самый Главный. То, что он самый главный ни у кого из зрителей не вызывало сомнений – это подчеркивалось тем, как на него смотрели остальные, и целился в «кабана». Тот же стоял, продолжая дружелюбно рассматривать Главного, очевидно, и не подозревая, что смотрит в глаза своей смерти. Сцены разыгрывались неторопливо, давая возможность зрителям проникнуться ощущениями и чувствами, как кабана, так и его потенциального убийцы. Вдруг убийца опускает руки с ружьем и улыбается кабану. Это приводит в недоумение остальных, стоявших у него за спиной. Они практически возмущены – законная добыча может уйти. Но Старший, или Главный, как хотите, делает еще один неразумный с точки зрения своей свиты шаг, он отбрасывает ружье и раскрывает объятия навстречу «кабану». Тогда один из свиты вскидывает ружье и целится в кабана. Главный, почувствовав недоброе, поворачивается лицом к свите, раскинутые руки, только что изображавшие дружественность по отношению к кабану, превращаются в жест его защиты от своей свиты. Стрелок целится, конечно же, в кабана, но чтобы в него попасть заряд должен пройти через Главного. Звучит выстрел, затем еще… стреляет уже вся свита, и все пули попадают в главного. Кабан убегает…. Дальше апофеоз сцены – Агония. На глазах зрителей слезы. Все сцены Все миниатюры Спектакля длились не более сорока пяти минут. …
После наших сцен Доктор поздравил меня с успехом. Он даже слово такое сказал «с этим событием». Он сказал мне: «Вы настоящий профессионал, жаль будет с вами расставаться, но вам … надо расти!» Я в эту ночь с трудом заснул. Я думал, Господи, как же я мог, не додумав всего до конца, до самого что ни на есть честного конца, каким бы он ни был, как же я мог проделать эти дилетантские по содержанию попытки Ухода? Даже не додумав и не отчувствовав все до конца, я, профессионал?
На следующий день текущие обходы и обследования Персонал ждали сюрпризы. Якобы больные, из тех, кто присутствовал на премьере, вели себя тихо, лежали на кроватях, отвернувшись лицом к стенке, стояли у окна, вперив взгляд наружу, с глазами, поднятыми к небу. Небо было голубое, по нему катили себе нежные облачка.
Когда врач, удивленный и настороженный необычной статикой представшей перед ним картины в палате, обратился к лежавшему на кровати «психу» с вопросом: «Ну, как дела у нас, господин премьер-министр?» Тот посмотрел на него внимательно и ответил: «Я больше не премьер-министр». Врач был ошарашен: «А-а-а-а… кто же вы, простите?» «Я подал в отставку, - затем немного подумал и добавил. – Всем Кабинетом». «Вот как, - только и смог вымолвить Врач. Но в следующий момент профессиональные навыки взяли свое, и он опять изменившимся сладким голосом спросил: «Что, согласились на президентскую республику? Вот так, просто, без борьбы?» Президент, стоявший у окна, повернулся к Врачу и ответил за Премьера: «Я тоже подал в отставку». «Ага, не растерялся, - Врач. – Значит, у нас теперь будет парламентская республика». «Да нет, же, – с некоторой досадой откликнулся Председатель парламента. – Парламент самораспустился». «Но… это же… нас же в таком случае ждет анархия! А вы подумали о людях, о народе?» Спикер ухмыльнулся: «Мы последним Актом передали всю власть народу!» «Так что мы теперь просто народ!» - торжественно добавил он.
…………………………………………………………………………………………………
Мой Врач оторвал глаза от текста, посмотрел на меня (на автора) и спросил: «И что? Это все?» - «Нет, - ответил я. – Еще много есть, но я не все… записал». Возникла пауза. Я напряженно ждал, если он сейчас скажет, что текст выглядит не законченным, то значит, он ничего не понял, и вообще все это время придуривался, а на самом деле просто лечил меня. Но он задумчиво почесал где-то у себя в голове и сказал: «Ну, что ж. Надеюсь на вашу тактичность по отношению к окружающим вас… людям». И все. Значит, он все понял.
У Ухода не может быть конца. Концы… начала.… Когда о них думаешь, то трудно отделаться от ощущения всеобщей ничтожности. Уход – это только первый и последний шаг, а между ними настоящая конкиста преодоления концов и начал, но что нас ожидает дальше, я сказать пока еще не мог.
………………………………………………………………………………………………….
Я чувствовал, что в размышлениях своих, в «видении» своем, я подошел очень близко к тому, что является основанием самого себя.
