После ночи всегда наступает рассвет. Глава 3

поняла, что попытки порадовать родительницу – это пустое времяпровождение, и что все доверительные рассказы о событиях своей жизни и жизни подруг будут «передёрнуты» и извращены. Девочка отстранилась от неё и стала жить своей жизнью, почти полностью игнорируя мать. Лидия Михайловна перестала знать думы и чаянья своего ребёнка, она не знала, что происходит в его душе, чем живёт её дитя. Постепенно мать и дочь стали совершенно посторонними друг для друга.

Лидия Михайловна хотела ударить девушку, но та, увернувшись, захлопнула перед матерью дверь своей комнаты и закрылась на крючок.
-  Открой дверь, сволочуга! Открой, тебе говорят!
Дверь под натиском грузной женщины грозила слететь с петель. Ирина торопливо схватила кофту и, выскочив в окно в одних тапках, побежала в общежитие к Серафиме.
                                                           _
- Ненавижу её! Ненавижу!  За что она со мной так обращается! – навзрыд   плакала беглянка. – Неужели я такая плохая, что нужно постоянно меня бить, оскорблять и унижать!  Кто дал ей на это право? Я такой же человек, как и она! Она хоть бы раз мне доброе слово сказала!  Я не помню, когда в последний раз она гладила меня или обнимала!  Не помню! Понимаешь?  Вот выучусь и уеду, пусть одна подыхает. Отца, правда, жалко.

Серафима тихонько гладила подругу по руке и терпеливо ждала, когда та успокоится.   Ей было жаль Ирину. А также было жалко Лидию Михайловну. У обеих в душах царила обида и непонимание друг друга.  Правильно дедушка говорил: несчастная мать не может воспитать счастливую дочь.

- Ты прости её, – тихо сказала Серафима, когда Ирина поутихла.
- Простить? А ты смогла бы простить, если бы нечаянно разбила чашку и тебя из-за этого выпороли бы шнуром, чтоб больнее было?  Смогла бы?  А если бы тебя разбудили поздно вечером, когда ты уже крепко спала, сдёрнув одеяло, и начали бы бить сырыми сапогами, которые ты забыла поставить сушить?   Простить?  А вот и не прощается что-то! Я в детстве долго анурезом болела. Как ты думаешь, из-за кого?  И она ещё меня из-за этого проклинала. Наивная ты, Симка, жизни не знаешь!

- Это в тебе сейчас обида говорит. Она не даёт тебе здраво посмотреть на ситуацию.
- Если ты такая умная, тогда просвети меня, открой глаза на правду!
- Успокойся ты! Не кипятись!  Дело в том, что твоя мать очень несчастная женщина.  Когда дедушка учил меня прощать обиды, он часто повторял одну фразу: «Мы все родом из детства». Чтобы легче было понять человека, который тебя обижает, унижает или предаёт, нужно обратить внимание в какой семье он воспитывался, и тогда всё станет ясно. Скажи мне, какие у неё были отношения с её матерью, твоей бабушкой?

-  Плохие. Бабушка учительницей работала. Дедушка умер рано, когда маме пять лет было. Бабушка её постоянно на зуботычинах и воспитывала, считала, что, чем строже и жёстче держать ребёнка, тем лучше для него. А в школе, говорят, она была положительным и душевным человеком…Моя мать лишь школу закончила, сразу уехала в соседний райцентр на счетовода учиться.  Там с отцом познакомилась.  Сюда приехала тогда, когда бабушка умерла.

- Ну и что ты от неё хочешь?   Она сама с детства ласки не знала, как может её тебе подарить?  Она, может, рада бы себя по-другому вести, но не знает, как.  Не научена.  Она видит в тебе себя, поэтому и злится, и боится будущего.
- Слишком у тебя всё складно получается. А бить- то меня зачем?
- Прикрывает свою беззащитность и страх в своих словах и поступках.   Хочет показать силу и уверенность в себе. Лучшая защита – нападение.
- Ну и что мне сейчас делать?

