ЧУЖАЯ РУКА

дома, и мы услышали, как хлопнула калитка.
Главный поднялся, сжал кулаки и пошёл на съёжившегося ассистента.
- Как ты посмел, ни с кем не посоветовавшись, - гремел он, а я собрал фотографии и навсегда покинул дом, в котором только что убили мечту.

В воскресенье я позвонил Николаю и передал ему совет экстрасенса.
- Бросьте ваше мракобесие, товарищ кандидат наук. И как только ты сдал минимум по философии? Все эти «херомантии» чистой воды хреновина. У нас в ящике диспансеризация каждый год. Три месяца назад последнюю проходил. Годен к строевой!
- Тебе решать, Коля. Как говорится, за что купил …   Бывай и здоровья тебе.
На том и расстались. Две следующие ежегодные встречи однокурсников я пропустил, не до того было, но третью, десятилетие выпуска, пропустить не мог. На юбилей слетелся почти весь наш курс со всех городов Союза, но Николая не было.
- Где Виноградов, - строго допрашивала Вадима Таня Титова, бессменная староста нашей группы, примчавшаяся аж из Иркутска, - опять прогуливает? Ты же с ним в соседних помещениях работаешь, должен знать.
- Я спросил, придёт ли, - оправдывался Вадим, - а он неопределённо хмыкнул и сказал, что ему с кем-то посоветоваться надо. Он вообще чудным стал в последнее время.
Для празднования юбилея был снят отдельный зал в ресторане, и мы дружно устремились к накрытым столам. Праздновали мы недолго, часа полтора, не больше.
- Наших бьют! – ворвался в зал Вадим, - Какая-то пьянь из общего зала стала к Титовой приставать, ну и …
Он потрогал стремительно набухающий фингал, а мы бросились в общий зал, где надрывался оркестр, и находилась площадка для танцев, превращённая в арену гладиаторских боёв. Следующие шесть часов мы провели в милиции, давая объяснения и подписывая протоколы.

Вечером я позвонил Николаю.
- Ты почему юбилей прогулял? Титова тобой недовольна.
- Мне не рекомендовали на него ходить, - смущённо ответил он, - сказали, что ничего хорошего там не будет.
- Кто же такой проницательный?
- Мой экстрасенс, - твёрдо ответил Николай, давая понять, что для него это серьёзно и шутки на сей счёт неуместны.
- Виноградов, - ахнул я, - ты и экстрасенсы понятия несовместимые. А ну рассказывай всё без утайки!
И Колька рассказал. Подошла следующая после нашего разговора диспансеризация и он, желая утереть мне нос, напросился на исследование внутренних органов.
- Есть жалобы, боли, дискомфорт? – допытывался врач.
Колька отвечал неопределённо, врач мял ему живот, ничего не находил, но направление на УЗИ выписал. Результаты обследования повергли Николая в шок – на брыжейке тонкой кишки обнаружилась довольно приличная опухоль. В больнице установили, что опухоль доброкачественная и, не задумываясь, сунули Кольку под нож.
Очнувшись от наркоза, он обнаружил себя в небольшой палате на две койки, где строгий доктор терпеливо внушал худенькой старушке:
- Поймите, мы сделали всё, что могли, всё вырезали и почистили, и дальше будем делать всё, что возможно, но самое сложное, - это выхаживание и тут очень многое зависит от самого больного, - доктор посмотрел на соседнюю койку, - от его организма, от его желания жить, в конце концов. Мы не боги, так что обещать ничего не могу, наберитесь терпения.
Как выяснилось позже, старушка развила бурную деятельность, подняла на ноги всех знакомых и вышла на экстрасенса, согласившегося энергетически поддержать её мужа.
Она рассказала всё это Кольке и жалобно попросила:
- Подмогни, сынок!
- Чем же я могу помочь, когда мне самому по два раза в день обезболивающие колют?- изумился он.
- Можешь, - старушка сменила тон с просительного на деловой, - дело простое.  Знахарка сказала, что должна приходить четыре раза в день на полчаса, а посещения здесь только вечером разрешены. А «тяжёлым» круглосуточный пропуск выписывают, но только один. Выпиши нам второй пропуск на себя, - снова сменила она тон, - а я за тебя молиться буду.
- Пожалуйста, только не очень я в знахарей верю.
- Я тоже не очень, - не стала спорить она, - но тут дело такое. Я и в храме службу заказала, и свечки всем святителям поставила, может и знахарка чем поможет. Ты только доктору не говори, а то ещё обидится, неровен час.

