молоком, и ничего вкуснее этой еды не было на свете. А потом на печку приходил рыжий кот Кузьма и точил свои когти о митькины валенки. У бабушки всегда были только рыжие коты, она называла их «родными». Все Семечкины отличались огненным цветом волос и не обижались, когда их называли «рыжими». Потом, будучи студентом мединститута, Митька решил научить бабушку печь пиццу, он сам делал начинку, а бабушка – тесто. Пицца получалась тоже какая-то необыкновенно вкусная. Бабушка называла пиццу «ватрушка с колбасой» и очень жалела итальянский народ, на земле которого не растет картошка.
Семечкин вздохнул и подошел к последнему дому, где жили Петровы.
- Ой, Зоя, смотри, это наш доктор, Дмитрий Иванович идет! Здравствуйте, Дмитрий Иванович! Вы уж меня извините, что вызвала вас. Нет, Степка поправился, носится как оглашенный. Это сестра с мужем приехали, они каждый год на рождественскую ярмарку со своим промыслом из деревни едут, так этот их сын, племянник мой, Витька разболелся. Кашляет, как филин ухает,- затарахтела мама Степы Петрова.
-Кто ухает, какой филин?- ничего не понимая, Семечкин стряхивал снег на широком крыльце, чтобы войти в дом.
-Да племяш мой, Витька, «скорую» решили не вызывать. Что они скажут – отправляйтесь в деревню. А вас мы давно знаем, вы точно его на ноги поставите до праздника, - продолжала Петрова извиняющимся тоном.
- Мм, да…Понятно, где ваш Витька?- вздохнул Семечкин, наконец, услышав взволнованную речь тети деревенского Витьки. Тут из-за портьеры выглянула круглолицая женщина, видимо, мать этого самого Витьки. Она подталкивала перед собой худенького бледного мальчика лет шести, который в подтверждении теткиных слов громко закашлял. Потом вытаращился на рыжую шевелюру доктора и два раза громко чихнул.
-Иди сюда, тебя Витей зовут? Буду беседовать с твоим кашлем,- сказал Семечкин, доставая фонендоскоп.
-Это как это?- опять вытаращился Витька.
-Да вот так, ты молчи и дыши, а он мне все расскажет про себя, - ответил Семечкин, простукивая ребенка и начиная слушать его. – Ну что же, все с вами ясно. Будем лечиться.
-А что вам кашель рассказал?- не унимался Витька.
- Что он сухой, далеко в тебя не проник, в легких чисто, ты не пускаешь его, и он хочет быстро тебя покинуть,- серьезно ответил Семечкин, подавая рецепт Витькиной маме.
- Спасибо, доктор! Вы уж нас извините, простите, что мы с не вашего участка и, вообще, не из города. А температуру сбивать? Держится она небольшая.
- Нет, если ему не мешает, сбивать не надо, начинайте лечение и температура нормализуется, - Семечкин уже направлялся к выходу.
- Подождите, доктор,- за шторой было какое-то шевеление и громкий шепот двух голосов – мужского и женского. Было слышно, как Витькина мать кого- то уговаривает и что-то настоятельно тянет на себя. Потом штора решительно распахнулась, и Семечкин увидел перед собой не только Витькину мать, но и его отца. Крупный мужчина с большими руками смущенно протягивал ему его давнишнюю новогоднюю мечту – валенки, светло-рыжие, с невысокими голенищами, красиво расшитые по краям.
-Вот, возьмите подарок от нас, к празднику, сами валяем, это наш семейный промысел. От всей души, не обижайте, - Витькин отец облегченно выдохнул от такой длинной и непривычной для него речи. А Семечкин и не собирался обижать его. Он взял долгожданный подарок и ловко обулся. Теперь со своей рыжей шевелюрой и бородой в валенках он был похож на какого-то сказочного героя. Витька и Степка, непонятно откуда появившийся, захлопали в ладоши.
-Ну, чисто, гном лесной,- не выдержала Витькина мама, потом спохватилась и закрыла ладонью рот, а все засмеялись. А Семечкин - громче всех, еще и притопнул в новом валенке.
