к его щеке, но он быстренько подставил губы и влепил мне неожиданно крепкий поцелуй. - Ой, Мишаня, ты меня смущаешь, где твои полтонны, где железные трицепсы?
- Наташенька, любовь моя, я уже штангу не таскаю, я теперь руковожу там... - он многозначительно поднял палец к потолку. - Андэстенд? То-то. Ты, я слышал, всё порхаешь по жизни красивая и одинокая? Может слетаем вместе в Москву и ты совьёшь кокон в моей квартире так лет на сто? Я тебе предлагаю руку и сердце.
- Миша, ты меня покорил окончательно. Откуда такой высокий стиль? Лишь тебе одному признаюсь по секрету: я красивая, но не свободная. Где же ты был года два назад, когда я продалась в рабство в Киеве, не видя другого выхода?
Миша ухаживал за мной весь вечер, мы сидели рядом за столом, танцевали и кто знает, если бы не Боря... Он отвёз меня домой, мы поцеловались на прощанье, и Миша оставил мне свой номер телефона:
- Наташенька, смотри, если что, обращайся ко мне по любым вопросам, помогу.
В начале июля вернулась из отпуска Софочка. Она ездила к своим бабе-деду в деревню, помогала им по хозяйству. Явилась она прекрасная, как Золушка на балу. Улыбка в пол лица. Конечно, никаких кринолинов и хрустальных туфелек на ней не было. Она похудела, надела открытое светлое платье, которое очень шло к её рыжеватым волосам и загорелому телу. На ногах - босоножки на каблуке, на губах - помада. Мамочки! Софочка влюбилась. До открытия библиотеки оставалось минут десять и я затащила её в подсобку.
- Ну, Софа, колись, вскрыли тебя уже электрической дрелью?
Сияющая девушка утвердительно кивнула головой:
- Ты знаешь и моих деревенских есть своя замужняя внучка, Люба, такая по возрасту, как мы, и младший внук Ваня, он заканчивает в Харькове ХИИТ*. С ним вместе приехал его друг харьковчанин Глеб, - имя юноши Софа пропела. - Они нас и познакомили. В первый же вечер он меня поцеловал. Він закохався в мене, як тільки побачив. "Це любов з першого погляду і на все життя!"*, представляешь, так и сказал. А на следующий день дед с бабой и Ванька уехали в район и мы остались дома одни. И он...
Софа с восторгом рассказала мне обо всём, что произошло между ними такими словами, что известный циник и матерщинник А. С. Пушкин покраснел до багрового цвета.
- ... На следующий год он заканчивает институт и приедет ко мне, мы поженимся. Я сразу предупредила, что не могу уехать и бросить родителей. - завершила она свой рассказ.
- Я полюбопытствовала:
- А сколько ему лет?
- Он на шесть лет моложе, а что, это важно?
- Нет, нет, абсолютно не имеет никакого значения.
Как-то сразу наступила холодная дождливая осень. Боре надоело жить на два дома. Я его не торопила, и ни разу не заводила с ним разговор о нашем будущем. Однажды ночью, когда я отдыхала в его объятиях, он мне сказал:
- Всё, Натулечка, в эти же выходные переговорю с Женей, хотя мне кажется, что он уже давно обо всём догадывается. Разведусь и перееду к тебе. Ты согласна? Ты мне родишь ещё девочку?
Я только поцеловала его в ответ.
У Бори был свой ключ от моей квартиры, он приходил и уходил, когда хотел. И в этот вечер, вернувшись после работы, я не удивилась, застав его дома. Но увидев, как он сидит на кухне в мокром плаще, перед пепельницей полной окурков, поняла, что-то случилось, что-то недоброе. Я и подумать не могла, насколько...
* Он влюбился в меня, как только увидел. "Это любовь с первого взгляда и на всю жизнь" (укр.)
* ХИИТ - Харьковский институт инженеров транспорта
РАЗЛУКА
Не удержавшись на ослабевших ногах, я села на стул рядом с ним. Молчала, ни о чём не спрашивала. Он достал сигарету, сжал в кулаке и стал крошить на мелкие кусочки.
- Рита заболела...
