Русский дауншифтинг

Сергей Степанович стал заговариваться; взгляд его был устремлен куда-то мимо меня.
- Ничего, я помню схему, - сказал Сергей Степанович, усилием воли вернувшись к жизни. -  Дай мне лист бумаги и карандаш. Там, на столе… Я приготовил заранее. Смотри…
Он начал рисовать, но рука не слушалась его, получилась кривая волнистая линия.
- Ослабел. Сейчас отдохну и нарисую, - виновато произнес Сергей Степанович, опустившись на подушку, однако ему становилось всё хуже и хуже, длинный рассказ отнял его последние силы. Вдруг старик приподнялся, дико посмотрел на дверь и закричал:
- Хуздазат! Это Хуздазат! Не пускай его, ради бога, не пускай!
Я оглянулся. Дверь была закрыта, в доме никого не было. Сергей Степанович упал на постель и умер. Некоторое время я сидел неподвижно и смотрел на старика, потом расправил его спутавшиеся волосы, сложил ему руки на груди, закрыл его одеялом и вышел из дома.
***
Возвратившись в медицинский центр, я поднял с постели уже спавшего Ивана Карловича и вкратце пересказал ему всё, о чём мне поведал Сергей Степанович. Бедный доктор так удивился, что несколько минут бормотал что-то невразумительное, отчаянно дергая свою клинообразную бородку. Эллис пришлось дать ему успокоительного. Придя в себя, Иван Карлович задал мне нелепый вопрос:
- Как же теперь быть?
- Найти сокровищницу и взять из неё то, что завещал нам Сергей Степанович, - ответила за меня Эллис.
- Но как её найти? Судя по словам старика, пещера, где хранятся сокровища, представляет собою запутанный огромный лабиринт, в котором черт ногу сломит! Мы можем всю жизнь искать этот боковой коридор, заваленный камнями, и так и не найти его!
- Вы забываете, что есть схема пещеры, где помечено место клада, - сказал я.
- Но эта схема находится в руках Хуздазата. Вряд ли он захочет отдать её нам.… А если вдруг и захочет, то только в обмен на часть сокровищ, но мы не имеем права пойти на это! Мы должны исполнить последнюю волю старика.
Я пожал плечами:
- Может быть, поговорить с Авениром – управляющим Сергея Степановича? Старик ему доверял. Возможно, Авенир что-нибудь подскажет нам?
- Да, да, да, конечно! Во всяком случае, это хоть какой-то шанс! – воскликнул доктор. – Давайте сразу после похорон поедем в город и поговорим с Авениром.
- Нет, никуда ты не поедешь! – решительно сказала Эллис. – Во-первых, ты нужен здесь, в клинике; во-вторых, ты с твоим характером наломаешь дров и погубишь всё дело. Придётся ехать тебе, - Эллис взглянула на меня и очаровательно улыбнулась. – В очередной раз вся надежда только на тебя.
- Я уже это понял, - вздохнув, ответил я, а доктор недовольно проворчал:
- Ничего не дают делать. Обращаются со мной, как с неразумным ребенком.
…Сергея Степановича похоронили на пригорке около его дома. Похороны собрали неожиданно много народа. Кроме работников медицинского центра пришли десятки крестьян из соседних деревень. Еще при жизни старика кое-кто считал его святым и приходил к нему за благословением, а когда он умер, в народе ожидали чудес и знамений, которые произойдут при его погребении. Доктора Штутгарта эта наивная вера смешила и раздражала одновременно.
