Маршруткам не доверяю

Маршруткам не доверяю. Сидеть как в сундуке  и слушать  вечную свару  водителя с пенсионерами- увольте.

Троллейбус-  другое дело.  Восемь  утра. Сажусь у окна.

Напротив  две приятельницы с голубоватым перманентом, жестикулируя  перстнями на выстиранных старостью пальцах-  спорят  о вчерашнем спектакле.

Слева  капризничает   ребенок.  У  женщины  несчастливые  морщинки.

Рядом садится городской старик- пальто и трость, благородная бедность в чистом воротничке застиранной  голубой рубашки: «Позволите сударыня?»
«Сударыня»  с улыбкой  позволяет, театралки   ревниво замолкают.

Вторая остановка, третья и вот уже толпится люд, и рыхлая ,  одышливая  тетка  протискивается вперед, большая клетчатая сумка, лицо, залитое растерянным румянцем и темные подглазья больного сердца. Уступают место:«Ух».

А  сзади -  плюханье,  и смех, и приглушенный говор:
- Танька залетела …
- От тебя???
-Ща-аззз….
-Да ла-адно. Колись…
- Не на-адо… Я последний раз …   в конце июля…
-Ну ты смотри… А то…
Остановка: «Школа №12».Выходят. И кто бы тут не обернулся?...
Вышли   двое. Мальчишки- 10-11 класс. Влились в толпу у ворот. Мимо  топают в школу малыши. А  у этих похоже сбор у ворот. Возможно поездка  «на   яблоки». Или экскурсия?...

Смотрю в окно. Вышедшие   здороваются за руку с одноклассниками. Еще пятеро    толкаются, дурачатся,  кто-то курит , прячась за дерево,  осторожно  выглядывая учителей.
А  девочки стоят отдельно.

Хочется угадать «залетевшую» Таньку. Какая?  Та  грустная, что стоит на особинку и поддает  коленкой по рюкзаку ,  или та,  что отвернулась и ветер треплет спутанные  дреды,  а может та, что хохочет и стреляет глазенками,  и все трын-трава,  и так и пройдет по жизни,  и будет любима и бросаема,  и все легко-легко,  и быстрая походка,  и вся как пышечка :«так бы взял и съел» …

Остановка : вышли- зашли, поехали…
Встретилась глазами со стариком, тоже слышал, но о чем говорить… И не хочется.

К стеклу приклеился слетевший рыжий лист-  кататься по маршруту автовокзал-вокзал.

Зачем мне думать о   чужой Таньке?  
О трехмесячном эмбрионе с ресничками   и крошечным , но сердцем. О маленьких ручках и ножках и прижатых ушках. О том, как  тепло и счастливо тянуть соки из молодой упругой матки , и сосать крохотный пальчик, и  засыпать под бубнеж  вопросов к ЕГЭ...

Господи…если Ты есть… Ну сделай так,  как попрошу: Чтобы родился и ПОЛЮБИЛИ.

Мама Танька- сразу, и чтоб не оторвать от целования розовых пальчиков и сумасшедшей заботы.
И неожиданная  бабка, поклонница сетевого общения, чтобы стала  бабу-уушкой, и  любила просто : и за чумазую мордашку, и  за съеденную кашку…
А юный дед  сорока с чем-  то смешных, рыкнув на подчиненных и сняв строительную каску,  чтобы  мчался на вечернее купание. И принимая невесомое , любимое  до дрожи , в румяных щечках, ямочках и перевязочках, в трех  светлых пружинках над дедовым упрямым лбом,  ворчал, покрикивал  на неловкую в спешке жену и бабку , что полотенце – греть…хотя бы утюгом! И  млел! От первых слюнявых поцелуйчиков  ясноглазого  чуда в ползунках…

Господи…
Если Ты  есть…
Сделай ТАК …
И даже  если …
Сделай все равно…