отвагой, которые хватило бы на целую наступательную операцию. Но ни один герой, в скольких битвах за нее не покрывал себя неувядаемой славой и боевыми почестями, не мог похвастать ее благосклонностью. Одарив победителя ласковой улыбкой, Татьяна тут же о нем забывала, не вспоминала она и поверженных воздыхателей. То, что она постоянно находилась в центре всех скандалов городка, где жили ее родители, не могло не приносить беспокойства в их семейство, тем более что ожидаемого толку от всех боевых действий, которые велись вокруг нее, не было никакого.
Галина, находясь в курсе семейных трудностей, предложила родителям забрать Татьяну к себе. Тем более что большая квартира командира полка этому не препятствовала. Да и обилие перспективных женихов вокруг позволяло надеяться на быструю выдачу Татьяны замуж. И переложить бремя беспокойств за любимую сестру и дочь на плечи будущего Танькиного мужа.
Татьяна с радостью согласилась, и уже вскоре ее звонкий, как у птички Тари, голосок звучал при обсуждении всех гарнизонных сплетен. А гибкая и стройная фигурка привлекала взгляды всех танцующих по субботам и воскресеньям в доме офицеров. Правда, спровоцировать массовые беспорядки и грандиозные побоища ей не удалось – все-таки военный городок, со своими правилами, комендатурой, патрулями и полит отделом. Да и красавиц тут, как во всяком авиагарнизоне, и без нее было достаточно. Но, нет-нет, да и происходили стычки отдельных соискателей руки и сердца непостоянной Татьяны.
Второй штурман из экипажа Лепа, ласково называемый в полку – Пашуля, был известен своей молчаливостью и способностью починить любой телевизор, и, даже, собрать действующий бобинный магнитофон из всякого хлама, валяющегося на свалках, что имелись при каждом аэродроме. Собирал он эти магнитофоны с легкостью и скоростью необычайной. А так как ему лично, также как и всякому другому, больше одного магнитофона не нужно, производимые им устройства быстро и легко, если вспомнить, что эта история происходила в эпоху тотального дефицита, сбывались.
Паша окончил подмосковный институт, где военная кафедра готовила штурманов для морской авиации, так называемых двугодишников или, правильней, - двугадюшников. Он наметил себе благородную цель, за два года путем жесточайшей экономии плюс реализация производимых им магнитофонов накопить средства в сумме достаточной для покупки «Москвича», который был ему нужен для поездок в Финляндию за легко ликвидным и прибыльным в СССР товаром. Цель вполне достижимая, если учесть, что получал он в месяц около 500 рублей, как член летного экипажа питался в летной столовой и, даже, в отпуск летал самолетами совершенно бесплатно. А «Москвич» в описываемый период стоил около шести с половиной тысяч. Сам-то Паша из Сыктывкара родом, а оттуда до Финляндии – рукой подать.
Паша был недоступен для стрел Амура, влекущих за собой помимо мимолетных удовольствий и существенные, ничем не восполняемые затраты. Ничто человеческое ему было не чуждо, но заставить его купить бутылку шампанского и шоколадку, чтобы сделать пассию более покладистой – дело совершенно безнадежное.
На одной из гарнизонных свадеб, куда, вместо платы за магнитофон, он был приглашен, Павел познакомился с Татьяной. Он не слишком ей понравился, но она станцевала с ним пару раз, находя его молчаливость весьма забавной. Эти два танца дали ему возможность считать себя вхожим в дом полковника Макова.
Здесь же, на этой же свадьбе, Татьяна обратила внимание на мощную спортивную фигуру и серьёзную ответственность в глазах Ивана Дашкова.
На другой день Паша пришел к Татьяне в гости. Дверь ему открыла Галина, которая уже была в курсе Пашиных притязаний. Он солидно прошел в комнату, уселся и застыл в ожидании дальнейших событий. Сестры переглянулись. Татьяна быстро нашла способ развлечься.