- Простить мать и не злиться на неё. Постараться не обращать внимания на её колкости или не принимать их близко к сердцу.
- Легко сказать. Ладно, прорвёмся!  Слушай, -  Ирина, вытирая слёзы, переключилась на другую тему, – ты почему только в платьях и юбках ходишь? Когда брюки наденешь?
-  Не нравятся мне брюки.  Я как-то неуютно себя в них чувствую. Я, конечно, не против них. Могу, например, одеть, когда иду в лес.

- А почему не красишься. Косметика ещё никого не испортила.
- А вдруг меня суженый не узнает.
- Что значит, не узнает?  Куда он денется- то?
 - Когда накладываешь косметику, образ меняется.  Так?  Я обратила на это внимание, когда на дискотеку собирались, и ты меня накрасила.  Дедушка говорил, что мужчина любит глазами.   Вот и представь себе: твой парень полюбил ту, которую ты постаралась изобразить с помощью грима, одежды и соответствующей манеры поведения.  А позднее что будет, когда он увидит тебя настоящую?

- Я всегда говорила, что ты, Симка, хоть и умная, но очень странная. По моему мнению, так нужно арканить всех, пока есть возможность, а потом рада бы завлечь, да некого будет.  Нужно брать от жизни всё и как можно больше,  – Ирина взяла лежавшее на тумбочке зеркальце, посмотрелась в него и, убедившись, что припухлость от слёз около носа и глаз не уменьшилась, положила на место.

Серафима пожала плечами:
- Ты живёшь по своим правилам, а я – по своим. Я лучше останусь одна, чем стану жить с кем попало.
- Ну, хорошо. А каким правилом ты пользуешься, отказываясь от сигаретки?  Хочешь здоровенькой помереть?
- Лучше здоровенькой помереть, чем маяться на больничной койке. А если серьезно…Помнишь, Верка протягивала всем пачку, когда вышли покурить на танцах?  Мой внутренний голос сказал: «Представь, как ты вкладываешь сигарету в рот своему будущему ребёнку».  Я, как только представила эту картину, так мне сразу стало страшно и омерзительно.
Ирина промолчала.  Посидев ещё немного, она засобиралась домой:
- Ладно, пойду до хаты. Может, мать уже успокоилась.
                                                      _
Мохнатый пёс, спрятавшись в голых кустах, терпеливо ожидал предмет своего обожания.  Она почти всегда выходила в это время из дверей большого дома и проходила мимо его укромного уголка.

С той первой встречи у магазина прошло немало дней.  Сначала, как любая порядочная собака, повидавшая много на своём веку, барбос недоверчиво отстранялся от новой знакомой.  Но от неё всегда так вкусно пахло колбасой или котлетами!  И голос звучал ласково и спокойно.  Однажды, собравшись с духом, пёс дал погладить себя по голове.  Какое это блаженство ощутить прикосновение тёплых и мягких рук человека!  Он даже перестал дышать на мгновение и зажмурил от удовольствия глаза.  Эти волшебные действия были намного слаще самой вкусной сахарной косточки.

А вот и звонок, после которого откроются двери, и начнут выходить из здания люди, а среди них и она.
Серафима, помахав на прощание рукой своей подружке Ирине, направилась в Грибки. В условном месте, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу и помахивая пушистым хвостом, стоял серый с рыжими подпалинами пёс.

- Привет! – улыбнулась она ему. – Как дела? А я тебе кое-что вкусненькое принесла.
Девушка достала из сумки бумажный пакетик и, развернув его, положила перед собакой на землю. Бродяга, смакуя, принялся за угощение. Пол-котлеты просто растаяли в пасти, а пирожок с капустой был сказочно вкусным. К сожалению, всё приятное быстро заканчивается, и пёс с грустью обнюхал опустевшую, но ещё издававшую головокружительный аромат бумагу.

- Скоро совсем холодно станет. Где жить думаешь? Если хочешь, пойдём ко мне, – предложила Серафима бедолаге и махнула рукой.
«Она, наверно, предлагая следовать за собой, хочет ещё что-нибудь вкусненькое дать, много-много. Скорее всего, ей тяжело всё это принести, вот и зовет, чтобы сам пришёл. А я что? Мне не трудно,» - подумал пёс, виляя в ответ хвостом, и поспешил за девушкой.
- Да ты умница! Всё понимаешь! Я живу в доме с дедушкой Матвеем и котом Баюном, – начала рассказывать о себе собеседница.

