Декады день... Мистерии не вошедшие в канон

По неизвестным, но понятным причинам Мистерии, оприлюдненные ниже, не вошли в каноническое издания Декады...
 Экспертам не удалось установить принадлежность этих Мистерий к конкретным дням Декады.
 Более того ....Короче, не все и сейчас уже скажешь...
 
 ДЕКАДЫ
 ДЕНЬ ...
 Мистерия _____
 Мистерия о взывающих из глубин (Визионер)
 
  "Был и у нас один такой" - подозрительно крутя головой по сторонам, сообщил Семен Никифорович. "Я тогда в Министерстве работал".
 Так, вы еще и в Министерстве работали?" - уважительно - вопросительно отметила Александра Валерьевна. Семен Никифорович не придал значения этой попытке повысить его рейтинг.
 "Молодой был. Поначалу как все. Аккуратный, исполнительный. Одевался достойно. Анекдоты знал. Много. Надо и на коньки станет, ежели начальство ожидает от него этого. И на концерт мог сходить. Все и началось с анекдотов да с шуток. Уж как-то он больно кстати он анекдоты рассказывал. В соответствии с текущим моментом, что ли. Тенденции улавливал, на основании их концепции строил. А уж, какая у него апперцепция была!"
 - Чего, чего? - переспросила Феня.
 - Ап-пер-цеп-ция! - повторил Семен Никифорович. - Он сам так говорил. А значит это то, что как что-нибудь заметное в управлении произойдет, или начальник приказ, какой издаст, который им молодым умникам не совсем вразумительным или непонятным кажется, так сказать. Так он тут как тут. Общую атмосферу неудовольствия воспримет и нате вам - анекдот или даже цитата, какая. Начитанный был.
 Я тогда как раз в кабинете у шефа был, подписать чего-то надо было. А шеф у нас в то время был умнейший человек - Марк Аврельевич, можно сказать, альтернативно развитая личность прямо. Так вот, оказалось, забыл я одну бумагу, хотел, было вернуться, а шеф говорит, чего ты бегать будешь. Скажи, по телефону, чтобы принесли. Я сразу аж вспотел. На столе то у меня черт ногу сломит, как объяснить, что мне нужно. Ну, позвонил я все-таки, а сам соображаю налету, как и кому, мне изложить, чтоб доступно было. А времени то нет на размышление. Ну, спрашиваю, наконец, в трубку, а трубка у Милки - она трубку взяла - где, мол, Василий Петрович, мы в Министерстве все друг друга по имени отчеству называли, нетерпима была фамильярность для начальства. Пусть возьмет бумагу у меня на столе и бегом сюда. Только приступил объяснять как ему, Ваське, эту бумагу обнаружить, а она уже в ответ щебечет, так он уже побежал Семен Никифорович. Раздражение у меня это вызвало, только я за порог, они уже бегать куда-то начинают. Но не успел высказаться, как в дверь к шефу постучали, заходит
 Этот самый Васька, разрешите, говорит, Марк Аврельевич, к Семену Никифоровичу обратится. Посмотрел на него начальник с любопытством большим, не всегда у молодежи такая уважительность к иерархии обнаруживается. Разрешаю, говорит. Протягивает мне Васька ту самую бумагу, которая нужна. Как он ее нашел, ума не приложу. Спасибо, говорю, иди. А он как-то замялся, и ни шагу. Чего тебе еще, шепчу, подумал, хочет воспользоваться случаем, чего-то у начальника попросить, а у нас это под страхом наказания не принято. Чувство благодарности за его находчивость у меня тут же схлынуло, ну, думаю, подожди, вернемся в кабинет, ты у меня не так еще просить будешь. А тут и Марк Аврельевич обратил внимание на нашу заминку, умный мужик был, что там у тебя еще, спрашивает у него, как бы давая добро говорить. Видно не отошел он еще от проявленной Васькой уважительности к иерархии и не ожидал от него ничего плохого. А тот вдруг, поздравить вас разрешите, Марк Аврельевич, хоть и сожалеем мы все, что вы от нас уходите, но счастливы