Не сбиться бы с пути

– начал кичиться любой, даже самой маленькой победой, грезя о лучшей жизни.
«Мне всё равно, кем быть, - говорил Потёмкин своим товарищам, – генералом или архиереем. Главное быть первым!»
Среди своих товарищей, одноклассников, девушек, он был популярен. Однако с этой популярностью он приобретал так же и всяческое неодобрение учителей в связи с частым отсутствием, не имеющим уважительной причины, или опозданием.
Действительно, наука утратила для молодого человека свою привлекательность. Вместе со своим другом Колей Новиковым они часто попросту сбегали.
Именно за это, чего и следовало ожидать, они и были вскоре исключены из лицея.
«За леность и не хождение в классы» - так сказали его разъярённой матери, Дарье. Они долго спорили по этому поводу, однако молодой человек остался глух к призывам матери.
К тому времени в полку Потёмкин уже был в чине каптенармуса. Ухватившись за это, он решил вернуться в полюбившийся город. Он решил продолжить военную карьеру, которая, надо сказать, давалась ему довольно легко.  
Мать со слезами на глазах умоляла его остаться, избрать другой путь. Однако упрямец был уверен в том, что поступает правильно…
Сразу по приезду он был произведён в чин вице-вахмистра и был отправлен на службу к дяде цесаревича Петра принцу Георгу Голштиноскому. Не прошло и года – вот он уже вахмистр…
Жизнь неслась перед глазами быстро, легко, как-то незаметно…
Он не осознавал, что именно эти лёгкие дни юности, когда вокруг кипение жизни, когда кровь ударяет в голову, когда приключения ещё интересней, а удовольствия слаще – самые счастливые дни его жизни.
Вот этот-то период Потёмкин «прожёг», ограничиваясь только своими личными нравственными устоями и исходя из скудных финансовых возможностей.
Что до карьеры, то она, как уже говорилось, давалась ему легко, однако по-настоящему она началась с 1762 года, с того времени, когда ему впервые представилась возможность поучаствовать в судьбе всей страны, что, несомненно, отразилось и на его собственной.  

Глава 4.
 
Чтобы последовательно продолжить повествование, нам нужно будет коснуться внутренних дел двора.
25 декабря 1761 года императрица Елизавета Петровна скончалась. Императором был объявлен её племянник цесаревич Пётр, женатый на принцессе Софии-Августе-Фредерике Ангальт Цербтской, получившей при крещении имя Екатерина.
Молодые люди с самого начала испытывали непреодолимую неприязнь друг к другу. Они были противоположностью друг-другу – общительная, подвижная, красивая, остроумная Екатерина и недоразвитый, разгульный, глупый до невероятности Пётр.
Первое время все старались придержать при себе свои мнения и симпатии, желая проверить, каковы же будут первые шаги новоявленного императора.
Последний, вместо того, чтобы улучшить мнение о себе народа достойными решениями, напротив, всё ниже падал в его глазах, издавая наиглупейшие приказы, по большей частью попросту отменяя те, которые были даны его великими предшественниками – Петром первым, Екатериной первой, Елизаветой Петровной. Это значительно ухудшало положение дел. Огромная империя стала катиться по всем наклонным вниз. Европа ликовала, тогда как русский народ роптал…
Ко всему прочему, при императоре, которого чуть ли не каждый день вытаскивали из под стола, пьяного до бесчувствия, в обществе падших женщин, нравственность страны тоже стала никуда не годной. Теперь жёны и дочери могли, никого не стесняясь, ничего не скрывая, искать себе любовников, а мужья и сыновья – любовниц. Так стало происходить всё чаще и чаще, что, соответственно, не могло не возмущать большинство народа.
Он, в свою очередь, никого не слушая, всё больше и больше утопал в омуте порока и глупости, словно новый Калигула.  
Однажды он даже приказал повесить крысу за то, что несчастная съела одного из его оловянных солдатиков. Причём под барабанный бой.
На фоне всего этого, умная, обаятельная, непорочная Екатерина выглядела просто ангелом.
Всё больше и больше людей стали перешептываться о том, что, мол, пусть нашей императрицей станет Екатерина. Такие разговоры ходили не только по народу, но и средь высшей аристократии, и в полку, особенно в двух самых важных – Семёновском и Измайловском.
Сама Екатерина, естественно, поддерживала эти настроения, однако тайно, потому что всё же побаивалась гнева мужа.
Однако сторонников её становилось всё больше, все громко кричали её имя, а действовать в такой ситуации нужно решительно, не колеблясь.
Тайные встречи с разными людьми, представляющими собой глав определённых групп или сословий, столь же тайные собрания заговорщиков меж собой, являлись, так сказать, долгим прологом к молниеносному действию.
Нашему герою, что и понятно, хватило ума и удачливости быть участником данных   событий в пользу прекрасной дамы, которая произвела на него столь чарующее впечатление.
Впоследствии, что, наверно, известно читателям, старания этих людей оказались не напрасны – государственный переворот 1762 года свершился, и принцесса из небогатой немецкой семьи стала императрицей Екатериной второй.
Естественно, все основные тридцать шесть её помощников были в разной мере награждены. В том числе и двадцатитрехлетний офицер Григорий Александрович Потёмкин.


