стремительным ударом конницы с фланга, поэтому предстояло ликвидировать опасность встречной атакой. Но как это сделать? Единственный выход был в том, чтобы собрать почти всех всадников, которых в войске руссов набралось немногим более шести тысяч, в единый кулак и ударить на противника в самый решающий момент. Решили отрядить в засадный полк пять тысяч воинов, остальные же выразили твердое желание сражаться на поле брани рядом со Святославом. Оставалось придумать, где спрятать такое количество конницы на поле боя, ведь за три месяца осады местность была хорошо изучена противоборствующими сторонами.
Ответ оказался неожиданным – внутри крепости, в самом Доростоле. Действительно, общее количество руссов было не известно Цимисхию, да и на отсутствие конницы ромеи вряд ли обратят внимание, ведь было общеизвестно, что руссы предпочитают сражаться в пешем строю. Резервный полк остался в крепости под предводительством Свенельда, который из-за полученной раны не мог участвовать в битве лично, но, обладая огромный опытом и чутьем, был, пожалуй, единственным, кто мог ввести воинов в бой в самый нужный момент.
- Не ошибись, воевода, ошибка твоя будет подобна смерти, - сказал напоследок Святослав, выезжая за городские ворота.
- Будь спокоен, княже, стар я уже ошибаться, - засмеялся Свенельд.
Битва началась тяжело. Полки Святослава медленно продвигались вперед, в надежде раздробить войско ромеев, яростно сопротивлявшихся, лишить его инициативы и разбить по частям. Цимисхий же, наоборот, ждал этого момента, ждал, когда руссы вклинятся как можно глубже, чтобы сокрушающим ударом с фланга закончить бой победой. И когда этот момент наступил, пятнадцатитысячная конница, усиленная «бессмертными» во главе с самим Анемасом, обрушилась на левый фланг руссов. Удар противника был настолько силен, что смял большие боевые щиты, которыми воины Святослава оборонялись от атак вражеских всадников, и длинные тяжелые копья, сделав их в мгновение ока ненужной, обременительной обузой. Строй начинал рассыпаться на глазах, и византийская конница стремительно обходя руссов, неумолимо заходила в тыл. Над войском князя нависла смертельная опасность.
Святослав развернул свою дружину, которая наотрез отказалась сидеть в засаде и изъявила желание быть рядом со своим князем, и киевляне ударили навстречу «бессмертным». Ромеи не сбавляли натиск, пользуясь численным превосходством, набрасываясь на россов по нескольку человек сразу, рубили саблями, кололи копьями. Дружина держалась, но силы были слишком не равны и воины князя медленно, но отступали.
- Святослав! Святослав! – ревело над полем брани. Это Анемас искал князя для поединка, надеясь, как некогда могучий Икмор, одним ударом решить исход битвы. Князь тоже жаждал сойтись с ним лицом к лицу, но в пылу битвы потерял его из виду. Внезапно предводитель «бессмертных» появился откуда-то сбоку и на всем скаку налетел на Святослава. Тяжелое копье ударило в щит, разбило его на части, скользнув по ноге, ушло в сторону, конь, вздыбившись, завалился на бок и придавил князя. Анемас соскочил на землю, выхватил меч, и, прикрываясь щитом, бросился на врага. Святослав же неимоверным усилием смог освободиться от придавившего его коня, но по-прежнему находился на земле.
Между тем араб был уже рядом, предчувствуя скорую и такую долгожданную победу, поднял меч, прицеливаясь, выглянул из-за щита поверх его верхнего края. Вдруг князь, изловчившись, распластавшись на земле, неожиданно со всей силы ударил своим мечом по нижней части щита Анемаса, от этого верхняя часть щита ударила тому по челюсти, послышался жуткий хруст ломающейся кости, и алая кровь брызнула изо рта на сверкающие доспехи. Святослав мгновенно вскочил на ноги, размахнувшись, со всего плеча ударил врага еще раз, выбив из его рук меч, и, наконец, в прыжке, вонзил свой меч Анемасу в горло. Предводитель «бессметных» захрипел, рухнул на колени и упал лицом вниз, в траву, щедро политую его собственной кровью.
