Русский дауншифтинг

уничтожил, тогда бы его недальновидный сын не смог бы воспользоваться ими.
- Вы напрасно себя ругаете, доктор. Вы же прекрасно понимаете, что наука развивается параллельными путями. Рано или поздно кто-нибудь повторил бы открытие вашего отца, оно все равно стало бы достоянием общественности, -  сказал Авенир.
- Зло неискоренимо в мире, но горе тому, через кого оно входит в мир! Разве не знал я, что все благие идеи обращаются во зло? «Quicquid conaris, quo pervenias, cogities?» -  «Подумай, к чему приведут твои замыслы?». Зачем мы взялись за эти исследования? – продолжал трагически вопрошать Иван Карлович.
- Что сделано, то сделано. Я понимаю ваше состояние, но давайте решим, как нам быть дальше, - напомнил я доктору о главной теме нашего совещания.
- В отношении вас все ясно. Мы совершили непростительную ошибку, втянув вас в это дело. Вам надо срочно уезжать отсюда и снова менять имя и место жительства, - сказал Авенир.
- Ну, уж нет! – возразил я. – Неужели вы не понимаете, что вот теперь-то я не могу оставить вас. Есть правила, которые надо исполнять в любых обстоятельствах, потому что правила эти - основа жизни. Одно из них гласит: не бросай товарищей в беде, -   помните, как сказано, «душу отдать за други своя»?
- Верно, есть правила, которые нельзя нарушать! Мы, конечно, совершили глупость, пригласив его, но теперь ничего не поделаешь, – поддержал меня Иван Карлович.
- Пригласили, положим, наши жены, - заметил Авенир.
- А мы направили его на встречу с Кобылятским, тоже хороши! – покачал головой доктор. – Однако вернемся к сути нашего разговора: что нам делать?
- Да, что делать? – посмотрел я на Авенира.
- Что делать? – задумчиво переспросил Авенир. – Что делать… Странная штука получается, - все наши действия направлены лишь на исправления вреда, причиненного прежними нашими действиями. Но, исправляя этот вред, мы причиняем новый, - и так тянется бесконечная цепь, которая становится всё длиннее и тяжелее со временем.
- Вы чересчур мрачно смотрите на мир, - сказал я.
- Отнюдь, - угрюмо ответил Авенир.
- Ладно, давайте не отвлекаться от нашего случая. Что делать с вашим открытием? – обратился я к доктору.
- Что же нам с ним делать? – вздохнул Иван Карлович.
- Что делать? – произнес Авенир, погладив лоб рукой.
- Как было бы хорошо, если бы мы смогли закончить свою работу, хотя бы в части, касающейся лечения тяжелых психических заболеваний, - сказал доктор. – Не имея резонатора, на большее мы не способны, но это, видимо, ни к чему. Мечтая облагодетельствовать человечество, мы явно заблуждались. Среди ученых подобное случается. Мы часто становимся жертвой иллюзии: нам кажется, что наука может улучшить род людской, а она не улучшает даже тех, кто ею занимается.
- В этом вы ошибаетесь, доктор. Вы наглядное подтверждение того, что наука облагораживает своих подвижников, - заметил Авенир.
- Благодарю вас за лестные слова, но я тоже не идеал! А возьмите, к примеру, Кобылятского: он ведь, в сущности, человек науки, но во что он обратил ее плоды? Не будь он образован и учен, он не был бы так опасен.
- Это верно, - кивнул Авенир. – Мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы он воспользовался вашим открытием.
- И что нам делать? – доктор вопросительно взглянул на Авенира.
- Да, что все-таки делать? – я посмотрел на них обоих.
- Что делать? – сказал Авенир. – Что делать, что делать… А давайте просто-напросто прекратим дальнейшие разработки, уничтожим все полученные нами материалы и уедем из клиники. В будущем, если представится такая возможность, мы возобновим исследования по лечению психических заболеваний, а остальное забудем навсегда.
- Прекратим… Уедем…. – повторил за ним Иван Карлович. – Да, другого выхода наверно нет... А уезжать нам обязательно?