Писание свое, Я, конечно же, не собирался печатать. Да я и сам понимаю, что есть такие злые истины, которые даже если и приходят в голову, озвучивать не стоит. Истины, опять же не абсолютные, а скорее в бытовом смысле, но все равно не стоит. Да и писать я больше не собирался. Планировал лежать и размышлять. На такое сейчас не каждый способен. Разве что больные, ленивые да отчаянные.
…………………………………………………………………………………………………
Итак, Я снова вернулся в пустую квартиру и лег на диван. Весь мой внешний пафос, обуявший меня было после триумфа на Политической сцене» постепенно сошел на нет.
… Этим моим статическим состоянием все могло и закончится. Не представляю как долго я бы так протянул. Но как только мысль о том, что надо бы побеспокоится о себе, приходила мне в голову, я сразу же чувствовал нечто вроде судорожных сжатий моих мышц по всему телу и даже в голове. Это мое тело, получив тревожный сигнал, силилось снова принять позу бегущего человека. И моя душа, ужаснувшись, предчувствуя, что снова начнется эта пляска святого Вита, неизбежная в состоянии бегущего человека, отталкивала эту мысль.
Однажды вечером прозвучал, уже начавший забываться, звук – зазвонил телефон. Пока я думал, поднять или не поднять трубку, сигнал прервался. Да и то надо отдать должное терпению звонившего, решение я принимал минуты три…. Так и не приняв решения, я пошел на кухню напиться воды – единственное чего в квартире было в изобилии, хоть и говорили люди, что пить ее нельзя. И вот когда я проходил мимо телефона на кухню телефон снова зазвонил. И, честно говоря, я взял трубку, как бы автоматически. Ну а раз взял то и сказал туда: «Слушаю». Заранее готовясь, ответить вы не туда попали. Но… Меня назвали по имени отчеству, и что самое главное какой-то угрозы моему нынешнему состоянию я в голосе не почувствовал.
Это был Врач, в дальнейшем Доктор, который позволил нам нашу «Политическую сцену» в психбольнице. Как оказалось, он защитил диссертацию на какую-то мудреную перегруженную терминами тему, после чего его пригласили в одну не менее мудреную организацию консультантом. Успешно продвигаясь, он занял там не то что высокое положение, а прямо таки уникальное – его на руках носили. Соответственно и зарабатывал. Но, как он сказал, ему всегда чего-то не хватало, и вот он понял, что не хватает то ему именно меня. Поэтому разыскал мой адрес и телефон и решил позвонить. Я, поблагодарив его, хотел, было оказаться, но он предложил такие условия, что даже душа моя дрогнула. Вкратце, он сказал, что на работу мне ходить не надо, что как лежал я, так и буду лежать себе, что если захочу, даже продукты мне будут по заказу домой возить, ну и многое другое.
Единственное, чем я буду должен отрабатывать свою зарплату, так это тем, что свои размышления, буду записывать и пересылать ему. Компьютером и Интернетом меня обеспечат. Причем никаких заранее заданных направлений для мышления мне задавалось.
Этим звонком начался мой почти двухгодичный период работы на Доктора. Сколько зарабатывал, говорить не буду, чтобы не смущать налоговые органы. Достаточно. Семью я отыскал, не скажу, чтобы они бедствовали, но моему предложению по моему были рады, хотя и отнеслись сначала с недоверием.
Но так как я не предлагал им снова сойтись или встретится, успокоились. Впрочем, по-моему, они были рады меня слышать еще до того, как я сказал, зачем звоню. И когда расспрашивали меня как дела, то я даже прослезился. По телефону, этого, конечно, они не рассмотрели. А позвонил я потому, что хотел купить им квартиру, а потом …
Впрочем, как жили мы в врозь, так и жили и видились мы редко. Из дома я почти не выходил, разве, что иногда, что бы постоять перед какой-нибудь доской объявлений, почитать, что на столбах пишут.… И этот легкий крест одиноких прогулок я нес как нелегкое завоевание, как тихую и красивую свободу.
Были и другие звонки. Так один из главных исполнителей агоний в нашем спектакле, после выхода из психушки создал собственный театр. Кто ему помогал финансово мне не известно, но он звонил мне, предлагал должность режиссера, рассказал, что труппу набрал из знакомых мне «актеров». Назвал место, где они арендуют помещение. Не смотря на громкое название, «Политическая сцена» - практически все спектакли они проводят с одними реквизитами и в одних костюмах. Зал не пустует.
Но все проходит. Однажды в обычное время Доктор не приехал