Князь вынул меч из горла врага, не спеша вытер от еще горячей крови лезвие, легко вскочил в седло и посмотрел на византийцев, которые стояли вокруг плотной стеной и с ужасом и благоговением смотрели на него - Владыку Севера, Князя Россов, Сына Бога Войны, только что, на их глазах, тремя ударами повергшего в прах их лучшего воина, непобедимого Анемаса. И тут ворота Доростола распахнулись и из крепости, в тыл ромеям, так неосторожно пытавшимся обойти войска Святослава с фланга, ударила пятитысячная конница, свежая, стремительная и беспощадная. Обстановка на поле боя менялась буквально на глазах – русичи, воспрянув, теснили врага, который в панике бежал уже не помышляя о сопротивлении. Cвятослав летел впереди на своем коне в окружении верной дружины, круша врагов, еще немного и он завершит дело, начатое его славными предками, Византия с ее самозваными императорами, работорговцами-рахдонитами, черными колдунами новой Церкви, наемниками со всего света, торгашами, публичными домами будет уничтожена до самого основания. Сгинет, вслед за Хазарией, уродливая химера, циничная, лицемерная, подлая и жестокая, подмявшая под себя полмира.
Но, когда до вражеской ставки было уже рукой подать, неожиданно в лицо россам ударил сильный ветер, едва не опрокинувший их с коней, поднялась настоящая буря, взявшаяся невесть откуда, сверкнула нестерпимо яркая молния, и грянул гром. Впереди, прямо на них, несся Всадник на белом коне, огромный, могучий, в золотых доспехах, сверкающих как само солнце, от топота копыт его коня тряслась земля, в глазах полыхало пламя, а знаменем его был дым, стелящийся за ним подобно следу, по которому идет зверь, почуявший добычу. Всадник во весь опор скакал навстречу воинам Святослава, и ромеи, удивленные, останавливались, глядя на Него; павшие было духом, ободрялись, поднимали брошенное на поле брани оружие и снова строились в боевые порядки, готовые к новой битве.
Всадник остановился прямо напротив князя, осадил своего коня, сильным ударом, от которого вздрогнула земля, воткнул в землю копье, снял ослепительно золотой шлем и посмотрел ему прямо в глаза.
- Здравствуй, Святослав! - сказал Он и время остановилось.
Глава 8
Cеребристые волосы рассыпались по плечам, по доспехам, украшенным драгоценными камнями, позолоченные усы сверкали ярко, слепя глаза, слева к седлу был приторочен щит с изображенным на нем Громовым колесом, в правой Он сжимал обоюдоострую Секиру, сохраняющую свою силу в обоих Мирах, нашем и Ином, куда нет дороги живым. Из колчана Его торчали стрелы, подобные молниям, которые разят врага ведомого и неведомого, осмелившегося нарушить Границу, которую прочертил во Всемирье сам Отец Небесный. Конь под ним, словно Буря стреноженная, от которой веет мощью неведомой, бил копытом во Сыру Землю, и дрожали звезды высоко в небе, более не в силах удержаться на своих местах.
Усмехнулся тут зло князь киевский, тряхнул головой и не смог сдержать обиды своей, горечи и досады, подкатившей к горлу словно ком:
- Не Твоим ли именем водил я дружину свою в походы боевые? Не Твои ли идолы стоят в стольном Киеве, в Новгороде, в Ростове и всех других городах на Руси Светлой? Не Тебя ли почитаем мы Предком нашим, защитником родов русских, родов славянских, кои верви земные от тебя ведут? Так почему же Ты теперь идешь против меня?