- Безусловно. Только вы и я проводили эти злосчастные разработки, поэтому после уничтожения результатов исследований мы с вами становимся единственным источником информации по ним. Те, кто охотятся за вашим открытием, найдут способы выудить из нас соответствующие сведения.
- Увы, я вынужден согласиться с вами! Что же, будем заметать следы и готовится к отъезду, – сказал доктор. -  Обидно, едва успели обжиться, обустроиться на новом месте, - и опять уезжать! И клинику в этот раз некуда перевозить; как-то всё здесь будет без меня?
- Будем надеяться, что с клиникой ничего не случится, - Авенир дружески пожал доктору руку.
- Я помогу вам собраться, - предложил я.
- Спасибо. Весьма благодарны, - ответили они.
***
Иван Карлович и Авенир решили сразу же взяться за ликвидацию своей лаборатории, а я направился к Эллис, Агапе и Бистис, чтобы сказать им об отъезде.
Похолодало, на улице была ясная морозная ночь; сквозь легкую дымку было видно темное небо, усыпанное звездами. Я поднял голову и долго смотрел на них. В какой невообразимой дали они мерцали, как ничтожна казалась перед ней земная жизнь с ее мизерными пространствами и мимолетным временем! Зачем, с какой целью образовалась эта жизнь в безбрежном звездном океане, для которого она являлась бесконечно малой величиной, не имеющей ни малейшего влияния на его существование? Или не было никакой цели, а была простая случайность, приведшая, в конце концов, к возникновению разума, который тысячи лет ищет смысл там, где нет никакого смысла?
Позади нас вечность и впереди нас вечность, нас не было и не будет в этом мире, - как трудно смириться с этой простой и беспощадной истиной! Бедный разум! Не в силах осознать свою неизбежную гибель, он ищет жизнь после смерти и верит в то, что он будет жить всегда. Как жестоко посмеялась над нами природа, дав возможность понять, что такое жизнь и что такое смерть, - по сравнению с этой насмешкой какой мелочью кажутся издевательства судьбы над человеком…
Поразмыслив подобным образом, я совершенно успокоился и пошел к нашим женщинам.
Во флигеле горел свет на первом этаже в общей гостиной. Несмотря на мороз, форточка была открыта настежь и я услышал голоса Агапы, Эллис и Бистис. Был ли на самом деле этот разговор или он причудился мне, не знаю…
- Если бы у меня было средство Ивана Карловича, - говорила Агапа, - я бы во все сердца вселила любовь. Она победила бы зло на земле, принесла бы мир и радость людям. Любовь – это добро, любовь – это Бог. Помните, как про нее сказано: любовь милосердна и терпелива, она не раздражается, не завидует, не мыслит зла; любовь всегда надеется, всему верит и все перенесет. Если в сердце моем живет любовь, то я живу, и жизнь побеждает зло, связанное со смертью.
Я счастлива своей любовью, и ничто не страшно мне! Со мной мой Авенир, он любит меня,  - что может быть лучше, и что может быть крепче нашей любви? Лишь об одном молю я Бога – чтобы никогда не разлучаться мне с любимым моим.  
- Если бы у меня было средство Ивана Карловича, - сказала Эллис, - я бы дала людям надежду. Если не имеют они сейчас любви, то пусть знают, что она придет к ним; если сейчас не видят они добра, то пусть надеются, что увидят его; если они несчастны, то пусть в них живет надежда на утешение. Где есть надежда, там нет отчаяния и безысходности, - где есть надежда, там есть жизнь.
Когда все говорили, что Иван Карлович погиб, когда тело его зарыли в землю, я знала, что он жив и мы встретимся с ним! Надежда дала мне силы на поиски его, и надежда вернула его мне. Со мной возлюбленный мой, муж мой, и я радуюсь этому! Пусть жизнь наша полна трудов и скитаний, пусть зло преследует нас, -  вместе с моим любимым мы пройдем через всё и достигнем счастливой пристани.