- ...заболела... - эхом отозвалась я. Заболела, ну и что? Все люди болеют, потом выздоравливают. Предчувствуя, что Боря скажет, упорно отгоняла от себя понимание происходящего.
- Я тоже болела в детстве корью и скарлатиной одновременно. Меня почему-то подстригли налысо, а к маме пришла соседка, они разговаривали и смеялись, а я думала, что смеются надо мной...
- Рита заболела, - Боря раскрошил сигарету и вытащил следующую, он, похоже не слышал и не слушал меня, - у неё лейкемия, рак крови, случайно обнаружили. Это не лечится, у нас не лечится, нужно уезжать в Израиль, там ей могут помочь.
- Боря, как уезжать? Как ты можешь уехать? А Женя, а его учёба? Да, я понимаю, но...
- Рита еврейка, Коган её фамилия, только нужно всё делать быстро, времени у неё не много. Тут нас будут мусолить полгода минимум.
Мы сидели на кухне, два человека, любившие друг друга, ещё вчера мечтавшие о семье и дочке, и говорили о том, что нужно сделать, чтобы побыстрей расстаться. На кону была человеческая жизнь, Риту необходимо было спасать ценой нашей любви.
- Сейчас, не волнуйся, я что-то придумаю, сними, пожалуйста, мокрый плащ и перестань так много курить... Хочешь кушать? Давай, я нагрею борщ и ты согреешься и мы что-то сообразим... - мой голос метался по кухне, отскакивал от стен и мокрого холодного окна. Мне казалось, что когда я говорю, отчаяние забивается под стол, и уже не так всё страшно и непоправимо.
- Послушай, мой одноклассник Миша, Бугай, ну, Бугаенко, он в Москве, он там чем-то руководит, я сейчас найду его телефон и позвоню ему... Боря, не сиди так, Боря... - я опустилась на колени и, плача, зарылась лицом в мокрые полы его плаща.
Он встал, не прикасаясь ко мне, словно не замечая, что я сижу на полу.
- Он может помочь? Наташа, звони. Я тебя прошу. Как я виноват перед ней! Это из-за меня... Наташа, позвони же скорее...
Что-то делать... Говорить, суетиться, звонить, только не думать... Я стала искать бумажку с Мишкиным номером, её нигде не было, бегала из кухни в спальню, из спальни в гостиную, потом сообразила и вытащила лаковую сумочку, с которой я была на последней встрече.
Миша ответил сразу и узнал меня:
- Натулечка, как я рад тебя слышать. Ты же, конечно, просто так не позвонишь, явно тебе что-то нужно. А что мне за это будет? - Он говорил весело и игриво.
- Миша, тебе будет всё, что ты только пожелаешь. А сейчас нужно помочь человеку.
По моему голосу он сразу понял, что что-то случилось и заговорил серьёзно и встревожено:
- Выкладывай, что у тебя стряслось.
Я быстренько ему всё пересказала.
- Слушай, а у них вызов есть?
- Вызов? Что такое вызов? Не знаю, сейчас спрошу. Но, думаю, что нет.
- Он что, рядом с тобой? Давай-ка мне его сюда.
Я передала трубку Борису. Он внимательно слушал, отвечал "да" или "нет", потом продиктовал Мише все паспортные данные свои, Риты и Жени. Закончив разговор, он впервые улыбнулся:
- Миша сказал, что всё сделает в самый короткий срок. Наташа, нагрей борщ, я сегодня ещё ничего не ел. И налей грамм сто для согрева...
Потом я купала его в ванной, мыла шампунем рыжие волосы, споласкивала под душем. Мы легли в кровать, и ночь напевала нам печальную песню любви и разлуки, убаюкивая на своих обманчивых качелях.
Миша всё сделал, и через месяц Боря улетел. Улетел навсегда.
Я продолжала жить, ходить на работу. Возвращалась домой и видела в прихожей тапочки, на полке в ванной - зубную щётку, в комоде - его бельё, а в шкафу - выстиранные и отглаженные рубашки. На мгновение во мне вспыхивала слепая надежда: Боря вернулся, он в комнате смотрит телевизор, он курит на кухне...