- Вот спасибо! Вот это подарок!- сказал он, любовно оглядывая обновку. Потом быстро собрался, и, скатившись с крыльца, весело зашагал по чистому снегу.
А Витькин отец долго смотрел ему вслед и стыдился своей минутной, внезапной накатившей на него жадности. «Валенки недешевые, по четыре тысячи в прошлом году уходили мужские, кто на рыбалку, кто на охоту брал»,- так думал он, пока чей-то звонкий шлепок по лысой макушке не привел его в чувство. Тогда он потряс головой и вытащил в подарок самую удачную, как он считал, пару.
А маленький ангел сидел на крыше дома и растирал снегом ушибленную о твердую голову мастера розовую ладошку.
Курица по-кутузовски
От преподавателя Климкина ушла жена, прихватив все самое ценное, что они нажили за год совместной жизни. Оставила только белое верблюжье одеяло, мягкое и теплое, в которое Климкин завернулся по самые уши и лежал, не шелохнувшись. Он лежал и думал про белых верблюдов, из шерсти которых было сделано такое замечательное одеяло. Представлял, как их караван белым облаком двигается по желтой пустыне. Будильник в телефоне уже дважды пытался разбудить Климкина и напомнить ему о зачете, который надо принять у студентов, не сдавших его с первого раза. Но Климкин не хотел думать о зачете, он хотел проводить верблюдов до первого оазиса, поплескаться в свежей воде и посидеть с ними в тени деревьев.
Будильник в третий раз безжалостно возвестил о начале рабочего дня. Климкин заставил себя подняться, умыться, побриться и выйти из дома. Настроение у Климкина было самое безрадостное, даже свежий воздух и легкий новогодний снежок не могли его изменить. Кое-как притащившись на кафедру, Климкин с неудовольствием встретил стайку студентов, терпеливо ожидавших его. Пересиливая отвращение к работе и к жизни вообще, Климкин начал принимать зачет. Он никого не слушал, просто через несколько минут прерывал студента и коряво вписывал слово «зачет» в очередную зачетную книжку на радость измученных зачетной неделей студентов. Наконец, остался последний студент Лобачев. Он пришел на зачет с большим рюкзаком, видимо, чтобы сразу после сдачи хвоста отправиться на вокзал или в аэропорт. Когда он вынимал зачетку, вместе с ней выпал билет на поезд, где было ясно пропечатано, что он едет до Туринска. Климкин вздрогнул, прочитав название города, и спросил Лобачева:
- Так ты что, из Туринска? В какой школе учился?
-Из Туринска, вторую закончил.
-Я тоже во второй учился. Жива еще Варвара Ивановна?- спросил Климкин, вспоминая крупную громогласную женщину, директора школы, плывущую по школьным коридорам, как ледокол.
-А что ей сделается? Работает, - ответил Лобачев, удивленного рассматривая Климкина.
-Вот учитель! Благодаря ей я в математики пошел!- воскликнул Климкин.
-Да, математику она знает, с ней всегда было интересно,- вздохнул Лобачев, вспоминая скучные лекции Климкина, вроде и предмет знал, а как-то пресно все рассказывал.
-А от меня жена ушла,- неожиданно сказал Климкин будничным голосом.
У Лобачева никогда не было жены, да и девушки, честно говоря, тоже не было. Правда, ему нравилась одна с потока, Изабеллой зовут, а так – Белкой. Некоторые ее считали толстой, а Лобачев так не считал. Просто фигура у нее значительная. И все, что полагается у нее есть - грудь, бедра, попа. И копна черных волос в придачу. Не то, что эти куклы Барби – взгляду не за что зацепиться!
- Ушла жена,- повторил Лобачев. - Значит, не ваша жена была. Забейте!
- Почему не моя? – удивился Климкин, автоматически вписывая «зачет» .
-Так, не ваша. Поняла, что она не ваша, и ушла. И правильно сделала, - убежденно сказал Лобачев.
- А моя жена, где же?- растерянно спросил Климкин, вытаращившись на студента.