- Если бы у меня было средство Ивана Карловича, - сказала Бистис, - я бы не стала им пользоваться. Да, не стала бы, не смотрите на меня так удивленно! Есть средство сильнее того, что изобрел Иван Карлович, сильнее всего, что может дать наука. Я уверена, что вся наша жизнь и всё, что происходит вокруг нас, подчинено высшим законам, которые мы не понимаем и никогда не сможем понять, потому что они созданы за пределами мира, доступного нашему пониманию.
Бог создал эти законы, и Бог дал нам веру, чтобы через нее познали мы его добрую волю. Бог – мой заступник, Бог – мой утешитель; в нем моя вера и надежда, к нему моя любовь.
- К нему одному? – в голосе Агапы прозвучала усмешка.
Бистис не ответила…
Я встряхнул головой, в комнате была тишина. Тогда я постучал в дверь и вошел.
- А где Иван Карлович? Где Авенир? Что вы решили? – воскликнули сестры.
- Они задержались в лаборатории. Мы решили свернуть работу и уехать отсюда. Бистис, наверно, рассказала вам об открытии доктора, и о том, какая охота идет теперь за этим открытием. Иван Карлович и Авенир посчитали невозможным продолжать исследования в подобной обстановке, и остаться здесь тоже было бы опасно.
- Зачем они вообще взялись за эти исследования? – бросила Бистис.
Эллис отмахнулась от нее и спросила меня:
- Когда же мы выезжаем?
- Чем скорее, тем лучше.
- Значит, надо собираться, - засуетилась она. – Бедный мой Иван Карлович! Только обжились на новом месте, только наладилась работа клиники, и опять уезжать!
- Будем надеяться, что с клиникой ничего не случится, - Агапа ободряюще улыбнулась сестре.
Я невольно засмеялся, они удивленно посмотрели на меня.
- Простите мое неуместное веселье, но вы слово в слово повторили то, что сказали ваши мужья, - пояснил я.
- Чему тут удивляться? - пожала плечами Агапа. – Вот нам теперь надо срочно уезжать, зимой, в мороз, неизвестно куда, - а я счастлива от того, что еду с моим мужем! Больше всего я боялась разлуки с ним, а все остальное мне не страшно.
- Ты поедешь с нами? – Бистис взглянула на меня.
Я покачал головой.
- Нет. Мы расстаемся. Опять буду жить один.
- Зачем жить одному? – заметила Эллис, многозначительно посмотрев на Бистис.
Бистис отвернулась, а я почувствовал себя неловко и стал пятиться к двери:
- Извините… Вы собирайтесь, а я должен помочь Ивану Карловичу и Авениру.
Выскочив на улицу, я услышал дружный хохот сестер в гостиной.
***
Наши сборы растянулись на весь следующий день, и виной этому был, естественно, Иван Карлович. Уничтожив с помощью Авенира оборудование своей лаборатории и полученные в ходе исследований материалы, доктор принялся улаживать дела медицинского центра, для чего ему надо было внимательнейшими образом осмотреть каждого больного и посоветоваться с коллегами относительно дальнейшего лечения, самолично убедиться в наличии необходимого запаса  медикаментов, продовольствия и топлива в клинике, а также отдать подробнейшие распоряжения по ее дальнейшей деятельности. Зная беспокойную натуру доктора, мы не торопили его, так что медицинский центр мы покинули лишь на второе утро.
Вначале мы должны были добраться до уже знакомого нам с Бистис заброшенного шахтерского поселка; оттуда наши дороги расходились: Иван Карлович уезжал с Эллис, Авенир -  с Агапой, а Бистис и я  -  по отдельности. Всем нам нужно было отныне жить под чужими именами в разных городах.
В поселке шахтеров нас должны были ждать друзья Ивана Карловича, с которыми он связался по мобильной связи, и которые взялись помочь нам. Бистис спросила доктора, не попадем ли мы в засаду, как в прошлый раз, однако Иван Карлович уверил ее, что лично знает тех, кто встретит нас в поселке, и они известят нас при малейшей опасности.
Вместе с нами отправились несколько сотрудников