Настроение испорчено на все праздники. Да что там, на праздники – на всю жизнь. Мама сказала бы: «Не преувеличивай!». Грета не умела не преувеличивать, такой уж чудной характер – внешнее спокойствие и внутренние шторма каким-то странным образом уживались в ней.
Проскочила мимо автобусной остановки. Неохота толкаться в маршрутке. Наверняка, кто-нибудь из тётушек окажется в салоне и начнёт расспрашивать о «подруге». «Тоже мне, подруга!» – сердилась Грета.
«Что, в конце концов, произошло?», – сказала бы мама.
Всё! Всё произошло, что могло быть плохого! Вспомнила красивое насмешливое лицо Катьки и её первые слова:
– Гришка! Ты?
Именно из-за этого ужасного прозвища она сменила данное родителями имя Агриппина. Собственно, и в город уехала из посёлка, где её все знали, от «Грипа, Груня, Глаша…». И вот, здрасте!
– Ты тоже здесь работаешь?
Тоже? Грета лучшая работница, три года делает ответвители почти без брака, что большая редкость. А эта стрекоза и замужем побывала, и в столице счастья поискала, даже в модельный бизнес пыталась пролезть. Теперь вот прискакала по проторенной Гретой дорожке в их городок и делает вид, что удивлена встрече.
– Как, вы говорите, её зовут? – колкий Катькин смех, – да какая она Грета? Гришка, ты посмотри на себя!
Круглые Гретины щёки залил румянец обиды, глаза чайного цвета сощурились, сдерживая слёзы.
– Ну, я не знаю, – рассуждала подруга, – Грета должна быть высокая, тощая, непременно с гладкими белыми волосами. Ты же полная противоположность!
Самое ужасное, что Катькины речи слышал их мастер Алексей. Он ждал окончания разговора, чтобы проводить новую работницу к её боксу и показать элементарные операции, которые та должна выполнять на первом этапе.
Лёша… Тихий скромный парень, который обычно скользил по цеху, не поднимая глаз на лица многочисленных девушек, никогда не отвечал на шуточки, тем более не заигрывал, оставаясь загадкой для всех. Теперь он широко улыбался, с любопытством разглядывая новенькую.
Лёша… Невысокий подтянутый сероглазый брюнет, который почему-то ассоциировался в Гретином сознании с князем Андреем Болконским. Неужели так сразу, с первого дня, ветреная Катька возьмёт его в оборот?
Грета почти бежала мимо нарядных витрин. Ни гроздья синих гирлянд, ни серебристые ветви ёлочек, ни объёмные снежинки на тонких шнурах не привлекали её внимания. Хотелось поскорее к себе, броситься на диван, зарыться в подушки и прореветься как следует.
Вот он величественный дом, называемый в народе сталинским – высоченные потолки, просторные лестничные площадки. Поднялась почти бегом на четвёртый этаж, даже запыхалась немного. Звякнула связкой ключей.
– Звонарёва? – На один пролёт выше у окна стоял молоденький полицейский.
Грета судорожно кивнула, хотя это не её фамилия. Звонарёва Дина Петровна сдавала ей квартиру. Мужчина радостно заулыбался и сказал в сторону:
– Иди сюда, пришла твоя тётя.
Показалась девочка лет четырёх, одетая в белую шубку и такую же шапку. Глаза огромные, синие. Такие огромные, что не понятно, как они помещаются на маленьком белом личике. Участковый подхватил ребёнка, сбежал вниз и поставил девочку рядом с Гретой.
– Хорошо, что вы пришли, мне надо срочно… Короче, вот! – Он стянул с плеча лямку и передал девушке рюкзачок. – Тут её вещи. Мать в реанимации, больше никого из родственников на месте нет, все разъехались.
Он побежал вниз и уже невидимый крикнул:
– С наступающим!
Грета не ответила, она любовалась на ангела, поднявшего на неё глаза цвета чистейшего неба.
– Тебя как зовут?
– Мила.
– Меня Грета.
– А по-настоящему? Герда сказочное имя.
– Почему не сказала дяде, что я не Звонарёва?
– Ты мне понравилась.
– Круто. Заходи.
