ТРИЖДЫ ЗАМУЖЕМ.

 
  Конец декабря 2008 года. Я живу в Иерусалиме, недавно ушла на пенсию. Через месяц мне исполнится шестьдесят два года. Этот Новый год я буду встречать в компании с мужчиной, которого так упорно искала два последних года...
 

       Зимние каникулы

  Сколько помню себя, рядом был Паша. Мы вместе ходили в детский садик, в школе сидели за одной партой и уже не обращали внимания, когда нам кричали:
  - Жених и невеста, тили, тили тесто...
  Мы начали «тилить это тесто» после девятого класса. Мною двигало чистое любопытство, что же такое необыкновенное происходит между мужчиной и женщиной.  Одноклассницы  были столь же неопытны, как и я, литературы на эту тему никакой не было, в кинофильмах даже поцелуи показывали со спины. С кем-то поделилась на ушко старшая сестра, тётя или более опытная подружка.  Мужская пиписечка, похожая на жирненького червячка, неожиданно превращается в грозное оружие, рвущее нежную женскую плоть в первую брачную ночь. Жуткие подробности о лужах крови и адской боли.
   Одним прекрасным летним деньком, когда мама и папа отправились на работу, мы с Пашой решили дойти до конца. Всё оказалось не так страшно: и не очень болело и кровища не текла, но и ничего особенно приятного я тоже не почувствовала. Всё же постонала, поойкала, чтобы Пашка проникся важностью момента и надолго запомнил, зараза, что со мною сотворил. Паша потом целовал мои щёки и заплаканные глазки, и твердил, что большего удовольствия в жизни не испытывал.
  Родители пронюхали о наших проказах и не могли дождаться, пока мы окончим школу, чтобы нас поженить. Я привыкла к нему, как к школе, как к парте, как к портфелю с учебниками, только книги любила больше. А ещё больше я любила Альберта Романовича, нашего математика. Мужчину лет тридцати пяти, сутулого, с огромным носом, плешью, просвечивающейся в растрёпанных волосах, и грустными глазами. На рубашке у него вечно не хватало пуговиц, в брюках он, похоже, спал. Он был такой худой, что у меня возникло подозрение, будто кроме стакана полутёплого какао и медового пряника из школьного буфета, он больше ничего не ел.
  Но во время урока он преображался совершенно . Глаза сияли, мел был похож на дирижёрскую палочку. И, слушая, как он диктует: «Из пункта А в пункт Б отправился...», я прикрывала глаза и представляла, что он – пункт А, а я – пункт Б и чётко видела, что и куда направилось... Звучал его голос:
  - Марчук, не спи на уроке, – и, вздрогнув, я  приходила в себя.
 Я мечтала о нём ночами и пресный секс с Пашой становился ярче и содержательней, когда представляла Альбертика на месте моуго возлюбленного.
  Окончив школу, мы с Пашей поехали поступать в Киев. Он - в политех, я – в Киевский государственный институт культуры им. Корнейчука на библиотечный факультет. После второго курса летом поженились.
   Каждой зимой во время каникул в школе устраивался вечер встречи студентов с выпускниками. Я решила на сей раз свой шанс не упустить и  за три дня до встречи, отправившись утром в школу, дождалась начала уроков и выкрала из учительской ключ от медпункта. Сделав оттиск на кусок пластилина, вернула его на место и заказала  запасной ключ.
   Вечер протекал по давно намеченному сценарию. Выступала директриса, потом наша бывшая классная руководительница. Каждый из студентов тоже что-то рассказывал о своих успехах в учёбе. Наконец, торжественная часть окончилась, заиграла музыка, народ повеселел. Альберт Романович вышел из актового зала и направился в сторону учительской за пальто. Я догнала его уже почти у самого выхода.
    - Альберт Романович, вы уже домой?
    - А, это ты Марчук, или ты уже теперь Стеценко? Да, пора.