Всадник тяжело вздохнул, князю на мгновение показалось даже, что Он как-то осунулся, сгорбился, от усталости или от еще чего, неведомо, словно был болен, как дряхлый старик, Срок которого близок.
- Я пришел не против тебя, Святослав, я пришел за тобой, - сказал Он тихо, будто ветер пробежал по опавшей листве, что лежит кровавым ковром под ногами, поздней осенью, от которой уже никуда не деться.
- За мной? – эхом отозвался князь, растерянно, словно оглушенный вестью, которую ждешь давно, так давно, что уже и не веришь, что она когда-нибудь придет, втайне надеясь на это, - Разве мое время вышло?
- Наше с тобой время вышло, - снова вздохнул Всадник, с сожалением развел руками и попытался было улыбнуться. Вышло неестественно и неискренно, словно первый снег, выпавший вдруг в октябре, который тает, еще не долетев до земли.
- Как же так? – Святослав отказывался верить, судорожно искал точку опоры, твердь, на которой можно крепко встать на ноги, - Почему?
- Как вращаются колеса Великого Круга одному лишь Роду Всевышнему ведомо. Уходят старые Боги, на их смену приходят новые. Будет Новое небо и Новая земля, ибо тому, кто следует Стезею Прави необходимо научиться ходить во тьме, – Он немного помолчал и добавил, - Тебе не выиграть эту битву, князь. Ты найдешь Меня на Волчьем острове, у Черной Скалы.
Всадник тронул поводья, Его конь снова вздыбился, разворачиваясь, но сделав несколько шагов, Он вдруг остановился, повернулся к Святославу, и, глядя куда-то вниз, то ли под ноги Своего коня, а то ли просто не хотел встречаться глазами с князем, вдруг тихо сказал ему:
- Ты прости…
Шум битвы снова ворвался в голову, забарабанил ударами тяжелых топоров о щиты, звоном мечей, хрустом поломанных копий, ржания коней и предсмертных хрипов умирающих, и пронзительные взгляды живых, смотрящих на него, кто со страхом и отчаянием, кто с трепетом и надеждой, окрыляющей перед последним шагом, словно благословление матери.
Всадника нигде не было видно. Византийцы, окрыленные было Его появлением, теперь были в явном замешательстве, в недоумении пребывали и россы, не зная, как объяснить появление необычного Всадника, так и Его внезапное исчезновение. Все смотрели на Святослава, в надежде, что он знает, что надо делать. Князь медленно, с натугой и нечеловеческим усилием, будто на него вдруг навалилась неземная тяжесть, обернулся к своим воинам, и, еле шевеля губами, чуть слышно произнес:
- Отступаем, всем укрыться в крепости, - лишившись последних сил, упал с коня на руки дружинников. Руссы организованно отступили в Доростол. Князь до вечера пролежал в беспамятстве, чем сильно напугал Свенельда, но с появлением первых звезд, что высыпали серебряными зернами на черной скатерти высокого южного неба, пришел в себя. Старый воевода долго не решался заговорить со Святославом, наконец, видя, что князю гораздо лучше, не выдержал:
- Княже, Русская земля далече, печенеги, сам знаешь, теперь с нами ратны, кто же нам поможет? Не пристало ли нам заключить мир с императором? Никто не хочет помирать на чужой земле.
Святослав, казалось, не слышал Свенельда, снова смотрел прямо перед собой невидящими глазами, и все так же сжимал в руке Громовое колесо, подаренное ему Асмундом в далеком детстве.
- Так что, княже, посылать послов Цимисхию?
Святослав в задумчивости только лишь кивнул головой, будто вглядываясь во что-то, ранее неведомое, которое надвигалось на него с пугающей скоростью из ниоткуда, словно стрела, летящая точно в цель.
На следующий день на берегу Дуная произошла встреча византийцев во главе с Цимисхием, и россов под предводительством князя Святослава. Император был в приподнятом настроении, в самом деле, мир, предложенный русичами, являлся лучшим выходом из