- Паша, мы тут с Галиной никак не можем решить, какая кофточка лучше? Может, ты нам поможешь?
Паша, экономя слова, где только можно, солидно кивнул.
Девушки убежали в соседнюю комнату и там, смеясь и шушукаясь, чем-то зашуршали. Год назад приезжала в гости их мама и забыла кое-какие вещи. Среди них и предметы своего гардероба. Галя извлекла на свет божий две блузки и кофточку солидных размеров, а также шляпку, из тех, что носили дамы в начале 60-х годов.
- Вот, смотри Паша, - издалека показала блузки Таня, - какая из них лучше? Мы не можем решить. Когда одну из них надеваю я – Галя видит, а я нет, а когда надевает Галя, ей не видно. Помоги нам. Снимай пиджак. Так. И рубашку тоже снимай. Да не стесняйся ты, тут все свои.
Паша, чувствуя себя последним дураком, тем не менее, позволил напялить на себя поочередно все вещи забытые мамой девушек. То одна, то другая красавица, не в силах сдержать хохот убегала в соседнюю комнату и там, прижав ко рту подушку, давала выход своему веселью. Под конец, надев на бедного Пашу обе блузки сразу, а сверху еще и кофту, они нахлобучили ему на голову мамину шляпку и попросили немного походить по комнате, якобы чтобы было лучше видно. Танька убежала в дальнюю комнату и оттуда приволокла за руку…,правильно, командира полка.
Василий Маков, завидев своего подчиненного в таких одеяниях, прыснул в кулак и поинтересовался:
- У вас тут демонстрация мод? А я думал, Павел, что ты только в радиотехнике мастак, а ты и в женских модах разбираешься. Ну, веселитесь-веселитесь, – и командир ушел в свою комнату.
Бедный Паша стаскивал с себя кофту за кофтой, а девушки в изнеможении попадали на диван.
- Паша, - сказала Татьяна, когда он, наконец, переоделся и уселся на стул, - принеси мне водички с кухни. Я пить хочу.
Паша тяжело вздохнул, но, молча, встал и прошел на кухню. Там на столе стоял графин с брусничным морсом.
- И мне тоже…, - начала Галина, но сестра потянула ее за руку.
- Подожди, - тихо смеясь, сказала Танька, - когда он принесет мне. Пусть сперва сядет. Потом его попросишь.
Так они развлекались и мучили бедолагу с полчаса, а потом Татьяна заявила, что хочет шампанского и торт. Некоторое время Паша делал вид, что его это не касается, пока Татьяна прямо ему не сказала, чтобы он шел в магазин и без шампанского не возвращался.
Павел оделся и вышел. Как ни мучительно ему было расставаться с деньгами, он купил в гастрономе бутылку Советского полусладкого, а в кафе дома офицеров пару бисквитных, слегка припорошенных двухнедельной пылью, пирожных. Он поднялся к двери квартиры полковника Макова и нажал кнопку звонка. Через некоторое время дверь открыла Танька. Она с ничего не выражающим лицом посмотрела сквозь Павла и, будто никого не увидев, закрыла перед его носом дверь. Ничего не понимая, он постоял перед дверью еще несколько минут, а потом развернулся и побрел к себе в общежитие.
Не следует думать, что так Татьяна обращалась только с Пашей. Жертвами ее выходок стал не один молодой офицер. Пару раз она, увлекшись его красноречием, прошла по гарнизону под ручку с Мишкой Смирновым, симпатичным пареньком, недостатком которого был его маленький рост. Взбалмошная девица и его безутешного отправила на скамейку запасных.
