кабинету начальника и осторожно постучался. Бодрый голос Петровича разрешил ему войти.
- Ого, Вася, да ты исправился! – радостно заключил он. – Я знал, что ты можешь. Приступай к делам.
Мягко улыбнувшись, Василий пошёл к своему знакомому монитору. Он открыл данные о состоянии пастбищ в этом месяце, решившись начать новый отчёт. Всё шло хорошо, и вскоре живописные угловатые графики засверкали на электронных страницах красным, синим и зелёным, а цифры начали наполнять отведённые для них поля в таблицах. Но в какой-то момент Василий испытал странное ощущение, которое показалось ему неприятным. Ему показалось, будто воздух вокруг состоит из полупрозрачного стекла. Свет словно не проходил через него прямо, и всё вокруг погружалось в размытый полумрак. Этот стеклянный воздух слегка давил на виски, и Василий вынужден был потирать их пальцами, чтобы густая волна тяжести отступила. Он подбадривал себя, глядя на свой быстро растущий отчёт, думал, как хорошо он будет себя чувствовать, закончив его раньше времени. И всё же его не отпускали подозрения, что если он хоть на минуту остановится, то будет очень сложно продолжить – стеклянный воздух может сковать его, как паука в янтаре, и он уже ничего не сможет напечатать на своём компьютере. Пугаясь этой мысли, он продолжал работать, не сбавляя оборотов и не поднимая лица над мерцающим монитором.
Пробил час дня, и все поспешили на обед. Василий сначала хотел повременить, чтобы дописать главу, но, увидев, что никто не остался на своих местах, он тоже стал собираться в кафе на первом этаже, игравшее роль столовой.
- Чудесные брови, Вася, - сказала Светлана, проходя мимо. – Хорошо, что ты наконец-то их выщипал.
- Я просто красавчик, не так ли? - внезапно вырвалось у Василия. Его тут же передёрнуло от своих слов. Светлана улыбнулась.
- Весьма неплох, - сказала она. Её взгляд сохранялся на нём, пока остальное тело скрывалось за поворотом коридора.
Василий слегка затрясся – как ему показалось, от удивления. Он замоталголовой и, отогнав ненужные мысли, пошёл дальше.
В столовой подавали жареную рыбу и пюре. Рыбу Василий не любил ни в каком виде, кроме копчёного, но он никогда не подавал виду, если еда в столовой ему не нравилась. В конце концов, можно было съесть только пюре, а рыбу оставить.
- Какого черта нельзя приготовить пюре с мясом! – вдруг воскликнул он. Коллеги поставили разговоры на паузу и обложили его недоумёнными ухмылками. Он тут же приложил ладонь ко рту.
- Я имел в виду… Можно ведь приготовить к пюре мясо… - залепетал он в ответ на язвительный смешок буфетчицы. – Вы всегда готовите пюре только с рыбой. Почему с мясом-то нельзя?! – он вновь повысил тон и скрестил руки на груди.
Буфетчица хмыкнула, не желая тратить силы на ответ. Аркадий, стоявший в очереди перед ним, издал смешок.
- Ты сегодня какой-то странный.
- Да нет, просто я люблю мясо, - Вася пожал плечами. – Неужели нельзя хоть раз приготовить мясо? Хотя бы обычную свинину…
Он не знал, почему он упомянул именно свинину, да и не хотел знать. Продавщица отрешённо ляпнула ему на тарелку обед. Он намочил чайный пакетик горячей водой и засыпал его сахаром, взял кусок хлеба. С полным подносом он прошёл в зал.
У стены, сдвинув два столика, сидели шестеро коллег и бурно обсуждали что-то. Василию сначала хотелось сесть к ним, но он поборол это желание и сел за одиночный столик. Слева назойливо гудели голоса товарищей по отделу – такие гнусавые и низкие, что ему хотелось сбавить их громкость каким-нибудь волшебным пультом. Стараясь не думать об этом, он принялся за еду. Рыба была необычайно костлявой.
- Что за чёртова рыба, - шипел он под нос. – Я тебя съем, чёрт возьми!