- Вы посмотрите, как они молятся, как ждут они чуда! - говорил он нам с Эллис, указывая на пришедших на похороны крестьян. – Меня, знаете, всегда изумляла эта поразительная способность наших людей легко поддаваться суевериям. У нас ведь очень мало настоящих верующих, то есть таких, которые понимают смысл и значение того, во что они верят. Если проанализировать сущность нашего религиозного сознания, то окажется, что у подавляющего большинства людей оно представляет собой дикую смесь из обрывочных догматов веры и  различных предрассудков и суеверий, противоречащих официальной религии. И это при том, что и религия наша далеко не во всем совпадает с учением её основателя. Подумайте, разве Бог не всеведущий и не всемогущий, разве не слышит он даже самый слабый голос, раздающийся от самого ничтожного из его творений? Да и голос ему не нужен, - все помыслы людей для него понятны, все их тайны для него открыты. Если мы взаправду верим в Бога, зачем нам вся эта мишура, скрывающая простой и суровый облик его? К чему нам церковь, к чему горение свечей и лампад, зачем мы молимся на доски и на гипс? Спрашивается, во что же мы верим, - в Бога или в идолов?
- Ах, оставь, Иван Карлович! Любишь ты всё анализировать, а люди сердцем верят, а не умом, - и пусть себе верят, если им так легче жить, - сказала Эллис, с досадой хлопнув доктора по руке.
- Для чего же нам дан разум, если им не пользоваться? – возразил Иван Карлович и, саркастически скривив губы, шепнул мне: - Ну, ждите паломничества на могилу старика! Теперь пойдет сюда народ за чудесами! Впору наш центр куда-нибудь подальше переводить…
Через десять дней после похорон я отправился в районный центр, чтобы побеседовать с Авениром. Меня вызвался проводить местный житель, которому тоже нужно было в туда. Наш трехдневный поход был весел и приятен. Не прекращавшиеся с начала лета дожди закончились и солнечное тепло рассеяло лесные туманы. Жизнь леса сразу же закипела и забурлила: птицы запели на все голоса, звери тут и там прокладывали себе дорогу через подлесок, муравьи, стремясь наверстать упущенное за время дождей время, суетливо бегали по земле, собирая всякую всячину. Во влажной лесной чаще все запахи усилились, перемешались и составили один сильный приятный аромат, бодрящий, освежающий и придающий силы.
На ночлег мы останавливались на открытых полянах, прогретых солнцем за долгий летний день; готовили на костре нехитрую еду, которая казалась мне вкуснее изысканных лакомств, и мирно спали до утра в старой брезентовой палатке, предварительно выгнав из неё комаров, жаждущих нашей крови.
…В городе я расстался со своим проводником и пошел разыскивать дом Сергея Степановича. Районный центр произвел на меня тягостное впечатление. Единственным его украшением был вычурный, нелепый торговый центр современной постройки. Главная улица, на которой стоял этот уродливый храм Меркурия, являлась деловой частью города. Здесь размещались фирмы с непонятными вывесками, вроде «Сигма-Валдис-Лтд-Трейд», кафе с яркими названиями «Тамерлан» и «Мария-Антуаннета», а также магазины со стандартным обозначением «Продукты» и с изобилием винно-водочных изделий. Центральная улица упиралась в широкую площадь, окруженную зданиями мэрии, налоговой инспекции, прокуратуры и ГИБДД, расположенными друг возле друга. Все эти строения радовали глаз свежими фасадами после недавно произведенного ремонта.
По мере удаления от центральной части города его вид становился всё более удручающим. Разбитый асфальт был покрыт не просыхающей грязью; всюду валялся мусор, гниющие пищевые отходы и прочая тлетворная прелесть. Жилые малоэтажные дома представляли собой страшное зрелище разрушения, - их облупленные стены искрошились, рамы перекосились, а из подвалов пахло канализацией. К счастью, вскоре убожество окраинных улиц сменилось патриархальной простотой городского предместья, состоявшего из частных домиков, построенных в большинстве своем ещё до эпохи научно-технической революции. Ни водопровода, ни канализации здесь не было.
Далее шли огороды, а за ними в живописной роще на холме стояли особняки городской элиты. Мне сказали, что там находится дом Сергея Степановича, где жил теперь Авенир. Я без труда нашел этот дом: он выделялся среди прочих коттеджей своей старинной красивой архитектурой.
Мне повезло: Авенир оказался дома. Услышав, что я знал Сергея Степановича, он пригласил меня пройти на большую светлую веранду, где мы уселись за массивным дубовым столом.