И только когда Татьяну увидели рядом с Иваном Дашковым, все в гарнизоне поняли – скоро свадьба. Татьяна шла счастливая и притихшая, а разобиженный Миша Смирнов жаловался командиру полка:
– Ну, что это, командир, за дела? Как кого на должность выдвигать – так рослых. К наградам представлять, опять же, чем офицер выше, тем у него наград больше. Как дефициты в военторге делят, нас, мелких, и не вспоминают. Если командировка интересная, в Николаев, или Херсон, скажем, так одни длинные летают. А меня только на Сахалин и обратно. Когда летные шмотки выдают, так вечно нам только большие размеры достаются. Вот и ходим, как пугало, все на нас висит. И девушки их, длинных, в первую очередь выбирают. Вон Иван, в нем 185 сантиметров одной красоты, и такую невесту у меня увел! Э-эээ! Да что там говорить!
Командир похлопал маленького летчика по плечу и ответил:
– Не переживай, Мишаня! За маленький пенек в лесу кушать садятся, а за большой с…ать ходят.
Тем и утешил.
Большая любовь просто так никому не дается. Турки говорят – где красавица, там и драка. Попалась Татьяна на глаза и Диме Лихштралю, некоронованному королю второстепенных улиц гарнизона. Крепкий по природе, он обладал черным поясом каратэ. Привыкший к легким победам Дима встретил Таньку на вечерней прогулке. Он подошел к ней.
- Девушка, вы нравитесь мне и я хотел бы….
- А ты мне, нет, - резко ответила Танька, хотя Дима был неплохим парнем, просто став неформальным лидером среди младших офицеров гарнизона немного оторвался от земли. Да и внешне выглядел совсем не плохо. Высокий, широкоплечий, белозубый и голубоглазый блондин, он хорошо соответствовал своей фамилии.
Сегодня он был не настолько внимательным, чтобы увидеть стоящего поодаль в тени Ивана Дашкова. Социальный статус Ивана был гораздо выше. Командир экипажа против второго штурмана – разные весовые категории. Но когда дело касается девушки, тут лейтенант может быть значительнее полковника. Тем более, когда их встречу никто не видит. Не желая выглядеть бахвалами, они договорились встретиться попозже за домом офицеров. Не знаю как проходила у них эта встреча, но Дима навсегда потерял к Татьяне интерес и, когда вышел из лазарета, куда попал по досадной своей оплошности, снимал котенка с высокого дерева и сорвавшись упал, как-то сказал, что Татьяна не в его вкусе. И если вам кто-то скажет, что карате среди единоборств выше по результативности, чем вольная борьба – не верьте.
А Иван вскоре зажил незаметной и счастливой жизнью женатого человека. И куда только дурь из Таньки вылетела?
4.Остров святого Ионы*
Но наступил день, а вернее, ночь «Х», то есть «Икс», ибо судьбу свою наперед знать, никому не дано. Днем они удачно в боевом порядке отлетали, и получил Иван допуск к полетам в боевых порядках ночью в составе отряда.
Экипаж Вани первым ведомым шел, как раз за командиром отряда Арендаторовым Семеном, более в авиационных кругах известным под партийным псевдонимом Плантаторов. За ним еще самолет, управляемый однокурсником Ивана, Сергеем Михерским. Шли они на «радиус», в северную часть Охотского моря. В процессе полета надо было выполнить два тактических пуска ракет: один по цели на полигоне «мыс Тык», второй по любому кораблю, обнаруженному на соответствующей дистанции. И если первый надо было выполнить залпом, второй разрешалось выполнять каждому самостоятельно, как Бог на душу положит.
«И вот летим мы, красота, шестнадцать тысяч высота…». В американской песне имелось в виду шестнадцать тысяч футов, а отряд шел гораздо выше: ведущий 10 000 метров, то есть 30 000 футов, Иванов экипаж на 10300, Серега – замыкающий – на 10 600. Высоту над аэродромом набрали. На мыс Тык развернулись и на удалении 350 километров от него, по команде ведущего, залпом, тактический, как сейчас говорят – виртуальный – пуск ракет выполнили. Полет спокоен. Ночь – прелесть, Луна – как яэчечко!
Каждые полчаса экипаж должен о самочувствии докладывать. Зоркий глаз в …корме командира от безделья и дневной рыбалки, что вопреки требованиям предполетного режима состоялась, задремал. Вовремя не