таким замечательным вашим продвижением. Я чуть в обморок не грохнулся. Ну, думаю, крыша у Васьки поехала. Проклял тот день, когда откликнулся на просьбу знакомых и посодействовал, так сказать, его пришествию в министерство. Тут, конечно, пауза наступила. Я поначалу даже зажмурился, думаю окрою глаза, когда топот услышу. Ан, ни топота, тебе ни крика какого. Приоткрыл глаза, смотрю, а шеф на Ваську уставился и таким себе взглядом почти одобрение выражает. "А ты откуда знаешь? - можно сказать с улыбкой вопрошает. "Да, вот привиделось мне, Марк Аврельевич, можно сказать" - Васька, не робея, отвечает ему. "Привиделось, говоришь, ну что ж, ну что ж. Понимаешь ли, э-э-э - имени то он Васькиного не знал - друг мой с этим еще не все ясно". Но видно, что ему эта тема даже приятна. "Да, что вы, Марк Аврельевич, уже все ясно. Там решение уже приняли, говорят, что времена нынче такие, что и работать кому-то надо, не только представительствовать. А про Веспансиана Иосифовича, еще думают. Не знают, что с ним делать. Места такого, мол, нет пока. Ну, тут шеф разоткровенничался. И о планах на новом месте рассказал, и по Веспансиану Иосифовичу прошелся, да и вообще про систему нелестно отзывался. А когда в себя пришел, посмотрел на нас строго и торжественно, и сказал: "Заберу я вас с собой! Пойдете? Мне работники надежные нужны будут. Время сейчас такое!"
 "Потом Марк Аврельевич, меня одного вызвал, все про Ваську расспрашивал, нет ли у него каких связей там наверху, то есть не у него, конечно, а у родителей, или может родственники какие ему добра желают. Ну, я все как на духу рассказал. Какие там родители, какие там родственники! Нет, люди-то они порядочные, но чтоб связи! Этого нет!
 "А как оно там, в кабинетах Министерских? - вдруг задумчиво вмешался в рассказ Сократ Панасович. "Так я ж и рассказываю об этом,- не понял вопроса Семен Никифорович. "Да, не я не об этом... Мебель какая там, люстры наверное, столы, - мечтательно перечислял Сократ Панасович, - что пьют, едят... У нас депутаты, так те..." - но ему не дали договорить. Увлеченное повествованием сообщество бестактно зашикало на Сократа.
 "А потом все произошло, как Васька говорил. Мне потом сам Марк Аврельевич рассказывал, что когда его Главный министр посвящал его в решение, какое наверху приняли, то так и сказал, что ему работники нужны, а не представители. Вот так!
 "Вот так прицепом за Васькой и я пошел на повышение" - "И что - все что ли?"
 - "Да нет. Это только начало было, - продолжал Семен Никифорович. Перебрались мы, значит, в новые кабинеты. Приняли нас не очень дружелюбно, но уважительно. Насторожено, правильнее сказать. Но нам хоть бы что. Марк Аврельевич с нами регулярно совещался, сначала раз в неделю, а потом чуть ли не каждый день стал к себе звать.
 Он просто рассказывал, что в Министерстве происходит, на совещаниях Кабинета и даже что у Гаранта делается. Расскажет, подробно так, а на следующий день нас к себе зовет, и все больше у Васьки спрашивает, что, мол, ему привиделось по поводу вчера сказанного. Правда сказать, не всегда Васька мог на его вопросы ответить. Но никогда не врал. Так прямо Марку Аврельевичу и говорил, простите, мол, ничего не привиделось. Но это редко бывало. И был в такие дни Васька совсем разбитый и такой неспокойный, что даже дерзкий с Марком Аврельевичем. Но тот ему все прощал, и даже внимания на это не обращал. Да и то сказать, ни разу Васька не ошибся. Сколько помню. Уж если скажет, что того или того посадят, то уж пренепременно посадят. Правда, иногда больше просто пересаживали. Но уж те, кого не сажали, а пересаживали Марку Аврельевичу до беспамятства благодарны были.