«Ты не волнуйся. Я иду за тобой, иду. А котлет там много? А косточки есть?» - поглядывал в её глаза попутчик.
- Дедушка Матвей добрый. Он для тебя конуру сколотит, а, может, даже в сени пустит жить. А Баюна ты не бойся. Кот очень дружелюбный. Он и тебя полюбит, и будет защищать.
«А ты уверена, что вкусное именно в этой стороне?» - пёс озабоченно взглянул на девушку и растерянно обернулся в сторону скрывшегося за лесом посёлка.

- Ну что же ты остановился? Не бойся!  Тебя никто не обидит. У нас очень дружная семья.
«Ты всё-таки настаиваешь, что там много еды. Ну, хорошо, поверю тебе».

Подойдя к избе, Серафима обернулась к собаке:
- Ты подожди здесь, а я сейчас приду. Только никуда не уходи, - и, толкнув дверь, скрылась за ней.
Войдя в комнату, Сима елейным голоском оповестила:
- Дедушка, я пришла не одна, а с провожатым.
- И где твой товарищ?
- На улице ждёт.
- Что же ты его в дом-то не пригласила? Невежливо как-то получается, – заволновался Матвей.
- Дедушка, давай выйдем к нему вместе?
Матвей, накинув меховой жилет, вышел за внучкой на улицу.

- Экий шныря! – поразился хозяин, увидев мохнатого, грязного пса. – Откуда такой взялся?
- Дедушка, это мой друг.
Бедолага, переводя взгляд с девочки на вышедшего старика, на всякий случай махнул хвостом.
- Как зовут твоего друга? – спросил хозяин, обращаясь больше к собаке, а не к внучке.

- Не знаю. Он ничей, и имени пока не имеет. А можно он у нас останется жить?
- Я право растерялся.
- Дедушка, пожалуйста, ну разреши, я ему обещалась! – чистые зелёные глаза с мольбой смотрели на Матвея.
- Ну, раз обещалась, пусть остаётся.  Только, как они с Баюном сладятся?
- Ой, дедушка, и не знаю.

Серафима подошла к мохнатому другу и положила руку ему на голову. Дед присел перед собакой на корточки и внимательно посмотрел в глаза. Пёс и Матвей изучали друг друга. Собака, не выдержав пристального взгляда, отвернулась.
-Хорошая псина, -  подытожил дед и потрепал животное за загривок. – Как мы тебя всё-таки назовём?
- Дедушка, может, Шнырей и назовем?
Матвей по-доброму усмехнулся.
- Ну что, Шныря, - согласился дед, -  пойдём с домом знакомиться. Симушка, сбегай, дорогая, за бутербродом, надо бы парня подбодрить.
Девушка принесла угощение для нового жильца.

Шныря вёл себя настороженно: новое место, неисчислимое множество новых запахов, хозяева были доброжелательны, но пёс ожидал подвоха.  Он долго осматривал и обнюхивал своё новое место жительства, обследовал все закоулки. Пёс вышел в незакрытую дверь, ведущую в огород, прошёлся между грядок, заглянул за сарай и вернулся в сени, где на дощатом полу вместо подстилки уже лежал старый, но чистый коврик и стояло блюдо, наполненное наваристым супом и кусками хлеба. Впервые в жизни Шныря наелся досыта.

На улице стемнело, и пошёл нудный осенний дождь. Счастливчик, обнюхав подстилку, свернулся на ней калачом и вздохнул.  Ещё вчера он был вечно голодным бродячим псом без имени, а сегодня у него появился свой дом, который будет охранять, и как любой порядочный сторожевик, будет верно служить этим милым людям, давшим кров и еду.  Вкусную, нужно заметить, и в обильном количестве. Вот она – белая полоса жизни! Дождался!  Выстрадал!

Шныря задумчиво рассматривал звёзды на тёмном небосклоне, лоскуток которого был виден в проёме незакрытой двери. Всё это, конечно, хорошо, но там, за дверями свобода.  С другой стороны, двери не затворены, можно уйти в любой момент. Вот и выбирай: голодная воля или сытое служение.
                                                                                                    _
Ничто не нарушало покоя.  Монотонный дождь в сотрудничестве с сытым