И, набираясь терпения, он судорожно отделял мясо от костей, заедая крохи, которые удалось сгрести, желтой массой пюре. В какой-то момент ему показалось, что это даже может быть вкусно, если только предварительно вынуть все кости, но сейчас ему не хотелось этого делать. Поглощённый обедом, он и не заметил, как стихли голоса вокруг.
- Вася, - вернул его к жизни Аркадий. – Вася, боже, что с тобой?
- Что? Что не так? – Василий оторвался на секунду от тарелки, которую держал в левой руке, слегка наклонив, а затем продолжил обсасывать кость, запивая чаем.
- Боже мой, Вася… Ты… Ты паришь!
Василий остановился и выронил вилку, которая пролетела большее расстояние, чем надо, прежде чем стукнуться о стол. Следом за ней последовала и тарелка, издавшая острый звон. Посмотрев вниз, Василий понял, что оторвался от стула уже не меньше, чем на полметра, и парил между столиком и белесой штукатуркой потолка. Эта новость так поразила его, что он подпрыгнул ещё на полтора и стукнулся о потолок головой.
- Ай! - вскрикнул он. Коллеги повскакивали со своих мест и расступились подальше от него, наблюдая за парящим телом с приоткрытыми ртами. Василий замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и сделал кувырок. Ключи от дома выпали из широкого кармана и зазвенели о пол.
- Ключи! Мои ключи! – закричал Василий и тут же рванулся к за ними. Коллеги с визгом отпрыгнули в стороны, когда он, снизившись до нескольких сантиметров над полом, лихо подцепил их пальцем и взмыл обратно. Распластавшись около люстры в горизонтальном положении, он водил белками глаз, привыкая к новым ощущениям.
- Господи, - запричитала Людмила Владимировна. – Что же это за чертовщина такая?..
- Я не знаю! – оправдывался Вася. Дрыгнув ногой, он поплыл вперёд, как лодка, которую подтолкнули с пирса. – Я правда не знаю!
- Он посмотрел вниз, на изумлённые лица своих коллег, задранные вверх. Они казались такими смешными отсюда, с этими чёрными пещерными ходами ноздрей и выпяченными подбородками.
- Но это хорошо, – произнёс он. Губы задрожали от непривычного напряжения – он широко улыбался. – Это так классно!
Он задвигал руками, как в воде, бороздя воздушные просторы зала. На шум сбежались все буфетчицы и люди из соседних заведений, и все они теперь перешёптывались, расставившись полукругом вдоль зала. Василий не обращал на них внимания. Он летел.
- А если так?.. – спросил он вслух и выставил вперёд одну ладонь. Тело тут же набрало ускорение и он врезался в стену, успев, к счастью, переменить положение и встретив удар ладонями. Шлёпнувшись на пол, он засмеялся.
- Вася… - тихо сказал Аркадий, подбираясь к нему. – Тебе помочь?
- Мне? – Василий перешёл на хохот. – Нет!
Он подскочил вверх, одним прыжком преодолел весь зал и полетел к раскрытым дверям, ведущим в коридор. Люди в панике разбежались от него, снеся пару столов. Вылетев в фойе, он игриво перелетел через турникет и вылетел наружу.
Город был озарён чистым, морозным солнцем. Прохожие щурились, спасаясь от чрезмерной яркости. Стараясь не привлекать их излишнего внимания, Василий сразу же взлетел к крышам домов и понёсся над городом через светло-голубое небо. Лишь пара зевак подняла глаза на взлетающую фигуру и тут же опустила их, спасаясь от солнца.