В один из вечеров я выбросила щетку в мусорное ведро, бельё и рубашки вынесла на помойку. Тапочки не выносила, так как знала, что только за покойником выбрасывают, просто завернула в газету и спрятала на антресоль.
ВОЛЬДЕМАР
Зимой к Софочке приехал жених. Когда они сыграли в июне свадьбу, Софа была на пятом месяце. В августе ей уходить в декрет, и руководство занялось поиском временного работника на её место. Миша позвонил, пригласил меня приехать в отпуск в Подмосковье:
- Наташа, клянусь, если ты не захочешь, ничего не будет. Тут такая красота, речка, рыбалка, свежий воздух. Отдохнёшь, от мыслей своих отвлечёшься. Приезжай.
Я обещала подумать. "... если ты не захочешь, ничего не будет..." Лес, глушь, молодые мужчина и женщина на лоне природы две недели одни... Да я сама в первую же ночь прибегу к нему... Но, взвесив все за и против, решила не ехать. Я не узнавала саму себя. Ещё года два назад я бы отправилась с превеликим удовольствием провести отпуск с мужчиной, который был мне чем-то даже симпатичен. Но уж очень много надежд возлагал Миша на эту встречу, и мне не хотелось давалось ему напрасных надежд. Я не могла забыть Борю, и часто по ночам вела с ним длинные беседы: "Боренька, любимый мой, как ты там без меня, кто тебя приласкает, обнимет, кто, как я, примет тебя в своё лоно для радости и удовольствия..."
Я смотрела с завистью на круглый Софочкин животик. Мне скоро тридцать и меня уже не устраивал просто временный "перепихончик". Хотелось замуж, постоянного мужчину, детей.
А тут ещё назревала новая проблема. Мои "финансы пели романсы". Есть у денег такая особенность, они рано или поздно заканчиваются. Вот и мой карман, набитый в своё время щедрым Олегом, истощался. Я привыкла ни в чём себе не отказывать, во время царящего в стране всеобщего дефицита платила спекулянткам втридорога за импортную одежду, обувь, духи и даже за хороший шампунь. А сколько получает библиотекарша, хорошо известно всем. Умница Софа подрабатывала переводами, имела учеников, которых "натаскивала" по английскому, писала студентам инфака курсовые. И здесь она мне помогла.
- Наташка, слушай, у Левина проблема. У него умерла жена, их домашняя библиотека в полном раскардаше. Он предложил мне навести порядок, систематизировать книги, он хорошо заплатит, но не с моим пузом заниматься этим сейчас. Хочешь?
Ещё как хотела! В ближайший выходной я поехала к Левину домой. Небольшая трёхкомнатная квартира была, практически, завалена книгами. Как в дремучем лесу, среди этих залежей были протоптаны дорожки в ванную, спальню и кухню, которые тоже уже давно плакали по женской руке.
- Деточка, - Владимир Ильич встретил меня на пороге с портфелем в руке. - Меня вызвали на тяжёлые роды. Вот Вам ключ, располагайтесь, как дома, я вернусь поздно. Когда устанете, закрывайте и уходите.
Да, работы здесь было непочатый край. Я начала с кухни. Помыла посуду, которая скопилась в раковине, похоже, с прошлого года, окно, содрав с него серого цвета занавеску, навела порядок в холодильнике, просто напросто выкинув из него заплесневелый сыр, салатовую докторскую колбасу и скисшее молоко. Видно Левин питался на работе или где-то в общественном секторе. Понимая, что я проторчу тут до позднего вечера, я отправилась на рынок за продуктами. Купила курицу и овощи, клубнику и домашний творог, сметану, щавель и ещё кое что по мелочам. Поставила варить зелёный борщ, тушить курицу и стала составлять график предстоящих работ. Начну всё-таки с, так называемого, кабинета. Тут уже давно никто не обитал, судя по количеству пыли, скопившейся на полу и книгах. Я сняла с себя платье, оставшись в одних трусах, повязала на голову косынку, видимо его жены, которую нашла в шкафу, и занялась работой. Пять часов пролетели, как одна минута. Я почувствовала, что проголодалась и отправилась под душ. Помылась, накрутила на голову полотенце и вышла в прихожую. И тут, как в лучших