-Да где-то рядом, недалеко. Все, что человеку надо – рядом находится. Правда, иногда надо отъехать, чтобы издалека рассмотреть,- мудро сказал Лобачев, студент второго курса, бодро застегивая рюкзак, куда только что положил зачетку.
Климкин оделся и вышел из университета, обдумывая слова Лобачева, от которых у него на душе почему-то стало легче и веселее. Он вдруг заметил и легкий пушистый снежок, и праздничную иллюминацию, и людей, торопливо бегущих, нагруженных подарками и припасами к праздничному столу. Только сейчас Климкин вспомнил про свой пустой холодильник. Поэтому, вынырнув из метро, Климкин по пути купил на улице бутылку шампанского, пакет с мандаринами и не успел оглянуться в поисках еще чего-нибудь вкусного, как кто-то схватил его за рукав.
-Купи курицу, мил человек. Деревенский бройлер! Курица ядреная, запашистая, чистый мед! Последняя осталась, точно твоя!- пожилая женщина в толстом платке почти насильно совала в руки холодную тушку.- Смотри, какая гладкая, лучше всякого гуся! Бери, говорю! Пакета, правда, нет, так в сетке дотащишь!
Климкин не успел оглянуться, как увесистая дичь дополнила его покупки для новогоднего стола. Нагруженный своими приобретениями, Климкин уже почти приблизился к своему подъезду, как что-то теплое, лохматое, когтистое свалилось ему сначала на голову, потом на плечо, а потом зацепилось и повисло на сетке с курицей.
-Кутузов! Вот молодец! Сам с дерева спрыгнул, без помощи, и сразу к птичке!! Вот нюх у кота, если пожрать - он тут как тут!- раздался звонкий со смехом девичий голос.
Климкин увидел как в его «ядреную» курицу вцепился лапами лохматый полосатый кот и уже успел отодрать кусок кожи. Один глаз у кота был слегка прикрыт, будто подмигивал девушке, бегущей к нему.
- Это кот Кутузов, в нашем подъезде живет, знаете, наверное. Собаки его на дерево загнали, полдня просидел, бедняга! Еще бы сидел, если бы не ваша курица!- говорила светловолосая девушка, смеясь, отрывая от курицы поочередно лапы полосатого разбойника. – А с курицей ничего страшного, вот здесь срежете немного и в духовку, все зарумянится. Жена приготовит, пальчики оближете!
-Ушла от меня жена, а я куриц готовить не умею, - сказал Климкин бесцветным голосом.
- Ушла, вот так дела! Ну, давайте, я вам курицу приготовлю, я ведь соседка ваша по площадке, снимаю однокомнатную, вы же меня, наверное, помните,- сказала девушка.
- Соседка? Нет, не помню, - честно сказал Климкин, и ему стало очень стыдно, что он не знает соседей и не знает подъездного кота Кутузова.
-Так давайте знакомиться. Я - Венера Сундукова. Вот имечко! Самой смешно, родители Венерой назвали,- девушка засмеялась, уже который раз за короткую встречу. – Я в аптеке работаю, завтра во вторую смену, а курицу я вам с утра запеку! Это будет у нас курица по –Кутузовски, раз наш Кутузов свою лапу к ней приложил.
Теперь уже засмеялся Климкин, он вдруг представил, как нелепо смотрелся с котом на голове и с курицей в сетке и каким дураком выглядел перед котом Кутузовым, девушкой с космическим именем Венера и студентом Лобачевым.
А Лобачев тем временем дремал на верхней полке под стук колес и представлял, как после сессии подойдет к Белке и пригласит ее в кино. Маленький ангел дремал рядом с ним на подушке, размышляя о характерах полосатых котов.
Снегурочки
-Вот идиот, гад, убью тебя, подлюга! И так каждый раз, каждый раз, одно и то же! Только войди в квартиру! Мало не покажется!!!- чей-то визгливый голос не унимался за дверью.
-А ты правильно адрес прочитала? Мы, вообще, сюда попали? Нам только драки не хватало, еще целый день работать, - сказал Дед Мороз Снегурочке, которая разворачивала список