    - Подождите, я откопала в библиотеке старый учебник по математике, хочу вам показать.
    - Слушай, Наташа, я устал, давай завтра. Или дай мне его с собой, я дома посмотрю и тебе верну.
    - Нет, ну пожалуйста, пять минут. Только здесь темно, пойдёмте, я знаю местечко.
    Учитель тяжело вздохнул:
    - Хорошо, только давай быстро.
    Я отправилась в сторону медпунка, он шёл следом, опустив голову и не глядя по сторонам, тяжёлой походкой уставшего человека.
  «Ничего, - подумала я, - сейчас я тебя взбодрю.» Открыла дверь своим ключом, мы вошли и я закрыла нас изнутри. Альберт Романович потянулся к включателю:
   - Давай, показывай скорей.
   - Подождите, не включайте свет.
   Медпункт освещался слабым светом луны и отблеском искрящегося от мороза снега. Стоя, мужчина оторопело смотрел, как я стягиваю платье, лифчик, расстёгиваю сапоги, снимаю чулки и пояс вместе с трусиками. Переступая босыми ногами на холодном линолеуме, обнажённая, ждала от него решительных действий.
   - Наташа, ты что делаешь? – голос у него сел. – Быстренько оденься.
   Подойдя к нему вплотную, взяв его ладони в свои, положила на мою упругую, прохладную, с маленькими розовыми сосками грудь.
    - Наташа, - он шептал, но руки не снимал, - Наташа, я не могу, я твой учитель... Да и ты замужем.
    - Ты мне уже не учитель, я своего мужа не люблю и жить с ним не буду... - и сжала его ладони своими.
    И он дрогнул. Сбросив пальто, рванул на себе рубашку. Последние пуговицы с обиженным всхлипом оторвались и разлетелись в стороны.  Мы повалились на клеёнчатую кушетку, которая, нужно сказать, с честью выдержала обрушившееся на неё испытание.
   Когда наши пункты А и Б наконец слились в одно целое, я взвизгнула от восторга - сбылись мечты - Альбертик был моим. Мы подходили друг другу, как пробка к бутылке, как сосиска – к булочке, как патрон – к нагану.
    Не знаю сколько времени прошло, но бушевавшее во мне пламя потихоньку утихло, мы оделись и, крадучись, выбрались со школы.
   Дома меня ждал Паша:
   - Ты где была, я всю школу перевернул.
   - Я была с другим мужчиной, а что? Паша, давай разведёмся.
   - С кем ты была, с Бугаём?
   Миша Бугаенко, по кличке Бугай, был наш одноклассник, к которому Паша меня ревновал с первого класса. Мишка толкал штангу, весил сто тридцать килограмм и состоял из сплошных железных мускулов. Навряд ли Паша пойдёт выяснять с ним отношения.
    - Да, с ним, - Альбертика не выдам ни за что, даже если меня будут пытать, как «Молодую гвардию». Он был женат и не в моих планах разрушать его семью и выходить за него замуж.
   Развели нас с Пашей без всяких проблем, у нас не было ни детей, ни совместно нажитого имущества. Родители поворчали, поворчали и смирились.
   Оставшиеся десять дней каникул мы встречались с Альбертиком всё в том же медпункте, куда пробирались потихоньку по вечерам. Наша связь разбудила в нём первобытные страсти, напомнила моему учителю, что он ещё и мужчина  совсем не старый. Я с радостью откликалась на его сексуальные фантазии и мы улетали в блаженстве в страну Эроса. Проснувшись поздним утром, машинально завтракая, думала лишь о том, что вечером опять буду трепетать в его объятиях.  Ходила вся в засосах: на шее, груди, попке и внутренней стороне бёдер, лелеяла и гордилась ими, как медалями за боевые победы и очень переживала, когда они сошли.
  Альберт и внешне изменился. Перестал сутулиться, стал причёсываться, носить белые рубашки и отглаженные брюки. Никто не понимал причины столь разительных перемен.
  Я уехала на учёбу. У Альберта и его жены через девять месяцев родилась первая  долгожданная дочь.

 ЗАРЕЖУ.