Глава 5.

Несмотря на то, что из тридцати шести наиболее активных участников переворота он значился последним, потому и получил наименьшую из всех награду, Потёмкин, вернувшись домой, ощущал что-то лёгкое, неуловимое, пьянящее, похожее на радость.
Ведь сегодня Екатерина лично благодарила каждого из них…
Первые несколько дней были днями всеобщей эйфории, сравнимой с глотком воздуха после долгого нахождения под водой.
Сегодня он вновь её видел… Четыре года, что прошли с их мимолётной встречи ничуть не изменили её. Вот только теперь в ней было больше уверенной величавости.
Все, кто присутствовал там, вместе с ним, смели лишь восторженно улыбаться, не поднимая глаз, словно ослепнув. Все, кроме Григория Орлова, буяна, задиры, самого главного участника переворота и… любовника Екатерины.
Поймав нежные взоры, что бросали друг другу граф и императрица,  Потёмкин его тихо ненавидел.
Екатерина щедро наградила всех. Те, в свою очередь лишь низко кланялись и рассыпались в пространных благодарностях
Когда наступил его черёд, молодой человек, окружённый ореолом своей неповторимой бравады и сознанием превосходства, глядя прямо в глубинно-синие глаза Екатерины, выступил вперёд, подойдя предельно, по возможностям этикета, близко. Склонившись в поклоне, он сказал лишь:
- Рад был служить вам, ваше величество, и ранее, и впредь. Надеюсь и в будущем быть вам полезным.
Это было одновременно и убеждение, и вопрос. На секунду задумавшись, Екатерина ответила, одарив своего находчивого гостя благосклонной улыбкой.
- Думаю, у меня найдётся для вас служба, если вас это не затруднит. Я желаю, чтобы о моём восшествии на престол как можно скорее узнала Европа. Дело это не совсем простое, однако я готова доверить его вам… если вы на это согласитесь.
- Несомненно, - кивнул Потёмкин с лёгким полупоклоном.
- Отлично. Уверена, что не ошибаюсь в вас, господин полковник…

На такое заявление молодой человек отреагировал вполне благосклонно, и, склонившись в последнем поклоне, вновь отошёл всё с тем же гордым видом.
Да, этот вечер был для Потёмкина плодоносным – он получил 10 000 рублей (для того времени большая сумма), 400 душ крестьян, чин полковника, серебряный сервиз, и, что гораздо более важно, улыбку женщины, восхищение которой доходило до благоговения…

Глава 6.

