О женитьбе. 1572

Утренней газетой мать накрыла Михелеву тарелку.
- Читал?.. - спросила она надломленным голосом. Михель, нахмурясь, сдвинул газету и буркнул:
- Ел.
Мать опустилась на стул рядом и стала накручивать на палец прядь волос, выбившуюся из-под косынки с таким обезумевшим взглядом, что Михель отложил вилку.
- Ты так из-за волнений в Западной марке?.. - осторожно спросил он, кивая на газету, но мать отмахнулась.
- Волнения!.. - воскликнула она и помотала головой. - Волнения... Девятый кавалерийский полк его величества стоит там уже как год, неужели... Неужели кавалерия не разгонит кучку мятежников? Нет, я вовсе не об этом. Я совсем не об этом...
Михель посмотрел на мать так, словно впервые её увидел, и она, кажется, вполне уловила его мысли.
- Взгляните на него, - сказала она, заправляя волосы под косынку, - он думает, что его мать не разбирается в имперских войсках, не отличит гренадёров от рейтаров... Святой Януарий, и это чудовище я рожала в муках!.. Переверни газету!
Михель, повинуясь, перевернул, и уставился на последнюю полосу.
- Ну, здесь колонка с шахматными задачками... У господина Тайхеле сбежал терьер... Странно, вроде вчера ещё их видел на рынке, этого Тайхеле с его терьером...
Мать ткнула пальцем в чёрную рамку, прошептав, что Михель никогда и ничего не видит перед своим носом, и Михель, пробежавшись глазами по крохотной заметке, недоумённо вскинул брови.
- И что с того, что скончалась какая-то госпожа Рузе?.. Конечно, царствие ей небесн...
- Что с того?! - перебила мать, вскочив на ноги, и Михель испуганно отпрянул, машинально схватив вилку - скорее, не для обороны, но для того, чтобы убрать её от матери подальше. Но мать взяла газету, нацепила на нос пенсне, болтавшееся до этого на шнурке на её шее, и принялась зачитывать некролог вслух. Голос её при этом дрожал - как и руки.
- Вчера, семнадцатого йольномерана, скоропостижно скончалась от продолжительной болезни достойная госпожа Рузе, принадлежавшая к старшему дворянству второго круга, наследная княгиня Тимпочи и Виларана, что в уезде Хандор, её сиятельство Эллина Дагмара Августа яд Тельма вер Кларин ут Динар, дибруахир...
- Я понял с первого раза, - сказал Михель, пытаясь прервать мать, но та продолжила, сверкнув глазами из-за стёкол:
-...дибруахир Тимпочи у Виларан... Её сиятельству - да примет Господь её душу - было лишь сорок девять лет, княгиня не оставила после себя потомства, и...
- Я понял!.. - воскликнул Михель, и мать взглянула на него.
- Что ты понял?.. - спросила она тихо, складывая газету пополам.
Михель потёр затылок.
- Я с первого раза понял, что эта госпожа Рузе скончалась. Очень много слов, мама. Все эти титулы, и прочее... Она что, наша родственница?..
Мать закатила глаза к потолку.
- Святая Агнесса... Ведь меня предостерегали, что ребёнок может родиться дураком, но кто знал, что таким?.. Господи, твоя воля.
Михель скорчил рожу, а мать, трижды перекрестившись, перевела взгляд на него.
- Покойная госпожа Рузе, мой мальчик, была последней нашей надеждой. Последней нашей надеждой на то, что ты женишься на своей ровне.
- Женюсь на ровне?.. - пробормотал Михель, накалывая на вилку кусок картошки, уже остывшей. - Но ведь эта самая Рузе потомства не оставила. И потом, мне как-то рано жениться. Не думаешь?..
Мать шлёпнула его газетой по голове.
- Потомства у неё действительно нет!.. Она ведь никогда не была замужем. Ведь здесь написано всё, всё, а я должна тебе разжёвывать!..
- Ни черта не понимаю, - мрачно сказал Михель, положив ладонь на макушку, куда пришёлся удар. - Уж разжуй мне, пожалуйста.
Мать потрясла потрясла газетой в воздухе.
- Дурак!.. Рузе всего на две строчки ниже нас в "Серебряной книге дворянства"!.. А больше здесь не осталось ни одной семьи, представь себе, ни одной, что могла бы похвастаться такой древностью, такой знатностью рода! Никого не осталось! Если бы Эллина дожила до твоего семнадцатилетия - а кто же знал, что она заболеет и умрёт в сорок девять!.. Если бы она прожила всего-то три года, ты бы женился на княгине!
- Вот как, - спокойно ответил Михель, отправляя в рот картофелину. Прожевав её и проглотив, он, не глядя на мать, спросил: - А что же, она в пятьдесят два родила бы мне наследничка?.. Родила бы князька, ну, или княжну, а? Такие знатные дети из такого знатного рода... А?
Мать снова села на стул и убрала пенсне с носа.
- Понятия не имею, - произнесла она после долгого молчания и тут же сказала: - Но традиция была бы соблюдена.
- Это главное, - кивнул Михель, закрывая глаза. - Конечно же, это самое главное.