Василий захохотал, глядя на город с высоты. Столько лет он не видел этих зданий с такого ракурса! Проходил мимо них каждый день и не мог себе представить, что они могут выглядеть так стройно, светло и чисто, если поменять угол обзора. Раньше застройка этого района казалась ему неправильной, и он всегда ворчал, когда речь заходила об архитектуре этих зданий. Теперь он готов был взять свои слова обратно – он видел смысл в этом радиальном сплетении улиц, расходившихся бурлящими венами от сердца – станции метрополитена, квадратной и многолюдной. Он взмывал вверх и падал вниз, наблюдая, как ослепительный диск перескакивает из одного окна в другое. Отражая небо, стёкла окон казались голубыми глазами домов, чья серо-жёлтая штукатурка теперь выглядела, как крем на тортах. Казалось, если провести по ней пальцем, то она отслоится и намажется на кончике последней фаланги сладкой волнистой массой, которую можно будет слизнуть. И сами дома были, как торты – коржи этажей лежали друг на друге, готовые к ножу, и если бы какой-нибудь великан вонзил лезвие в светло-серую глазурь крыши, то наружу сразу бы потекла тёмная карамель. Василий снижался над ними, ожидая почувствовать сахарный запах, но лишь разгонял голубей, прятавшихся под карнизами.
Он пересёк широкую реку, ощетинившуяся мелкими кубиками льда, как какой-нибудь «Блю Кюрасау» с соломинками торчавших у берега свай, и оказался в историческом центре. Под ногами, маршируя, сменяли друг друга военные оркестры всех возможных архитектурных стилей, здания белели, синели, розовели и гипнотизировали вычурными завитками на своих фасадах. По узким тротуарам, прижавшимся к ним, толпясь, спешили куда-то люди – мелкие фигурки, точки разных цветов и две полоски болтающихся на шарнирах ножек. Василий снизился ближе к ним, полетев почти над электрическими проводами, но они не замечали его. И даже те, кто на секунду поднимал голову, тут же опускали её, словно и не летел в нескольких метрах над ними высокий, густобровый человек. Кстати, о бровях: Василий с каждой секундой всё яснее ощущал, что они двигаются произвольно, подёргиваясь на его лбу и будто вырываются из него, летя впереди тела. Он не придавал этому значения, зачарованный красотой распластавшегося под ним мегаполиса – он даже не хотел закрывать глаз, что уж там до каких-то бровей. Тем более, он знал, что они больше никогда не улетят от него. Никогда.
Брови подпрыгнули вверх, и Василий, изогнувшись рыбкой, тоже стал набирать высоту. Живописный дворец, окружённый геометрическим узором из чёрных кустиков, остался позади, и он увеличил скорость, улетая всё дальше от центра.
- Эй, - буркнул он. – Я хочу ещё посмотреть. В другую сторону! Да почему…
Он задрыгал руками, но тело не слушалось его. Оно летело в том направлении, куда указывали вытянувшиеся с кожей на лбу, будто прищепленные зажимами, брови. Василий начал догадываться, в чём дело.
- Послушай… - зазвучал вдруг знакомый голос. Он был тихим и хриплым, словно у простуженного человека. – Мне надо кое-что показать тебе.
Василий закатил глаза наверх. Он молчал, задумчиво приоткрыв рот, и вдруг слабо улыбнулся.
- И ты делал так каждую ночь?
- Да, - сказал Додхан. – Но сегодня последний раз.
Василий вздохнул. В нутре груди что-то тихо кольнуло.
- Неужели это правда?
- Да, хозяин, это так.
Вася неловко улыбнулся и отвёл взгляд, стараясь не думать о его словах. Ветер дул в его полузакрытые глаза, и он быстро заморгал. На ресницах проступила мелкая слеза.
- Не беспокойся, со мной всё будет в порядке, - Додхан старался, чтобы его голос звучал бодро, но лёгкая хрипотца выдавала его. – Ты просто должен кое-что сделать для меня. Я покажу.
- Всё, что угодно, - пробормотал Василий. – Проси всё, что угодно.
Они летели над мостом с двумя ажурными арками, поддерживавшими его над рекой. Как же эти мощные металлические дуги похожи на дуги бровей, подумал Василий. Арки упирались в центре моста в приземистые башенки, венчавшиеся куполами-маяками – совсем, как кисточки на внутренних скатах бровей.
- Мы почти добрались, - сказал Додхан.
Они пролетели огромный пустырь, завернули за длинный кремовый дом, нырнули в кроны деревьев. Старушка в колючем кандибобере, сидевшая на скамейке, открыла рот, увидев, как мужчина летит над ней
