Обычный жилой массив. Как огромные игрушечные кубики стоят вряд корпуса домов. Уже поздно, скоро полночь. В окнах гаснет свет, умолкают телевизоры. Тишина медленно растворяется в бархате ночи. На улицах пустынно. Вдруг от стены одного из домов отделилась чья-то тень. Тусклый свет уличного фонаря осветил фигуру человека одетого в черную куртку с капюшоном. Бледное лицо его было искажено страшной гримасой. Человек подошел к одной из стоящих возле дома машин и со всего размаха ударил кулаком по капоту. Отбежав в сторону, он притих. Раздался вой сигнализации. Вскоре в одном из окон загорелся свет, а чуть позже из подъезда выскочил пожилой мужчина в очках. На нем был халат и тапочки, на босу ногу. Отключив сигнализацию, он осмотрел машину, и, убедившись, что все в порядке, собрался уйти. Черный капюшон появился, словно из-под земли.
- Папаша, крови не найдется? – ехидная улыбка обнажила острые клыки.
Мужчина растерянно глянул на говорящего и задрожал. Это был Климентий Самсонович Писарчук, добропорядочный гражданин, доцент местного университета, а также известный рецензент. Из-за короткой седой стрижки, плавно переходящей в бородку, студенты называли его «хемингуэем». Соседи уважали за обходительность и вежливость. Дома его ждала неоконченная рецензия, а так же доклад к тематическому вечеру на тему « Воспитание молодежи в свете одухотворенного гуманизма». Его обуревали новые идеи. Он спешил выложить их на бумагу. Увидев как дрожит жертва, образина в капюшоне расхохоталась.
- Ты че, струсил? Не боись, больно не будет.
Известного рецензента стало трясти еще больше. Все его тело шло ходуном, зубы выстукивали какой то замысловатый ритм. Ко всему прочему он вдруг вытаращил глаза и завыл.
- Э, ты чего? – капюшон с испугом отпрянул. – Харе, я же пошутил.
Но он не успел отскочить. Молниеносный выпад и сильная, волосатая рука схватила его за горло.
- Ты чего? Отпу ... а-а-а… кхе…кхе… акх! – сдавленный вопль захлебнулся в крови.
Зубы рецензента крепко впились в горло горе шутника. Ярко – красная струя, брызнув из разорванной толстой жилы сонной артерии, стала заливать ему лицо и клокотать в горле. Климентий Самсонович задыхаясь от нетерпения, жадно глотал горячую кровь. Тело в черном капюшоне задергалось и, трясясь в страшных конвульсиях начало биться в предсмертной агонии. Из искривленного рта пузырясь, лилась кровавая пена. Глаза несчастного были широко раскрыты, казалось, они вот-вот выскочат из своих орбит. Но тщетными были его беспомощные сопротивления. Климентия это не смущало. Наставник молодежи спешил. Надо было побольше высосать, пока сердце качает и к тому же успеть дописать доклад, пока его еще обуревают одухотворенные идеи. Он сосал кровь, причмокивая и прихлюпывая, и лишь иногда переводил дыхание, с наслаждением подставляя лицо ярко-красным струям. Серебристый лунный свет придавал этой картине некую мистическую загадочность и таинственность.
Наконец шутник в капюшоне дернулся в последний раз и застыл. Климентий Самсонович бросил бездыханное тело на асфальт и вытер липкими пальцами губы. Кровь стекала с его очков к подбородку и капала на остывающий труп. Столько лет спокойствия и на тебе. Очень давно, будучи по обмену опытом в Таликвандии, его укусил летучий волк. С тех пор, раз в году, в ночь на первое ноября, его обуревала жажда крови и плоти. Поэтому он зарекся в это время не выходить из дому. И надо же было случиться совпадению. Кому то захотелось пошутить.
Климентий Самсонович харкнув выплюнул кровавый сгусток.
- Вот это я понимаю свертываемость! - он с восхищением прищелкнул языком. - А ка-а-а-кой гемоглобин!
Стасик, вздрогнув, открыл глаза. Увидев Климентия, он радостно оскалился, обнажив огромные клыки. Бутафорские валялись рядом.
- Ну что, масик? Молочные зубки сбросил?
В ответ Стасик выразительно зачмокал.
- Моя лялечка кровушки хочет, - умилился Климентий и вдруг.
- У-у-у-у!
Его лицо и тело стали обрастать шерстью. Руки и ноги скрючились. Появились когти.
- А-а-а…-р-р-рво- у-у-у… гр-р-ры-ы… уау… гх-х-х
Началась вторая стадия. Превращение в оборотня.
Группа молодых авторов, разодетых в костюмы разной нечисти топталась в соседнем переулке.
- Ну, где же Стасик? Нам вампира не хватает, скоро гулянья начнутся, - возмущалась Таня, одетая в костюм утопленницы.
- Скоро подойдет, - заверил ее Жора, поправив маску зомби. – Пошел нашего «хемингуэя» пугать. Этот зануда ему рецензурку вкатил.
- Этого одуванчика? – хихикнул Сева Франкенштейн.
- Да вот он идет, - успокоил их Колян Абама, а с ним еще кто то… О-о-о… Ну и образина! Ох, повеселимся! Все дружно захохотали.
Завидев группу молодых дарований, вампир и оборотень переглянулись. В лунном свете сверкнул их злорадный оскал.
- Ну что? Тебе крови, а мне мяса?
Стасик в ответ радостно закивал.
|
Люблю когда оборотни и вампиры действуют в современном мире. Сказки про замок Дракулы наводят тоску.