Обет

   Но, всё же, одна тень скользнула вслед и неотступно последовала за ним, держась поодаль, но из виду не упуская. Кто знает, как бы сложились события, если бы ноги ординария понесли хозяина прямо к инквизиторским казематам или в храм. Но, вместо этого ординарий обнаружил себя под окнами вдовы, у которой накануне отобедал. От сильнейшего потрясения он видимо потерял память, ибо совсем не помнил в деталях, как сюда добрался. Неизвестно сколько он простоял, всматриваясь как завороженный в чуть освещённое окно. Наверное, не менее часа. За это время следивший за ним человек потерял терпение и скрылся. В таком сомнамбулистическом состоянии ординарий вероятно простоял бы тут всю ночь, но резкий и неожиданно холодный ливень вернул его к реальности. И только тогда он направился к инквизиторским подвалам.

* * *

   Ординарий стоял посреди казематов с отрешенным видом, опустошенный и, казалось, совершенно потерявший связь с реальностью. Но оклик палача заставил его очнуться.

   — Вы здравы?! Что просите вы сознаёте?

   Ординарий вздрогнул и утвердительно кивнул. Палач нахмурился и взглянул на посетителя ещё с большим недоверием.

   — Ей Богу, сколько служу, но подобное впервые. Ведь суть моего искусства в причинении боли, а безболезненная ампутация, это уж скорее к лекарю. А, впрочем, я столько знаю о человеческих страданиях, что в этом даже есть какой-то смысл. Но за полное отсутствие мучений я не ручаюсь, могу лишь обещать, что всё сделаю как можно скоро.

* * *

   Разило прелой гнилью и горелым мясом. Палач раскалённым прутом терзал несчастного. Здоровенный детина стонал от боли, выгибая спину колесом и пытаясь вырвать конечности из кандалов. Но как только отнимали железо от его плоти, тот смеялся. Даже палачу становилось жутко от этого злобного хохота.

   — Кто таков? В чём обвиняется? — осведомился вошедший председатель.

   — В пособничестве колдунам, монсеньор, — ответил присутствующий прокурор, — помог сбежать во время ареста двум цыганам скрипачам. Их мы не так давно судили.

   — Они что, опять играют?! Но как?

   — Вдвоём на одной скрипке.

   — А ведь она это придумала уже тогда, когда просила пощадить, сама же левую кисть положила на плаху. А я ничего не заподозрил и зря расточал милосердие. Поистине все цыганки ведьмы. И что, он сознался?

   — Во всём, кроме одного — не признаётся, куда они бежали, покрывает.

   — А в чём тогда сознался?

   — В убийствах, грабежах, в покровительстве еретикам. Свидетель докладывает, он часто говорил, что сгубил немало душ, но некоторые из них ему в аду не засчитают.

   — Знать тоже в сговоре с нечистой силой. А что по делу докладывает ординарий?

   — Увы, ординария Серджио мы потеряли.

   — Его убили?

   — Нет, монсеньор, хотя обвиняемый убил нескольких наших агентов, включая и недавно похороненного трактирщика. А ординарий после сильнейшего потрясения принял обет молчания и отправился в монастырь. Его решение было так твёрдо, что он даже потребовал ампутировать язык. Перед тем сказал, что будет молиться за всех нас.

   — Святая простота, — председатель усмехнулся; — Что же послужило причиною такого резкого поступка?

   — Братья говорят, что ординарий разок обронил фразу, что ему музыки душу повредили. Хотя, есть наблюдения, что последнее время он благоговел к одной вдове...

   — Поистине женщины и музыка от дьявола — первые лишают разума, а второе заставляет думать слишком много. Что ж, нужно назначить нового ординария.

   Председатель улыбнулся, но тут же вздрогнул от дикого хохота бандита.

   — Ищите самого глухого! — кричал детина, слышавший их беседу, — Глухого и скопца! Вы все скопцы, давно свой разум оскопили!

   — Да он одержимый! Не может нормальный человек так верно служить каким-то глупым музыкантам. Приговор тут ясен. Заканчивайте с ним.

   Председатель безнадёжно махнул рукой и удалился.

   

________________________________________* * *________________________________________