Последний шанс лета

Ника проснулась в четыре утра. Час Волка.

Голова тяжёлая, ныло в висках, словно и не было пяти часов сна.
 
Дождь глухо постукивал в окно, на подоконник натекло порядком воды. Вдруг ухнуло что-то вдалеке, сверкнула в чёрном небе яркая вспышка молнии.

Вспомнились вдруг, некстати, строки Тютчева:
«Люблю грозу в начале мая...»

Какой уж тут май. Начало августа на дворе. Через несколько часов – день рождения. Сорок пять лет. Сколько себя помнила, ни один её день рождения не обходился без дождя. Даже, если было яркое солнечное небо, под вечер всегда был либо  быстрый дождик, либо – гроза,  в исключительно редкие дни хоть несколько капель падали на землю. Это был признак её дня рождения.  Димка, одноклассник, когда-то, давно, прозвал её «Та, что приносит дождь».

«В сорок пять – баба ягодка опять». Что за глупости лезут в голову. «Да уж, «ягодкой» меня не назовёшь.» Она с усмешкой вглядывалась в своё отражение в зеркале. Маленькое, отёчное желтоватое личико. Морщины – на лбу, на щеках, тонкая пупырчатая шея.  Она растянула губы в натужной улыбке. Обнажились «пеньки» чёрных прокуренных зубов. Ещё довольно густые, коротко остриженные тёмные с сильной проседью волосы топорщились в разные стороны. «Я никому ничего не должна. И мне никто ничего не должен», - упрямо подумала она, - «и, в общем-то, никому не нужна.»  

«Как он подло поступил со мной» - вновь заныло в середине грудины, -  «нашёл себе молодую шлюшку-лимитчицу, женился быстро, не раздумывая особо. Словно и не было признаний в вечной любви, безумных ночей, бесконечных разговоров. Казалось, мы понимали друг друга с полу-взгляда, полуслова, полу-вздоха.»

Моложе её на 10 лет, нуждался в плотской любви, ласках, страсти. А она уже пресытилась всем этим за свою жизнь. Не испытывала особого интереса. А может, и не любила его никогда.

Казалось, не замечал её нечистой кожи, высохшего, рано состарившегося тела, несвежего дыхания. Он думал, его любви хватит на «нас  обоих». Не хватило. Она честно пыталась полюбить. Не смогла. Раздражалась его щенячьей наивности, незрелости. Это был не её человек. Может, разница в возрасте тому виной. А скорее всего, что-то другое... Он звериным чутьём ощущал её неприятие, бесился. Порой, не находя аргументов, крушил всё вокруг – мебель, технику, посуду. Ревновал дико, хоть и не было повода...

Этому мужчине, она, сама того не желая, дала больше, чем всем остальным. Жизненную силу. Он выпил её залпом. И теперь уже не нуждался в ней. Она думала, испытает облегчение после разрыва. Но испытала лишь боль...

Как глупо думать сейчас о том, кого она считала лишь помехой в её жизни. Ведь она всегда стремилась быть первой. В школе – училась всегда отлично, не напрягаясь особо, всё «хватала на лету», презирала тех, кто «жопой высиживал» пятёрки. Школьная форма сидела ладно на её стройной фигурке, вызывая зависть одноклассниц и восхищение мальчишек. Густые, слегка волнистые волосы сами собой укладывалась в причёску, вызывающую восторг у всех окружающих. Мечтала о престижном университете, затем интересной работе. Но, к всеобщему изумлению, поступила на вечерний факультет, недобрав баллов на дневной. Кажется, это сбило с неё часть спеси и уверенности, она как-то поблёкла, потускнела. Ведь звезда школы не имела права на такую оплошность. «Вечерники» обязаны были работать; мать устроила на работу лаборантки - необременительную, лишь до обеда.

Она  была весьма привлекательной девушкой. Невысокая, складная фигурка, острая на язычок, лукавые, медовые, с искоркой глаза. Тело начало наливаться соком, в нём бродили весьма определённые желания. Все мальчишки, юноши, мужчины, на которых обращала благосклонный взгляд, таяли как пластилин на солнце. Но, до поры до времени, справлялась с беспокойством плоти.

