чем здоровенный лев, отбивающий чужих жён. Так что в будущем предоставь уговоры другим.
- Договорились, - я хлопнул Чара по плечу и повернулся к Илье, - это все, кто собирался меня встретить? Мне кажется или здесь кого-то не хватает?
- Да, я заметил, как ты всё время рыщешь взглядом, - кот медленно подошёл ко мне, сшибая пушистые шары мокрых цветов, сорванной лозиной, - Зары здесь нет. Давай я объясню причину несколько позже? Всё, как обычно, несколько сложнее, чем могло бы быть и пары слов окажется недостаточно.
В голове качнулась мутная боль.
- Она жива?
- И да, и нет, - он тяжело вздохнул, - пожалуйста, подожди немного. Я же сказал: объясню чуть позже.
Пытаясь успокоиться, я отвернулся, разглядывая пейзаж. Как выяснилось, шатёр, куда меня угораздило вернуться, был единственным строением во всём, доступном обозрению, пространстве. Ещё взгляд задержался на пяти открытых повозках и одиноком дереве, у самого края обрыва, с дрожащей цветной дымкой.
Припадая на левую ногу, я направился в сторону наклонившегося к пропасти ствола и опёрся рукой о морщинистую кору.  Похоже мы находились на каком-то плато и туманная пелена облаков застилала землю далеко внизу. Лишь кое-где, в крошечных прорехах, мелькало то зелёное, то синее. Облака над головой и облака под ногами – больше ничего.
- Нам нужно уходить, - сказал Илья, чьи шаги я различил за спиной, - тебя не было четыре десятка дней и за это время ситуация успела сильно измениться. В худшую сторону.
- Куда уж хуже?
- Куда? Ну, скажем, Реконструктор, с которым связывают исполнение пророчества о Спасении Мира, мог бы и не возродиться.
- И мир погиб бы? – я попытался вложить в свой голос максимум сарказма, но вышел бездушный болезненный скрип.
- Мы не знаем, - Илья запустил лозиной в воздух и она, медленно вращаясь, улетела вниз. Спустя некоторое время я перестал видеть тонкий прут, погрузившийся во вздымающуюся серую массу, - пророчество о Смерти и Возрождении Мира, это – не обычная человеческая писанина, где подробно расписан порядок явления ангелов с трубами. Это – восемь чёрных монолитов, на каждом из которых изображён распадающийся Кристалл.
- Это и всё пророчество? – я ухмыльнулся, повернувшись к товарищу, - так мне его уже успели показать, перед тем, как спустить с цепи свору обезумевших людишек.
- Нет, - Илья кусал нижнюю губу, - поэтому всё так сложно. Была бы возможность попасть в Сердце, ты смог бы увидеть сам.
Товарищ, похоже, не договаривал так много, что из его недомолвок можно было бы написать целую книгу. В прежние времена подобное поведение всегда вызывало приступ ярости, но сейчас внутри мешались лишь пустота и печаль. Зары и Леси нет. Стоит ли спасения мир, где нет твоих любимых?
Меня тут же поправили. Веера и Лега подошли и молча опустились рядом, положив мои ладони на серебристые волосы. Да, в этом мире оставались мои дети и дети других существ, которые не заслуживают смерти из-за рефлексирующего льва.
- Илья, а хочешь: я дам тебе тумаков? – он улыбнулся и приподнял бровь, то ли сомневаясь, то ли предлагая попытаться, - как в доброе старое время, когда ты говорил всё, что думаешь, даже если это заканчивалось зуботычиной. Давай, по порядку: Зара, Пророчество и ухудшившаяся ситуация.
Лев откровенно расхохотался.
- Именно в таком порядке? По мере уменьшения приоритета?
- У всех –