 Близился срок окончания института и передо мной возникла проблема: получить распределение в какую-нибудь глушь библиотекаршей на три соседних села  или срочно искать себе мужа-киевлянина.  
  Нужно только поставить перед собой цель и очень к ней стремиться. Как-то днём отправились мы с девочками в кафе на Крещатике отмечать Машкин день рождения. Заказав кофе, пирожные и мороженое, сидели, обсуждая свои девичьи делишки. Неожиданно я почувствовала на себе чей-то упорный взгляд. Оглянулась. Рядом с нами расположились трое мужчин. На столе у них стояла бутылка вина, тарелки с мясным и рыбным ассорти. Они курили и о чём-то оживлённо спорили.  Самый молодой из них, кудрявый брюнет, похожий на грузина, впился в меня своими чёрными глазами. Заметив, что я оглянулась, он улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и приветливо кивнул. Я тут же отвернулась. Интересно, за кого это он меня принял? В это время к нам  подошёл официант и водрузил на стол шампанское и большую коробку конфет «Птичье молоко».
   - Это вам, девушки, от соседнего стола.
   - Маша, - шепнула я имениннице, - повернись и поблагодари. Машка так и сделала. Грузин подошёл и, продолжая улыбаться, спросил:
   - Что дамы празднуют?
   Маша ответила. Я сидела молча, не поворачивая головы.
   - Так мы вас приглашаем в ресторан. Разве можно таким красивым девушкам отмечать день рождение одними сладостями? Они только портят ваши юные фигурки. Кстати, разрешите представиться - Олег Кириллович, можно просто Олег, а это мои друзья – Артур и Александр.
   Так я познакомилась с Олегом. Его обманчивая внешность объяснялась тем, что грузинкой была его бабушка со стороны мамы. Олег работал главным инженером на Киевской кондитерской фабрике им. К. Маркса. Он ухаживал очень красиво. Театры и рестораны, букеты и подарки. Плюс, к тому же, не посягал на мою честь, сказал, что у нас будет праздник после свадьбы. Через два месяца я сдалась и согласилась стать его женой. Свадьбу сыграли скромно, заказав стол в ресторане на двадцать человек, на этом настояла я. Одна пышная свадьба у меня уже была, больше не хотелось. В красивом розовом платье, без фаты я мало походила на невесту. Поздно ночью отправились к Олегу домой в его собственную кооперативную квартиру в Дарнице. Уже в лифте, подымаясь на седьмой этаж, Олег стал страстно меня целовать, кусая за губы. Открыв дверь, двумя рывками разорвал платье и бельё и, повалив на диван, без всяких прелюдий овладел мною. Это у него называлось «праздником после свадьбы». Было больно, я ещё не готова была к близости, пыталась его остановить, но тщетно, он входил в меня вновь и вновь. Он был султан, а я одна заменяла ему гарем из пятнадцати жён. Чуть позже он перенёс меня на кровать и всё продолжилось до самого рассвета. Проснувшись и  не обнаружив своего новоиспечённого мужа рядом с собой, я отправилась в ванную, заперла дверь на задвижку и подставила своё липкое истерзанное тело под тёплые струи воды. «Вот так, девушка, - думала я, - ничему тебя жизнь не учит, Нельзя выходить замуж за нелюбимого. Получила киевскую прописку, рассчитывайся теперь. Не может же это длиться вечно, в конце концов он насытится и оставит меня в покое», - успокаивала я себя. Выйдя из ванны, завёрнутая в полотенце, обнаружила  Олега у двери темнее тучи.
  - Никогда, слышишь, никогда не смей закрываться в ванной...
  Сорвав  полотенце и развернув лицом к стене, он резким толчком вошёл в меня.
  И тут моё тело мне изменило. Не видя его лица, вдруг представила себя в объятиях Альберта и стала двигаться навстречу мужчине, продвигая его всё глубже и глубже в мою ракушку. В глазах  помутилось от желания и, услышав женский крик, поняла, что это я кричу:
   - Ещё, ещё, вот так... не останавливайся...
  Следующие три дня превратились в сплошную цепь плотских утех. Не помню или мы ели, спали.  Ночь и день слились воедино, простыни сбились на пол, а мы не выпускали друг друга из горячих объятий. Казалось, тела наши