- Что вы видите, друзья мои? - профессор А. держал в руках лист бумаги - белый и совершенно чистый.
Я присмотрелась: нет, не совершенно чистый. Где-то, по середине этого листа, чернела маленькая точка.
- Я хочу услышать, что вы видите? - загадочно улыбался нам, студентам кафедры психологии, профессор А.
- Точка... Черная точка... Точка, - единогласно прозвучали голоса студентов.
- Вот именно! - профессор поднял вверх указательный палец, - и вы совершенно правы: да, она там -
эта маленькая черная точка. И почему-то все, абсолютно все, видят только ее.
А хотите узнать, друзья мои, что вижу я?
Мы зачарованно смотрели на профессора, ожидая услышать сенсацию.
- А я, дорогие мои, вижу не маленькую, черную точку.
Я вижу белый и совершенно чистый лист бумаги.
А точка - да, она там существует, но она, эта точка, так мала, что и не стоит упоминания.
Потому что светлого и чистого на этом листе бумаги намного больше.
Научитесь видеть в своей жизни доброе, светлое и чистое, а не только маленькую черную точку.
Эта точка может быть непрощенной обидой - острой занозой, засевшей глубоко в сердце.
Она лишена смысла и не имеет оправдания, но она уже существует, и никуда от нее не деться.
И, все же, доброго и светлого в нашей жизни намного больше, как белого и чистого пространства на этом листе бумаги.
А эта точка - такая маленькая.
Она всего лишь точка - проишествие, достойное забвения...
"А что вижу я? Чистый лист бумаги или жирную, безобразную точку?" - я задумалась и посмотрела на улицу.
За высокими окнами аудитории моросил нудный дождь. Я вспомнила лето.
Этим летом я проходила практику в Детском доме.
Можно было выбрать место легче и спокойнее, но я сама - детдомовская,
потому и попросила направить меня именно туда на прохождение студенческой практики.
Ох! Как радовались детдомовские ребята, когда мы собирались на экскурсию в Зоопарк.
Дети постарше, которые были там когда-то с родителями, вели себя сдержанно, но малыши,
которые видели Зоопарк только в телевизионных программах, с нетерпением ожидали предстоящую поездку.
И вот мы в Зоопарке. Дети наблюдают за повадками зверей, смеются, кривляются, копируя ужимки животных.
А, ведь совсем недавно, эти дети не только не умели смеяться: они разговаривали с трудом -
отдельными фразами и междометиями.
От меня не отходит ни на шаг Иришка. Она новенькая, всего месяц назад попала в Детский дом,
после того, как ее мать лишили родительских прав. Она еще не научилась смеяться, как другие дети.
Девочка внимательно наблюдает за животными и крепко держит мою руку в своей.
"Ничего, ничего, - успокаиваю я саму себя, - пройдет время и Иришка забудет пьяные скандалы, побои и издевательства.
Конечно, ничто не заменит родной дом, но теперь, наконец-то, в ее жизни появилось то, чего у нее никогда не было,
тот минимум, который обязан иметь каждый ребенок:
чистая постель, вкусная еда, забота и внимательное отношение взрослых".
Мы подошли к вольеру с медведями. Огромная мама-медведица нежно обнимала маленького медвежонка.
Иришка смотрела, как медведица играла со своим сыном, как осторожно гладила его своими огромными лапами
и вдруг... расплакалась.
Я взяла ее на руки. Крепко прижала к себе. Я понимала, почему она плачет, но и сказать ничего не могла.
Я молча гладила ее по спине и чувствовала, что если начну что-то говорить, попытаюсь ее успокоить,
то просто расплачусь вместе с ней.
Но и молчать я не хотела. Я глубоко вздохнула, проглотив горький комок, и сказала тихонько:
- Твоя мама любит тебя, дорогая. Просто... она этого еще не поняла. Она этого еще не знает.
Но твоя мама это поймет. Ты увидишь. Побудь пока с нами. Тебе ведь у нас лучше, правда?
У тебя теперь есть кроватка, много друзей и игрушек, и вкусная еда, и вот, даже, мы в Зоопарк на экскурсию пришли.
Ирочка обняла меня за шею и прошептала: - И, все равно, я хочу к маме... Я так сильно хочу к маме...
И вот я смотрю на лист бумаги и думаю: - Что я вижу? Чего больше на этом листе жизни?
Конечно, профессор прав. Нужно уметь видеть хорошее, потому что этого хорошего больше, чем плохого.
Нужно уметь жить, не замечая точки-обиды, а еще лучше - научиться жить вместе с ними.
Но, когда я вспоминаю Иришку, то понимаю, что иногда Точка- обида не может остаться
просто событием, которое можно забыть и спокойно жить дальше.
И пусть много доброго и хорошего произойдет потом в жизни,
эта точка-обида будет острой занозой кровоточить в сердце, разрывая его на части.
Она будет лишать сна, мучая вопросами, на которые никогда не найти ответа: - Почему? За что?
Я еще раз посмотрела на белый лист бумаги.
Мне так сильно захотелось увидеть на этом листе много-много светлого, доброго и чистого.
И я ... не смогла...
Я видела лишь черную, безобразную точку...