- Где вы видели Сергея Степановича? – спросил Авенир.
- Там, где он жил в последнее время, в лесном доме, в пятидесяти километрах от города.
- А, это на берегу реки, рядом с пасекой? – Авенир лукаво посмотрел на меня.
- Нет там никакой реки и пасеки. Его дом находился рядом с бывшим раскольничьим скитом.
- Простите меня за эту маленькую проверку, - сказал Авенир, - но с тех пор, как уехал Сергей Степанович, ко мне приходили с расспросами из полиции, ещё из каких-то официальных структур, но особенно запомнился визит людей Хуздазата, его брата. Мне удалось убедить их всех, что я не знаю, куда уехал старик, и меня тогда перестали расспрашивать, но продолжают навещать время от времени. Я подумал, что ваше посещение – это их новый способ выведать, где он живет. Что он просил мне передать?
- Он умер.
- Как умер? Отчего? – Авенир был явно потрясен моими словами.
- Своей смертью.
- Когда?
- Две недели назад. Мы похоронили его рядом с домом, в котором он жил.
Авенир крепко сцепил пальцы рук и молча сидел несколько минут.
- Давайте помянем его, - проговорил он. – Хороший был человек.
Он достал из шкафчика бутылку водки, две рюмки и налил мне и себе. Мы выпили.
- Я к вам вот по какому делу, - сказал я, выдержав паузу. – Перед смертью Сергей Степанович поручил мне позаботиться о сохранении известной вам сокровищницы. Кроме того, я должен забрать оттуда золотые монеты, принадлежавшие его деду и отцу, и передать эти монеты на нужды больницы.
- Почему он доверился именно вам?
- Я не знаю. Думаю, что больше было некому, а ко мне он чувствовал расположение.
- Узнаю Сергея Степановича. Он всегда полагался на свою интуицию в оценке людей... Однако, приехав в город, вы подвергаете себя смертельной опасности, - за кладом, как я уже сказал, охотится Хуздазат. Это – страшный человек. Когда наша домработница Глафира рассказала ему о сокровищах, он просто голову потерял.
- Как, разве домработница рассказала Хуздазату о кладе? А Сергей Степанович ей верил, – изумился я.
- Он не учел следующего: Глафира нянчилась с Хуздазатом, когда тот был ребенком, любила и баловала его. Она прощала ему все его гнусности, да и позже оправдывала всё, что он делал. Она сообщила Хуздазату о сокровищах и о схеме, спрятанной в сейфе.  
- Вы не ошибаетесь?
- Глафира сама покаялась перед смертью. Старушка скончалась полгода назад на моих руках. Кстати, Хуздазат даже не приехал на её похороны, - покачал головой Авенир.
- А зачем Сергей Степанович вам открыл тайну сокровищ? – поинтересовался я.
- Не могу знать. Возможно, он хотел мне поручить их хранение в будущем, но после истории с Хуздазатом и поспешного отъезда Сергея Степановича всё переменилось… Но вы не ответили, зачем вы пришли в город?
- Дело в том, что Сергей Степанович, сказав, где находится пещера, в которой спрятан клад, не успел нарисовать ее схему. За этой схемой я и приехал.
- Да ведь она украдена Хуздазатом! – воскликнул Авенир.
- Знаю, но я надеялся, что вы её видели и запомнили.
- Да, Сергей Степанович показывал мне схему как-то раз, но, к сожалению, я не запомнил её, она очень сложная, - Авенир виновато развел руками.
Я вздохнул:
- И что же нам делать?
Авенир задумался.
- Я помогу вам, - сказал он. – Я многим обязан Сергею Степановичу и постараюсь выполнить его последнюю волю.
- Да, но каким образом?
- Давайте подумаем. Кто ещё, кроме Хуздазата, видел схему?
- Ну, как кто? Сергей Степанович, конечно, но он умер. Ещё его отец, но тот давно умер. Остаётесь вы, однако вы ничего не помните. Может, вы предлагаете загипнотизировать вас; возможно, вы