бортпроводника втолкнул ее внутрь машины и не церемонясь, устроил на подголовнике сиденья.
И ухмыльнулся, услышав громкий безмятежный храп водителя.
Затем он повернулся, прошел несколько шагов, толкнул пыльную покосившуюся дверь и вошел в дом...
Здесь, за дверью, уходила вниз и вглубь, почти сразу от порога, крутая каменная лестница, покрытая ярко-красной ковровой дорожкой, ярко горели электрические светильники и вился в их свете исходящий откуда-то снизу дымок с характерным сладковато-горьким запахом. Снизу, из глубины, доносилась музыка...
Он потянул носом воздух, ухмыльнулся еще раз и шагнул вниз...
Он прошел десять ступеней.
Здесь лестница делала поворот и здесь же находилась крохотная лестничная площадка.
Внизу, еще на десять ступеней ниже этой площадки. в темноте - так как там уже не было светильников - угадывалась неплотно закрытая дверь, пробивался по ее контуру яркий свет и вместе с ним - музыка и дым марихуаны...
Но ход туда сейчас перекрывала распутного вида девица с недобрым выражением глаз, окруженных наслоениями весьма неаккуратного макияжа.
Он должен был остановиться.
Между тем, эта девица оглядела его с ног до головы насмешливым изучающим взглядом и спросила: "Ты кто такой? Пока не скажешь, кто ты и к кому ты, я тебя не пущу... А может и свистну Рукастому Пабло - и он разукрасит тебя прямо здесь, а потом вышвырнет наружу...".
Он не ответил.
Но он поднял руку и положил ее ей на плечо, слегка помял это плечо пальцами...
Она спросила: "Эй, какого дьявола?! Меня трогает лишь тот, кто платит за это!!".
И тут же в ее голове успокаивающе, испаряя всю ее твердость и напускную сердитость. изгоняя из ее тела силы, поплыл мелодичный презвон тысяч бронзовых колокольчиков и негромкий благожелательный мужской голос произнес: "Ты забываешь про все... Все на свете... И забываешься... Забываешься сладким сном... Спишь... Спишшшь...".
Она попыталась убрать его руку с плеча, тряхнула головой, произнесла - томно, лениво, будто, мгновенно опьянев: "О, мой идальго..."...
Но все было уже запоздало - сон уже обуял все ее естество; она, под его рукой, медленно опустилась, села на колени, привалилась к каменной кладке.... И засопела...
Мужчина еще раз потянул широкими ноздрями воздух и, быстрым шагом пройдя оставшиеся десять ступеней, распахнул дверь...
Перед ним, в нескольких шагах, в залитой светом электрических ламп комнате, стоял низкий стол старинной работы.
На нем лежали карты, а вокруг сидели несколько мужчин.
Н менее трех из них курили - и курили они именно марихуану.
И не менее четырех пар глаз удивленно и не очень-то благожелательно, в упор смотрели на него.
Он, в течение нескольких секунд, не двигался, лишь цепким изучающим взглядом обводил комнату.
Затем произнес: "У тебя, Грассо, стритт-флэш. не упусти. А у тебя, Джоуи, пистолет под столом, на коленях. По-моему, "Иерихон". Хорошая пушка, но не вздумай ею воспользоваться. У меня в правом кармане брюк "тридцать восьмой" "Кольт" и ты даже представить себе не можешь, как быстр он может оказаться в моих руках...".
Плотный, крепкотелый и смуглолицый Джоуи чертыхнулся, выложил на стол большой блестящзий пистолет и произнес: "Чтоб я сдох...".
Незнакомый мужчина, стоящий в дверях, пообещал ему: "Успеешь.".
Он сделал шаг им навстречу, немигающие глаза тяжело вперились в глаза, казалось, всем сидящим сейчас за этим столом и девушке, прислонившейся к никелированному шесту на небольшом возвышении в глубине комнаты...
И сейчас же в головах у всех у них, словно, загремели, раскручиваясь. лопасти вертолетных винтов и зазвучало: "Вас всех одолевает сон... Вы ничего не можете с этим поделать... Вы начинаете спать... Спать... Спать... Спать...".
И веки нескольких мужчин опустились, чья-то голова откинулась на подушку дивана, а чья-то упала на грудь; девушка у шеста, обхватив его, прислонилась к нему головой и оползла вниз, тоже смежив веки...
Все заснули...
А мужчина подошел вплотную к спящему Джоуи и произнес: "Джоуи. У меня есть работенка - как раз для твоего "Иерихона". И для твоего дружка Сиззи, который храпит рядом... Я скажу вам, что делать, пока вы будете спать...".