Первый мужчина. Это случилось летом. Ей было 18. Нескольких сотрудников НИИ, где она работала, отправили на сенокос в колхоз, помогать сельским жителям. Когда-то такой вид «помощи» был популярен в СССР. Бегала за парным молоком, могла выпить трёхлитровую банку залпом. Была здорова, юна, красива. Танцевала самозабвенно на сельской дискотеке. Всё у нее получалось заразительно, как-то по-особенному вкусно. Японская гейша, гетера. Мужчины укладывались в штабеля у её крепких смуглых ног с маленькими ступнями, украшенными аккуратными пальчиками.

Её близкая подруга, Алёнка, несколько месяцев назад познала близость с мужчиной, продолжая с ним встречаться. Была в восторге от новых ощущений. Рассказывала возбуждённо; глаза блестели, щёки горели.

Ника втайне завидовала подруге, хотела испытать всё это сама. Но запреты пуританского воспитания, страх, мешали  реализовать тайные мечты. Жила она с бабушкой и дедом, воспитывавшими её на свой лад, как девушку «порядочную». Но тело её давно уже жаждало чего-то большего, чем простые обжимания, поцелуи «взасос», дрожащие от возбуждения мужские руки, забирающиеся под кофточку. Она была знатной «динамисткой»; всегда могла остановиться в последний момент, никогда не доходила до конца, не решалась сломать последнюю преграду, отделяющую её от настоящей взрослой жизни. Но, ей казалось порой, что её девственность – настоящее сокровище, и отдать её следует лишь самому любимому мужчине, в идеале - мужу, в первую брачную ночь. Мечтала о красивой свадьбе, не похожей на те,  на которых она успела побывать -  некоторые подружки «выскочили» замуж, едва успев закончить школу. Нелепые наряды невест, похожие на тюлевые накидки для подушек в деревенских домах, пьяные родственники; дядьки в душных кримпленовых костюмах, тётки с «бараньей»  завивкой, неестественно красными губами и щеками, глазами, густо подведёнными синевой. Бессмысленные пьяные крики «горько», «выкуп» невесты и обязательная драка в конце...

Она достойна большего – романтичная свадьба на берегу океана, в крайнем случае, моря.  Песчаный пляж. Свадебный наряд – белый джинсовый брючный костюм, белые фирменные кроссовки, немногочисленные гости - молодые, стройные, элегантные (никаких толстых старых тёток и мужиков).

Лучшие друзья ожидают прибытия невесты.

Наконец в небе появляется белоснежный самолёт. Открывается люк, и она выпрыгивает из самолёта, раскрывается белый свадебный парашют, невеста  с цветами в волосах  спускается с небес прямо в объятия счастливого жениха – стройного длинноногого блондина с небесно-голубыми глазами и «голливудской» улыбкой.

Жених – обязательно лётчик или капитан океанского лайнера. Он, в форменном белом кителе и белых ботинках, спускается по верёвочной лестнице с корабля в шлюпку, матросы гребут, шлюпка причаливает к берегу. Там же, на пляже, происходит регистрация брака. Затем – лёгкие закуски – фрукты, икра, шампанское. Танцы всю ночь на берегу океана, мерцающего огоньками. Самая лучшая аппаратура, цветомузыка. Под утро специальный автобус отвозит гостей в роскошный отель. А невеста с женихом поднимается в каюту лайнера, и затем долго-долго занимаются любовью на шёлковом белье цвета чайной розы, делая перерыв лишь на глоток шампанского и тост с чёрной икрой...

Но, в реальности, её тело уже не могло ждать мифического лётчика или капитана дальнего плавания. Ночами оно выгибалось в истоме: «желаю мужчину, всё равно какого – лишь бы он утолил безумную жажду!»