Для того, чтобы оповестить  Европу о случившемся перевороте, Потёмкин был отправлен к давним врагам – в Швецию. Это путешествие пошло на пользу нашему авантюристу – расширился кругозор и масса новых впечатлений… Но Петербург всё равно казался ему милее, красивее, роднее.
Однако Швеция оставила свой след в жизни Потёмкина.
Там произошёл один небезызвестный случай:
Потёмкин прогуливался по королевскому замку, когда к нему подошёл какой-то вельможа, указывая на то место, где хранились захваченные знамёна.
«Посмотрите, - обратился он к гостю, - сколько знаков чести и славы наши предки отняли у ваших»
«А наши отняли у ваших – Потёмкин, как всегда, не остался в долгу, - ещё больше земель и городов, которыми владеют и поныне»
По видимому, оценив весомость аргумента, вельможа ничего не ответил находчивому гостю.
Что и следовало ожидать, этот краткий диалог вскоре стал известен всему Петербургу. Товарищи и знакомые восхищались его остроумием.
С некоторых пор он стал «своим» при дворе императрицы. Екатерина, после произошедшего, часто беседовала и советовалась с Потёмкиным, считая его умным и находчивым. У него всегда и на всё был готов ответ, что восхищало всех, кто его окружал.
Светские барышни так часто теряли голову из-за этого Дон Жуана, что у него очень скоро появилась репутация опасного сердцееда.
Однако вслед за блестящим выполнением миссии для молодого человека настала тёмная полоса – проблемы с финансами, никакого продвижения в карьере, да ещё и левый глаз заболел…
Фельдшер, с его довольно скудными познаниями ничем не мог помочь отчаявшемуся Потёмкину.
Сражённый постоянными неудачами, он впал в глубокую меланхолию, решив, что всё происходящее – наказание Господа за грехи, и… решил постричься в монахи.
Перепады с вершин в низы, от хладнокровия к святости были неотъемлемыми чертами характера этого необыкновенно умного человека.



...

Потёмкин сидел в убогой келье, упрямо глядя в окно. Неспроста всё так плохо… столько неудач в столь  короткое время!
Однако та часть рассудка, что оставалась хладной, подсказывала ему, что всё, что он сейчас творит – ошибка. Он не Божий служитель, хотя, несомненно, верующий. Однако меланхолия не покидала, так же, как и сомнения.
Он словно в миг перестал быть собой – надел рясу, отпустил бороду… Что-то с ним было не так, он сам не понимал  что.  Бросало из стороны в сторону, как щепку в штормовом море. Какие-то мистические страхи, стыд от неудач и скука от обыденности не давали покоя.
Маленькая келья давила своими стенами а мир – бесконечностью.
Углубившись в себя, Потёмкин и не услышал приближающихся шагов. Дверь тихо отворилась и в келью вошла… Екатерина.

Глава 7.


В недоумении глядя на вошедшую, наш будущий монах даже не сразу вспомнил об этикете. Императрица всея Руси… здесь? Навещает почти обанкротившегося военного, который вот-вот войдёт в Святое братство?
Как так?!
Этот вопрос, наверное, был написан на его лице.
Екатерина, серьёзная, как никогда, постаралась улыбнуться, плавно подходя к застывшему, словно статуя, человеку.
- Вот уж не ожидала когда-нибудь увидеть вас таким, - сказала она с ноткой удивления в голосе, окинув его быстрым взглядом.
- О себе я могу сказать вам то же самое… мадам, - неуверенно ответил Потёмкин, глядя прямо в глаза своей высокородной гостье.
- Вот как? – Екатерина недоумённо приподняла бровь, - неужели вы даже не осознаёте, что творите?
Сложный вопрос…
- Осознаю, мадам, и очень хорошо, - холодно и твёрдо ответил тот, - это скорее личное…
Жаль, что не смогу больше служить вам, однако…
- Однако я не позволю