Час доверия

Час доверия.      
     
       Она смотрит в окно, замерев на подоконнике, напоминая заколдованную морозом фарфоровую куклу. А на зимней улице, под сокрушающими ударами его неожиданной и горячей откровенности, колется и тает лед.
- Как давно мы знакомы, год? Нет, больше года, год и четыре месяца. Видишь, я помню! Я помню… Жизнь, судьба, Боги и черти подарили мне возможность видеть тебя все эти шестнадцать прекрасных, волшебных, невероятных месяцев. Не часто, раз в неделю, но я бываю счастлив! Знаешь, это так странно и интересно – быть счастливым только пятьдесят раз в году. Как удар скальпелем под левое подреберье. Резкое, ноющее счастье! Среди серой анестезии, преследующей меня в остальные дни…
Заклятье спало, она закурила – скучно и некрасиво. Царапнула холодным хрусталем из-под каштановой челки.
- Ты говоришь, как доктор…
Голос у нее вязкий и томный, но с каким-то хрипловатым нервом-зверьком, всегда готовым ударить, ужалить, укусить.
- Нет, что ты! - мягко улыбается он, - как пациент, излеченный тобой от долгой болезни! От иллюзии, что любви нет. Знаешь, что самое страшно в иллюзиях? То, что они становятся реальностью.
Она молча курит, только по-кошачьи кутается в серую кофту, как будто по маленькой комнатке прогулялся январский ветерок, играющий за окном с веселыми снежинками.
- И, знаешь, я доверяю тебе. Это очень важно – верить. Знать точно, наверняка! Пусть это банально и не модно, но я знаю, что чувствовать полное доверие – одно из высших наслаждений.
- Доверять можно только в одном случае, - тихо возражает она.
- В каком? Самому себе?
- Нет. Верить можно только человеку, которого очень хорошо знаешь. Знаешь, когда он врет, а когда – нет.
- Я доверяю тебе, потому что люблю…
Она отвечает не сразу: смотрит на часы, раздраженно тушит сигарету в старой пепельнице и свешивает ноги с подоконника.
- Час почти кончился. Или я ухожу, или плати за следующий.