 Слух о нем, о Ваське, пошел по коридорам. К Марку Аврельевичу стали коллеги захаживать, разговоры разные вели. Но, как я заметил, не очень то верили, что знание это у Марка Аврельевича от Васьки идет. Думали из скромности Марк Аврельевич такой слух про Ваську поддерживает - пиарится. Да еще к этому времени и Гарант стал присматриваться к нему, потому, что в Министерстве дела хорошо пошли. Отмечал на разных совещаниях, да и в приватных беседах со значительными для государства людьми упоминал его имя.
 Но хоть способностям Ваське напрямую и не верили, однако внимание ему тоже уделяли.
 Не раз его отбить у Марка пытались. Академиков разных подсылали, мол, обследовать надо и на службу государству поставить, ежели факты подтвердятся. Но Марк, молодец, никому его не давал. В тупик он их вопросом ставил одним. И вы, говорил он, академикам, ученые люди, во все это верите! Им стыдно становилось.
 И попытки похищения были. После чего Марк ему автомобиль выдели, что на работу и с работы возил. Тут же писать стали, что, мол, Марк деньги государственные транжирит. Гарант его вызывал, пожурил немного, а потом спросил, что Васька говорит про него, ну, будет ли он и дальше Гарантом, или как... Спросил об этом он не прямо, конечно. На то он и Гарант. Только Марк понял его, умный был человек. Время пришло этому вопросу прозвучать. Тут и началось все.
 Пока Васька по кадровым, да по уголовным делам больше предсказывал, шептались, мол, ясновидящий.
 Но вот когда на политику перешел, тут у него неприятности и начались.
 Говорил я ему не раз, Васька, не лезь ты в политику. Ты думаешь, им там твои виденья нужны. А он мне: "А что я могу поделать, такие у меня сейчас виденья". Ну, говорю, если уж невмоготу, так хоть помягче, помягче. "И врать я не могу, - говорит. - Такая уж моя Голгофа".
 Про кого хорошее скажет, так те в нем души не чают. А ели кому неприятности напророчит, так те проходу не дают. Пресса то у нас ведь свободная.
  Что на него только не говорили, и каталептиком называли, причем все больше старшие товарищи, хотя ни разу я у него припадков не наблюдал. Правда, иногда рассказывает он Марку Аврельевичу, да так ярко и точно все описывает, а самого аж трясет. Но чтоб пену пускать - никогда!
 А когда он, в конце концов, привиделось ему, что нынешнему гаранту уже недолго осталось, что видит он столицу людьми переполненную. Да все кричат чего-то. Может праздник, какой, спрашиваю его. Для кого праздник, - отвечает он мне, - а для Гаранта, мол,... сами понимаете что.
 Утаить этого виденья, сами понимаете, никак не можно было. Тут его вообще шизофреником объявили, да еще и с элементами навязчивого бреда. В былые времена бы точно в психушку упекли. Но времена не те уже были. Просто предложили написать заявление. Даже Марк Аврельевич в последнее время к нему охладел, он в это время у гаранта своим умом в фаворитах был.
  А когда уходил Васька, он на прощанье сказал, помяните мои слова, заменят Гаранта или нет, но когда час придет, вы еще блевать от этого всего будете. Тогда мы думали от обиды он это, по злобе. Но потом ТАКОЕ началось, что сразу его слова вспомнили!"
  Семен Никифорович помолчал немного, а потом добавил: "И мне Васька на прощанье сказал, Семен Никифорович ты тоже здесь долго не задерживайся, если хочешь остаться". "Как это? Уходи, мол, чтобы остаться. Так, что ли?" - поинтересовался пан Буряк. "А вот так. На то он и ясновидящий, чтобы не ясно выражаться!"
 
 ДЕКАДЫ
 ДЕНЬ ...
 "...Дверь в среду обитания Реципиентов неожиданно распахнулась с подлым скрипом, чего ранее никогда не наблюдалось. У хозяйственного Буряка промелькнуло: "Надо бы смазать". Но вслух предложить свои услуги он не успел - в холле появилось знакомое, но так и не ставшее родным лицо.
 Хранительница культа Эксперимента держалась официально, но не могла скрыть истинных чувств, а истинных чувств было не много. За обыденной