Девочка сама развязала шарф, расстегнула пуговки и выбралась из шубки. Завозилась с молниями сапожек, Грета помогла ей разуться.
– Есть хочешь? Иди, руки помой.
Сама прошла на кухню. Надо было всё-таки в магазин заглянуть, нечем ребёнка кормить. Хотя, кто же знал?
Мила забежала с упаковкой йогурта.
– Герда! Вот. Я из дома взяла.
– Молодец. Только я не Герда, а Грета. Булку будешь?
– Буду. Имя у тебя странное.
– Обычное имя. Можешь Ритой называть, если так удобнее.
– У нас в группе есть Рита. – Мила сидела за столом и осматривалась. – Она дерётся.
– Я не дерусь, – шутливым тоном сказала Грета.
– Хорошо, – серьёзно отреагировала девочка.
– Теперь надо позвонить Дине Петровне, пусть приезжает за тобой.
Хозяйка не отвечала, пришлось слать сообщение. Через несколько секунд булькнул ответ: «Я в Чехии. Роуминг. Выйди в скайп»
Только теперь Грета испугалась. Что же это получается? Куда девать свалившегося с неба ребёнка? Первой обожгла мысль о праздничном вечере с танцами и фуршетом. Она так рассчитывала на него! Непринуждённая обстановка, конкурсы, шампанское, музыка. Почти уверена была, что пригласит Лёшу на танец… Быть может, он захочет проводить её до дома. Препятствие в виде Катьки казалось теперь малозначительным.
В скайпе Звонарёва откликнулась быстро. Она не давала Грете сказать ни слова, застрочила не хуже швейной машинки «Зингер».
– Гретти, милая, ты так меня обяжешь… Пойми, совершенно не к кому обратиться… Пожалей крошку… Я обязательно возмещу тебе затраты.
– Дина Петровна, – вклинилась в словесный поток Грета, – я домой хотела на праздники поехать. Куда же я с ней? Всем не объяснишь, откуда взяла ребёнка.
Её доводов не слышали. Хозяйка, заверив, что при первой возможности поменяет билет и вылетит в Россию, пробормотала ещё несколько бессмысленных фраз и переключилась на Милу, которой велела во всём слушаться тётю и вести себя хорошо.
Желание прореветься вернулось с новой силой.
Детский сад, куда ходила девочка, оказался неподалёку. Воспитательница оглядела Грету с головы до ног и сказала строго:
– У нас короткий день. Заберёте не позже двух, спать укладывать не будем.
Грета механично кивнула и поплелась на работу. Она уже мысленно простилась с мечтой отпраздновать Новый Год в компании сотрудников, а теперь стало понятно, что даже на официальную часть, где ей должны вручить грамоту за отличную работу, она не попадает. «Может, оно и к лучшему, – уговаривала себя, – лишь бы не видеть Катькиных потуг по охмурению мастера». Эта мысль оказалась ошибочной. Увидеть всё-таки пришлось. Отработав, как положено, до обеда, Грета вышла за ворота предприятия и услышала:
– Гришка! Давай к нам! – приоткрыв дверь тёмного фольксвагена Катька улыбалась, показывая белейшие зубы, – иди скорей, не тормози! Лёша подвезёт нас.
Грета подчинилась, хотя сразу пожалела об этом. Сидя на заднем сидении и слушая трескотню подруги, она грызла себя: «Зачем я только согласилась? Мало унижений?» То, что Катька на второй день работы оказалась в автомобиле начальника, было за гранью понимания.
Ничего не могла поделать с собой, не отводила взгляда от Лёшиного лица. На Катьку он как будто не обращал внимания, но и на Грету в зеркало не смотрел. С полуулыбкой слушал болтовню пассажирки и слегка поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, отслеживая пути других автомобилей и особенно безрассудных пешеходов, забывших вдруг все правила и ныряющих под колёса в самых неожиданных местах.
– Супер, Лёша! Ты просто молодец, что нас с Гришкой подбросишь! Мы ж девушки, должны нафуфыриться, а времени так мало! – тронула Катька локоть водителя и тут же повернулась назад, – Ты новое платье купила? Моё увидите, обзавидуетесь! Вырез во! Честное слово! Я в нём – звезда, хоть сейчас на красную дорожку!