Он был старше её года на три. Ничего особенного. Обычный «маменькин сынок». Чистенький, аккуратно причёсанный, в тенниске «Лакоста», синем джинсовом костюме «Вранглер». Весь такой правильный, отличник, но имевший, по-видимому, опыт общения с противоположным полом.

Танцуя с ней на дискотеке, умело проводил рукой по её спине, заглядывал в глаза, лаская взглядом. Быстрыми поцелуями щекотал губы и шею.

Она  почувствовала. Это случится сегодня ночью. Ей уже было не под силу «крутить динамо».
После дискотеки, вошли в домик, где она жила с подругой. Подруги не было, как выяснилось позже, опытный партнёр устранил и это препятствие, поручив своему приятелю ублажить «старую, 25-летнюю  деву».

Всё случилось быстро, как-то скомкано, и совсем не интересно.

Конечно же, Лёня - так звали её первого мужчину, «запал» на красивую, горячую «штучку», но она оборвала его надежды на продолжение отношений. Он загорелся, беспрерывно названивал по телефону, таскал букеты, предлагал жениться. Но зачем ей этот неудачник с серенькой внешностью? Конечно, она его «отшила». Первая «взрослая» связь наложила роковой отпечаток на все последующие отношения с мужчинами, матрица будет повторяться с пугающей периодичностью.

Теперь преграды к взрослой жизни не существовало, она со страстью отдалась своему новому увлечению – мужчинам. Она влюблялась во всех и так же быстро охладевала. Единственным критерием, на который она обращала внимание, был «хорош» мужчина в сексе, либо нет. Интеллект, внешность, другие качества, всё отходило на задний план. Её опьяняло чувство собственного всемогущества, когда оставленные ею, униженно клянчили встречи, бросая к её ногам всё, что было у них, включая «холостяцкую свободу», а женатые – готовы были  оставить свои семьи ради неё.

Каждый из них предлагал ей «руку и сердце». Всем льстило, что красивая смуглянка с блестящими глазами; страстная, живая, пышущая жизненной силой, хоть раз сгорала в их объятиях. Она опьяняла, вызывала наркотическую ломку у тех, кто отведал её лишь раз, и не удостаивался подобного блаженства в будущем. Мужчины были лишь игрушками в её руках. Вряд ли нашёлся хоть один, кто мог бы  устоять перед напором её желания.

Но, к сожалению, среди них не было того, о ком грезила она когда-то – голубоглазого блондина – лётчика или капитана дальнего плавания...

Когда она училась на втором курсе, случилось сразу две беды: умерла бабушка, и подруга Алёнка погибла в стройотряде. Бабушка умерла внезапно – инфаркт. Проснулась утром, начала делать привычную зарядку, упала и не встала более.  Месяцем позже Алёнка сгорела в палатке в тайге. Видимо,  палатка загорелась от свечи, оставленной на ночь. Все остальные девчонки, жившие с ней, были на ночной дискотеке. Алёнка в тот день чувствовала необычную слабость, не пошла на танцы, легла спать пораньше. И вот – итог. Страшно и странно, что неделей раньше умер Алёнкин отец, а дочь погибла, даже не зная об этом. (Мобильников и другой связи в тайге не было.)

Дедушка Ники тихо угас  через три года после смерти жены.

Так она оказалась владелицей квартиры в центре города.

Многие друзья повадились «расслабляться» у неё в гостях в надежде на лёгкий секс и остроумную беседу. Сигареты, вино, кое-что покрепче - посиделки длились порой до утра.

Она закончила университет, но по-прежнему работала лаборанткой. Мысли о научной работе, аспирантуре, подготовке диссертации вызывали брезгливость и отвращение. Работа была неинтересной, ей хотелось чего-то большего, но она не знала, чего именно.

Постепенно она худела. Её сбитое тело теряло свою упругость, кожа – нежное сияние, зубы –белизну, волосы утратили шелковистость и блеск.

Так шли годы и годы...

Она снова взглянула в зеркало. На неё смотрела изрядно потрёпанная жизнью женщина с пористой неровной кожей, одутловатым лицом, впалыми щеками. У неё не хватало, по крайней мере,  двенадцати