Старушка сбегала, оформила пропуск и уже после обеда в палате появилась знахарка.
- Я у дверей покараулю, не дай Бог увидит кто, - сказала старушка и шмыгнула за дверь.
Колька с интересом наблюдал за «шаманством» знахарки, которая, то простирала над больным руки, то трясла ими, словно сбрасывая что-то на пол, бормотала невразумительные заклинания и снова простирала. Через полчаса она поднялась и исчезла за дверью, чтобы вернуться вечером, и на следующее утро, и ещё, и ещё …
Через три дня старику заметно полегчало.
- А мы молодцы, - похвалялся доктор на утреннем обходе, - верную реабилитацию выбрали.
Старушка смотрела на него влюблёнными глазами и беспрестанно кланялась.
Вечером знахарка сказала, что в следующий раз заглянет через день, но уверена, что больной в её услугах больше не нуждается. Старушка равнодушно согласилась, а знахарка повернула стул к Николаю.
- Ну, а с тобой что? Почему так медленно выздоравливаешь? Дай-ка я тебя посмотрю.
Она протянула к нему руки, закрыла глаза и несколько минут молча крутила ладонями перед его лицом.
- А тебя ведь наказали, - уверенно сказала знахарка, - не знаю, кто и за что, но что наказали, это точно. Думай, вспоминай, что натворил, кому дорогу перешёл, или куда свой нос сунул. Как поймёшь да покаешься, так сразу на поправку пойдёшь.

Она пришла через день, минут пять «пошаманила» над стариком, сказала, что больше не придёт, что всё теперь будет хорошо, насмешливо глянула на скептически поджатые губки старушки и подсела к Николаю.
- Ну, как, разобрался в своей вине?
- Не знаю. Всю жизнь перебрал, ничего не нашёл. Разве только это? – и он рассказал ей про цыганку на вокзале.
- Очень даже может быть, - согласилась знахарка, - очень даже.
Она протянула к нему ладони и едва слышно зашептала что-то.
- Наказание твоё было разовым и не тяжким. Попроси прощения у той, первой, цыганки и скоро выздоровеешь без последствий. Ну, будь здоров и не греши больше.
- А можно я с вами свяжусь после больницы? – неожиданно для самого себя спросил Николай.
Знахарка внимательно посмотрела на него, записала телефон на краю газеты и ушла.

- С тех пор я постоянно к ней обращаюсь за советом, и она меня ни разу не подвела.
- Например?
- Да хоть диссертацию взять. Вызывает меня наш завлаб и предлагает тему. Всё в ней хорошо – и интересная, и перспективная, и шеф сам научным руководителем будет, а она говорит: «Откажись, пустые хлопоты». Я отказался и взял себе другую тему с другим руководителем. Шеф рассвирепел, пообещал, что не быть мне кандидатом, и передал тему другому парню. Только вот наверху кто-то воспротивился, и тему не утвердили. Они год ходили, уговаривали, а когда почти пробили тему, у шефа инсульт приключился, парень тот год из жизни вычеркнул, а я через годик защищаться буду, да и руководитель мой завлабом стал. Так-то. Вот и на юбилей она мне идти не рекомендовала. Как прошло, кстати, нормально?
- Нормально, если не считать трёх разбитых носов, фингала под глазом твоего Вадима, порванного платья Титовой и шести часов в милиции.
- Вот видишь, - обрадовался Колька, - и здесь она не подвела.
- Кстати, пока не забыл, Титова в июле зовёт всю группу к себе. Соблазняет роскошным отдыхом на берегу Байкала, обещает обеспечить всех палатками, утварью и всем прочим. Мы решили ехать. Ты как, с нами?
- Заманчиво. Надо с Жанной Исмаиловной посоветоваться, - смущённо пробормотал Виноградов и положил трубку.