У Греты в голове вертелась шутка про красные фонари. Смолчала, смущаясь своей растущей ненависти.
– Остановите здесь! – громко сказала она, – Мне за ребёнком в садик.
– Что?! – Катька вытаращила глаза. – У тебя ребёнок?
Грета не ответила. Она дождалась, когда Лёша остановит машину, и выбралась из неё, буркнув:
– С Новым Годом вас.
Побежала, не оглядываясь. Ей казалось, что автомобиль стоит, а Катя и Лёша смотрят вслед, обсуждая странную новость. Хотя, зачем им стоять? Времени не так много. Подруга спешит, ей надо в порядок себя привести, и Алексею, наверное, не терпится надеть новый костюм и яркий галстук, чтобы соответствовать.
Потянулись праздничные дни. Спали до полудня, смотрели телевизор, гуляли. Игрушек в доме не было, свои девочка не захватила. Грета хотела купить что-то, но Мила не соглашалась. Она вела себя не так, как, по представлениям Греты, должен бы вести себя четырёхлетний ребёнок. Печальные льдинки большущих глаз наводили на мысль, что как раз из таких белокожих малюток вырастают снежные королевы. «А я так и останусь навеки Гердой, потерявшей своего Кая».
Играли в шашки, Мила оказалась докой, обыгрывала соперницу. Нашли ещё нарды. Пришлось скачать правила из интернета и освоить эту игру. Здесь силы были равны.
Поначалу Грета ждала Дину Петровну, надеясь всё-таки навестить, но вот уже Рождество наступает, а хозяйки всё нет. Как ни странно, отдохнула девушка за эти дни куда лучше обычного. На душе было спокойно. Никто не расспрашивал, не укорял, не давал советов. Частенько Грета любовалась на спящего ребёнка или наблюдала, как Мила играет щенком, которого сделали из одинокого носка и старой перчатки, набив ватой. В такие минуты она горько вздыхала: «Будет ли у меня когда-нибудь дочка?»
Вечером шестого января девочка спросила:
– Грета, мы с тобой пойдём завтра в храм? – В её глазках светилась не то тревога, не то упрёк.
– Ты хочешь?
– Мы с мамой всегда ходили на праздник.
– Хорошо. Пойдём.
В здешнем храме Грета ещё не бывала. Обычно на праздники уезжала в родной посёлок и там ходила в церковь с мамой и сестрой. Девочка оказалась опытной прихожанкой. Её многие знали. Здоровались, ласково сочувственно улыбались, дарили конфеты и мандарины.
Когда служба закончилась, Грета вдруг услышала за спиной знакомый голос:
– Милочка! С кем ты здесь?
Оглянулась, увидела Алексея, присевшего на корточки перед девочкой. Та указала на оторопевшую спутницу.
– Ты? С праздником! – Лёша встал, приблизил лицо и вдруг расцеловал в щёки. В одну, в другую и снова в первую.
Грета так растерялась, что не догадалась чмокнуть в ответ его колючки.
– Пойдёмте? Милёныш, там ёлка во дворе, – сказал Алексей как ни в чём ни бывало.
– Я видела, – радостно откликнулась девочка и побежала к выходу.
– Кем ты ей приходишься? – спросил Лёша, когда они спускались по ступенькам крыльца.
– Никем. Моя квартирная хозяйка какая-то дальняя родственница. А ты?
– Соседи по площадке. Бедный ребёнок! Три года назад отец погиб в аварии, теперь мать какой-то лихач сбил. Страшно подумать, если б Мила была с ней…
– Как она, мама её, не знаешь?
– Слышал, в себя пришла, но к ней ещё не пускают. Говорят, прогноз хороший, – Лёша, наблюдая за копошившимися в сугробе малышами, сменил тему, – я думал, ты к своим поехала.
– Не захотела ребёнка по автобусам таскать, простудится ещё, – Грете стало неловко от сказанной полуправды, и она заговорила о другом, – как повеселились?
– В смысле?
– Вечеринка удалась?
– А-а… – Лёша помахал рукой Милочке, которая пыталась организовать из малышей хоровод вокруг ёлочки, но все почему-то падали и кувыркались в снегу, не желая идти чинно. – Я не был. Знаешь ли, не по душе мне эти
